Черное копье - Ник Перумов

– Мечи и топоры можете оставить здесь, – как о чём-то совершенно несущественном, мимоходом сказал он, берясь за край занавеси, прикрывающей вход.

Видя секундное колебание гномов – особенно Торина, – Фолко поспешно сделал шаг к Санделло, загораживая собой друзей и торопливо расстёгивая перевязь. Он передал оружие в руки почтительно поклонившегося стражника; Санделло проводил меч хоббита чуть насмешливым взглядом и, вновь переводя взор на Фолко, бросил:

– Дар Вождя можешь оставить… Тут не обыскивают своих.

«Своих?! Значит, мы всё-таки свои?!» – мелькнула быстрая мысль.

Чуть замешкавшиеся гномы по примеру хоббита тоже отдали оружие.

«Но ножи с перевязи, что под плащом, при мне… и клинок Отрины… Ещё поборемся!» – подумал Фолко.

– Входите, – с лёгким поклоном предложил Санделло – сейчас сама любезность, никак не вяжущаяся с его обликом и всем, что знали о нём друзья; он раздвинул тяжкие складки толстой ткани шатра.

Там пылал огонь; воткнутые в железные кольца, ровно горели факелы; стоял стол с какими-то чашами, на складных походных стульях сидели люди, их лица были скрыты тенями, а в углу, точно огромный сторожевой пёс, на ковре свернулся клубком громадный тролль.

Когда глаза привыкли к темноте, Фолко смог различить лица сидевших в шатре. Тут был Отон; трёх других хоббит видел впервые – но по их могучим плечам и полным достоинства позам можно было предположить, что они из числа высоких слуг Олмера. Санделло, приведший друзей, бесшумно отступил в тень, и, как заметил Фолко, он один в шатре был при оружии. Горбун встал слева от сидевшего в дальней части шатра человека; взор хоббита немедленно обратился к сидящему.

Лёгкое мановение руки в тёмной перчатке; горбун зажёг ещё один факел и воткнул его в свободное кольцо. Ровный свет выхватил из полумрака лицо сидящего – и Фолко поспешно упал на одно колено; секундой позже его здравому примеру последовали гномы – потому что перед ними был Вождь.

Молчание. Никто не шелохнулся, и Фолко далеко не сразу набрался храбрости поднять взор и взглянуть прямо в лицо Олмеру, а когда наконец дерзнул – то в который раз уже изумился. Перед ним был Олмер, такой же, каким они встретили его на Сираноне два года тому назад; это было лицо человека, сильное, властное, гордое – но не было в нём померещившейся хоббиту сухости и резкости; нос его, выглядевший пять минут назад прямо-таки вороньим клювом, обтянутым тонкой кожей сухим костяком, вновь стал обычным; исчезла болезненная заострённость подбородка, исчезло всё, что отличало его от прежнего Олмера и что так поразило Фолко, когда Вождь шёл мимо строя.

«Он человек… Опять человек, ещё человек или по-прежнему человек? Что за странные превращения?» – подумал хоббит.

Олмер едва заметно наклонил голову в ответ на молчаливое приветствие друзей.

– Итак, славные гномы, и ты, отважный половинчик, вот мы и встретились вновь, – заговорил Олмер неторопливо, не сводя с них пристально-изучающего взгляда. – Трижды встречались мы в Западных землях, и вот теперь пришла пора расставить всё по своим местам.

«Зачем он говорит всё это? – мелькнула мысль у хоббита. – Пустые слова – что за ними?!»

– Я хотел бы услышать обо всём, что приключилось с вами за время, прошедшее после нашей последней встречи, – продолжал Олмер, и голос его вновь, как и тогда, на Сираноне, был исполнен если не дружелюбия, то по крайней мере некой приязни. – Вы тогда шли в Морию, ставшую к тому дню истинным пугалом для всех, кто хоть что-то слыхал о ней. Мне не терпится узнать, что же вам удалось увидеть в Чёрной Бездне и как вы смогли выбраться оттуда. Что делали дальше, а главное – что привело вас ко мне? Где ваш отряд? И самое главное – чего вы хотите, чего ищете здесь?

Олмер умолк, выжидательно смотря на хоббита. Фолко отдал бы всё, что имел, даже клинок Отрины, за возможность проникнуть сейчас в мысли этого человека… Впрочем, человека ли? Но нельзя, нельзя, он сразу же почувствует эльфийское в попытке хоббита, эльфийские корни его внутреннего зрения, а раз так, остаётся только одно – правда, правда, ничего, кроме правды, и никаких рассогласований с рассказанным Берелю!

– Начните с момента нашего расставания, – подсказал Олмер, видя наморщенный в раздумье лоб хоббита. – Не упускайте ничего, для меня это очень важно.

– …Итак, довольно-таки мирно разойдясь с орками, гномы достигли дна Мории и воочию увидали те загадочные существа, которые прокладывают себе дорогу в скалах, прожигая и проплавляя для себя ходы; страх, источаемый ими, гномы едва могли вытерпеть, но в конце концов были вынуждены отступить, сумев лишь узнать, что кошмарные твари уходят из-под Мории, смещаясь куда-то на запад. Однако сказать, что они движутся к какому-то определённому пункту, нельзя; их ходы идут во всех направлениях. Но гномам посчастливилось найти несколько неразграбленных тайников, их содержимое позволило одному из членов отряда, гному по имени Дори, набрать войско и на свой страх и риск отправиться в Чёрную Бездну – для того чтобы в очередной раз попытаться возродить некогда могучее царство. Люди после выхода гномов на поверхность вернулись домой в Арнор, а гномы, исполнив задуманное, разделились. Часть отправилась вместе с Дори на восток, остальные же, не желая испытывать судьбу в превратностях войны, разбрелись кто куда. А мы трое двинулись на юг.

– Зачем? – тут же спросил Олмер, внимательно разглядывая хоббита.

Взгляд Вождя был холоден, лицо – непроницаемо-спокойно, Фолко сбился с мысли, немалым усилием воли отрывая взгляд от мерцающих бездонных зрачков Короля-без-Королевства.

– …Мы шли на юг, стремясь обойти опасные земли близ Южного тракта, обогнули Дунланд – и направились в Исенгард. Зачем? Потому что от орков в Мории мы прослышали о собирающейся на Востоке вольной силе смелых людей со всех земель, где нет отказа никому, кто умеет держать в руке меч. В Исенгарде, сказали нам, знают больше, там объяснят лучше.

– И вы сумели проникнуть в Исенгард? – как бы в изумлении поднял брови Олмер.

«Будто не помнишь, что доносил Берель!» – сгоряча едва не брякнул вслух Фолко.

– …С трудом спустившись по горным склонам и кручам, обойдя смертельно опасный Шагающий лес, мы оказались в Исенгарде. Однако мы не застали там никого, руины были пусты и мертвы. Но нам удалось влезть в окно Башни…

Олмер едва заметно шевельнулся. Этого в докладе Береля не было.

– …Мы никому не говорили, что побывали внутри. Потому что – хотите верьте, хотите нет – эта Башня разговаривает!

Изумлённый шёпот пошёл среди сподвижников Олмера; недоумение отразилось даже на лице горбуна; однако Олмер по-прежнему был бесстрастен.