Воспоминания одной звезды - Пола Негри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рудольф Валентино. Фотография Эдварда Стейхена, 1926
Одной из лучших сводниц в нашем городке была Мэрион Дэвис, и когда Руди обронил при ней словечко, что не прочь познакомиться со мною, этого оказалось достаточным, чтобы побудить ее к действию. Она организовала для нас несколько встреч, причем у себя дома, однако каждый раз я звонила в последний момент, выражая сожаления, что не смогу прийти. Это конечно же лишь усилило любопытство Руди. Он не привык к тому, чтобы женщина отказывалась встретиться с ним. В общем, попытки свести нас превратились во всеобщую потеху, в игру, и все наши друзья с большим удовольствием принялись участвовать в этом развлечении.
Никто не мог понять, почему я не хочу познакомиться с одним из самых привлекательных мужчин в мире. Я и сама едва ли понимала, в чем дело. Может, это покажется странным, но в душе возможность знакомства с Валентино воспринималась как угроза, у меня возникло какое-то дурное предчувствие. Я не осознавала, что именно отпугивало меня. Понимая, что у меня все в порядке и все хорошо, мне хотелось держаться от него подальше, предвидя какие-то тяжкие последствия от нашей встречи. Мой рациональный ум всякий раз возражал против такого отношения к нему, я говорила себе: «Какая же ты дура, ты по-идиотски воспринимаешь его в частной жизни сообразно тому образу, какой существовал в кино для общего потребления…» В общем, я вела себя как подросток. Ну что плохого может случиться, если мы с ним просто встретимся? Увидимся в светской обстановке, и ничего особенного не произойдет. Я достаточно хорошо умела управлять своей жизнью и решать, с кем заводить отношения, а с кем — нет. Тут Мэрион пригласила меня на костюмированный бал, который она устраивала в честь Уильяма Рэндольфа Хёрста, и я, понимая, что там будет Валентино, снова отказалась туда прийти. Она сразу же перезвонила мне и невероятно возбужденно затараторила: «Пола, ты обязательно должна прийти. Если тебя не будет на этом балу в честь Билла, он очень обидится…»
Мало того что не стоило просто так, за здорово живешь, взять да испортить отношения с самым влиятельным в стране, самым могущественным владельцем газетной империи, да еще и он, и Мэрион действительно были моими очень хорошими друзьями, так что я сдалась и пообещала: «Хорошо, приеду». Согласно идее бала, каждый гость должен был явиться в наряде, который носил любимый герой какого-нибудь кинофильма. Я как раз недавно закончила съемки «Запретного рая», поэтому выбрала униформу — белую с золотом — уланского полка Екатерины Великой. На мне был приталенный, подогнанный по фигуре мундир с пышными золотыми аксельбантами и юбка до пола для верховой езды[221]. Этот эффектный наряд довершала высокая строевая шапка гвардейца, украшенная кокардой с орлом. Род Ла Рок тоже был приглашен на бал в качестве моего кавалера, но, когда он приехал ко мне в тот вечер, костюма на нем не было. И он решительно заявил:
— Я, черт возьми, не пойду на эту вечеринку, и ты тоже не пойдешь!
— Нет, пойду! Не хочу обижать Мэрион.
Он сардонически расхохотался:
— Я, по-твоему, совсем дурак, да? Или ты думаешь, будто я поверю, что ты именно из-за нее туда собираешься?
— Мне все равно, поверишь ты или нет, — раздраженно ответила я. — Если не поедешь со мною, я пойду на бал одна.
С обеих сторон посыпались обвинения, мы оба были донельзя раздосадованы, и в результате он выскочил из дома, что было силы хлопнув дверью.
Наверное, стоило быть более разумной и отзывчивой, но мне к тому времени действительно поднадоели подобные сцены, которые начал устраивать Род. Я прекрасно понимала, отчего он так разозлился. Всем было ясно, что этим вечером я наконец-то встречусь с Валентино, и все уже предвкушали апогей вечеринки и собирались следить за тем, какая у нас с ним будет реакция друг на друга. А у Рода насчет Валентино был особый «пунктик». Он знал, что многие продюсеры относились к нему как к одному из возможных вариантов замены Валентино, если тот не согласится прийти в их картину. И еще Род был не в состоянии выносить саму эту ситуацию, чтобы его дама стала предметом сплетен, связанных с таким соперником, как Валентино.
Я отправилась к Мэрион одна. Когда я приехала, она стояла в холле вместе с небольшой группой гостей.
— Ну, наконец-то, — сказала она. — Я уже собралась послать за тобою какого-нибудь бейсболиста из команды «Техас Рейнджерс».
Она повела рукой в сторону невероятного красавца, который стоял рядом с нею:
— Могу я представить тебе этого человека? Рудольф Валентино…
Наклонившись, чтобы поцеловать руку, он не отрывал взгляда от моих глаз. Валентино вымолвил обычные вежливые фразы, которые все бормочут при первом знакомстве. У него был мягкий, звучный, музыкальный голос, причем не слышалось даже намека на итальянский акцент. «И это источник всех твоих страхов?» — сказала я сама себе, слегка улыбнувшись. Красив, конечно, но на вид оригинальный и удивительно искренний, а еще в нем совершенно не проявлялась та интенсивная чувственность, какая доминировала в его облике на киноэкране. Что ж, зато в нем была видна та почти профессиональная изысканность, что отличает итальянских мужчин. С другой стороны, он казался человеком совершенно неиспорченным, неизбалованным. В его черных глазах стояло выражение грусти, вызывавшее у женщин скорее материнские чувства, нежели эротические, а в своем великолепном костюме тореадора из фильма «Кровь и песок»[222] Валентино больше был похож на ранимого, беззащитного ребенка, кого зачем-то вырядили в шикарный маскарадный костюм.
Мэрион подмигнула мне и, слегка поддразнивая Валентино, бросила ему:
— Ну вот, твое желание исполнилось. Может, теперь ты наконец перестанешь меня донимать.
Рассмеявшись, она отошла в сторону, а оркестр как раз заиграл популярное танго «Ла кумпарсита»[223]. Руди спросил меня:
— Можно вас пригласить на танец?
Не ощущая более никаких страхов, я улыбнулась, соглашаясь на его
