Воспоминания одной звезды - Пола Негри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я была недостаточно хорошо знакома ни с Поммером, ни со Стиллером, поэтому пригласила их на ужин к себе домой, чтобы мы лучше узнали друг друга перед тем, как начнется работа над фильмом. Я лучше играла роли в тех случаях, когда еще до начала совместной работы мне удавалось установить хороший контакт и взаимопонимание с коллегами по проекту.
Когда я впервые встретилась со Стиллером (это случилось всего за несколько недель до его появления у меня в гостях), вдруг возникли такие же чувства, как при первой встрече с Любичем. Про Стиллера говорили, будто у него трудный характер и что он вообще человек со странностями, с эксцентричным поведением — вроде бы изображал из себя этакого непонятого гения, однако я преисполнилась уверенности, что нам с ним удастся наладить взаимопонимание. Он был гигантского роста, славное, очаровательное лицо, а еще огромные руки — я таких больше ни у кого не видела. Несмотря на свой властный вид, он был человеком впечатлительным, терпеливым, мягким, и все эти качества весьма хорошо проявлялись в его режиссерской манере. Примерно за час до прихода гостей Стиллер позвонил мне и задал вопрос: «Могу ли я просить вас об одной любезности? Вы не разрешите мне прийти к вам с подругой? Она здесь еще мало с кем знакома. Ее зовут Грета Гарбо». Вообще говоря, это не слишком правильно — позволять незнакомому человеку, не принимавшему участия в проекте, присутствовать при нашей беседе, но я не хотела его обижать и согласилась. Да и по правде говоря, мне самой было любопытно взглянуть на эту девушку. Все мы уже слышали, что Стиллер отказался переезжать в США без своей шведской протеже. В результате компании Metro пришлось подписать контракт не только с ним, но и с нею, а потом они попросту забыли о ее существовании. Дирекция была готова платить ей двести долларов в неделю, лишь бы он был доволен и делал свою работу.
Мориц Стиллер и Грета Гарбо, 1925
Я не помню уже, кого именно я ожидала увидеть, разве что какое-то невероятно соблазнительное существо, но пришла высокая, очень робкая молодая женщина исключительной красоты. Казалось, она настолько не уверена в себе, что боялась сказать что-нибудь сама, а потому постоянно глядела на своего ментора, будто желая получить разрешение открыть рот… Она грустно улыбнулась, когда мы поздоровались за руку. Фигура у нее была все еще несколько пухлой, как у подростка, но время и физические упражнения легко помогли бы это исправить. Меня поразило, что, несмотря на полное отсутствие светского лоска и элегантности, в ней таился заряд особенной, незаурядной личности — за неимением более ясного термина назовем это «звездностью»… Без такого качества, однако, в кино не удастся пройти особый, запоминающийся, неповторимый творческий путь. А вот у кого это качество имеется, даже нельзя предсказать, каких высот добьется такой актер! Требовалось лишь оказаться в нужном месте и в нужное время. Я недоуменно спрашивала себя: как же киностудия не смогла понять, что ее скромное поведение в обществе Стиллера лишь скрывает огромный потенциал личности.
На протяжении всего ужина она не произнесла ни слова. Позже мы с нею перешли в салон, оставив мужчин, которые курили сигары и вкушали бренди, одних. Ее робость казалась настолько болезненной, что я захотела расшевелить ее, разговорить…
Я улыбнулась как можно сердечнее и сказала:
— Я сама тут уже три года. По голливудским меркам — целая вечность. В общем, если чем-то могу помочь… Если хочешь, пожалуйста, задавай любые вопросы, советуйся со мной…
Она глубоко вздохнула, явно собираясь с духом, и наконец выпалила:
— Ну… вот… Здесь все так поражает, так обескураживает… Такая конкуренция… А я хочу добиться успеха.
Грета Гарбо, 1939
Тут ее голос окреп, и она спросила меня:
— Как это сделать?
На минуту меня поразила прямота, с какой она задала свой вопрос, но потом я задумалась. Ведь мои собственные страхи, мои попытки найти себя на сцене и в кино были уже позади, когда я появилась в Голливуде. Для киностудии я была ценным приобретением, а общая известность, паблисити, реклама, что требуется для достижения статуса кинозвезды, уже были созданы профессионалами, так что я даже не прилагала к этому никаких усилий.
— Самое важное — быть не такой, как все, — начала я, снова улыбнувшись. — То есть оригинальной. Надо постараться, чтобы ты отличалась от всех вокруг. И мне кажется, что именно тебе это будет не слишком трудно.
— Да, но как? — воскликнула она. — Меня пугают здешние люди. Они совсем не похожи на наших, в Швеции…
— Конечно непохожи. Это американцы. Такие, какие есть. Они отличаются от всех прочих, всех, кто живет в других местах на свете. Американцы не будут приспосабливаться к тебе. Это тебе нужно на данный момент приспособиться, приладиться к ним.
Она высоко подняла голову. На ее идеально точеном лице проявилось выражение крайней заинтересованности, причем произошло то, что даже невозможно было себе представить — она стала еще более красивой…
— Ты должна победить свою прирожденную робость, — продолжала я. — Иначе тебя ждет полное фиаско. Будь эпатажной, возмутительно оригинальной, эгоистичной, какой угодно, но только не робкой. И еще, здесь нельзя быть замкнутой, необщительной.
Она удивленно подняла брови:
— Почему нельзя? Вы ведь очень многого добились, а вели себя именно так…
Она была, разумеется, права. Мы взглянули друг на друга и тут же обе расхохотались. Спустя какое-то время я сказала:
— В конечном счете мы сами должны отвечать за свои поступки и поступать так, как считаем нужным, правильным. Когда я только появилась здесь, то думала, что не смогу добиться успеха без Любича, без его советов и режиссерской руки. Но оказалось, что это не так. Добилась сама. Скоро и тебе нужно будет совершить то же самое, притом без Стиллера. И это тоже получится.
Она лишь вздохнула:
— Хорошо бы.
Глава 10
Когда Рудольф Валентино вернулся в Голливуд, чтобы сниматься в
