Василика Даль: Возрождение - Василина Жидких

что наделал! Матвей наложил на меня заклинание, которое должно было блокировать мою тягу к алкоголю. Оно сдерживало меня, чтобы не было желания выпить. К сожалению, это заклинание легко разрушить, утопив его в большом количестве алкоголя. Оно не вылечило алкоголизм, а просто держало мои мысли подальше. И если достаточно выпить высокоградусного напитка, то заклинание распадется. Из-за манипуляции с настроением, я не почувствовала предела, а теперь заклинание рушится. И оно исчезает из моего тела так же, как и появилось в моем организме. Через невыносимую боль, как от раскаленного железа, приложенного к открытой свежей ране. – Ненавижу!

– Господи, – тревожно воскликнул он, но было уже поздно, процесс запущен. Дальше будет только хуже, и крик, как в прошлый раз, был единственным способом облегчения.

Меня подняли на руки, я пыталась сопротивляться, но он крепко держал. Уложив на кровать, Зен грубо разорвал платье на левом боку, немного остудив его, но этот адский огонь снова начал полыхать изнутри. Он приложил ладонь к горящему месту и с помощью магии, попытался затушить это жаркое пламя боли.

Как бы мне не было больно, я не дам ему прикасаться ко мне. Это все из-за него, из-за его брата. И я не дам им возможности исправить ситуацию. Никто из них не помог мне, они оба отвернулись от меня. Пусть и сейчас сделают тоже самое. Отвернутся и исчезнут.

Сжав зубы, я схватила Зена за запястье и отдернула его руку. Он пытался сопротивляться, а я не собиралась сдаваться.

– Не прикасайся, – мне было сложно говорить связно, сознание затуманилось. – Не прикасайся ко мне.

– Ты горишь! – он попытался давить на мой разум, чтобы я согласилась на его помощь, чтобы облегчить его вину, но я не собиралась так поступать.

Пусть он смотрит, пусть мучается, пусть винит себя!

– Убери свои руки! – закричала я, то ли от безумной боли, то ли от жуткой и долгой обиды. – Я лучше умру от боли, чем дам тебе шанс! Исчезни так же, как тогда! Просто встань и уйди! Уйди от меня! – вцепившись ему в руку, я успела посмотреть ему в глаза до того, как я сойду с ума от боли. – Уйди, – тихо прошептала я, сильнее сжимая его запястье, – уйди.

Зен встал на ноги и не спеша попятился к двери. И он ушел, это было правильным сейчас, но неправильным тогда, когда моя жизнь была растоптана. Из-за одного пострадала, желая спасти ему жизнь. Другой не смог этого понять, и, не сумев вынести этой грязи, просто ушел. Они оба ушли, когда нужны были мне больше всего.

* * *

За окном было уже светло, когда полыхающий огонь прекратил сжигать изнутри. После всего у меня совсем не осталось сил, ужасно хотелось спать, но даже этого мне не удалось.

Да и как тут уснешь, когда чувствуешь себя как в клетке. Собственно, почему как? Я и есть в клетке, в которой нет металлических прутьев. Все, что я могла сделать, так это измученной лежать на влажной кровати и смотреть в голубое безоблачное небо.

– Каждый новый день абсолютно безумнее другого, – задумчиво произнесла я, почувствовав легкое облегчение и желанную прохладу, что означало, что мой дорогой друг феникс начал действовать, и, если бы я была морально сильнее, никакая манипуляция не прошла бы со мной, и мне не понадобилась помощь феникса. Это еще раз доказывает, что мне нужно стать сильнее. Отказаться от жалости, отказаться от всех эмоций, которые в принципе притупляют чувства опасности и страха. Оставить только самое нужное и ничего лишнего. Я хранитель, и это я должна быть опасностью, надеждой и опорой, а не жертвой, которую нельзя оставить одну.

– Зен! – заорала я, не вставая с кровати. Игры должны основываться на моих правилах, хватит подчиняться другим. – Зен, тащи свою трусливую задницу сюда!

Дверь открылась, но я не повернула голову на звук. Пусть ждет. Я смотрела в окно, на чистое голубое небо, в котором увидела птицу, свободно парящую высоко и далеко от меня.

Свободная и независимая птица, думаю я, глядя на нее, и снова ошибаюсь, у птиц не все просто: чтобы жить, нужно махать крыльями, а это ведь тоже труд, который только кажется свободой. Это со стороны кажется, что все легко и просто.

– Что тебе от меня нужно? Мириться мы уже не будем.

Из-за боли и недостаточного освещения я не разглядела его вчера, и сейчас мое сердце дрогнуло, но я отправила эту хренову сентиментальность в далекий ящик под названием «гори оно синим пламенем». Оказывается, я не была готова увидеть его. Зен совсем не изменился, он все тот же мой Зен! С добрым взглядом, напряженным лицом и легкой полуулыбкой на белоснежно-фарфоровой коже с просвечивающимися нежно-голубыми венами. Зен и Саймон остались прежними, изменилась только я.

– Все как всегда, – легко заговорил он таким уютным знакомым голосом. – Нам нужна ты.

– Неправда, я вам двоим никогда не была нужна, но это ваши проблемы. Чего ты хочешь от меня?

Он молчал, напряженно смотря на меня: тысяча мыслей в его голове, но пару слов на губах. Так было всегда.

– Корсак знает, что в Помпеи есть артефакт-портал, и он ищет его.

– Я не буду в это лезть, – все, что касается его, идет мимо. – И никому из своих не позволю.

– Ты знаешь, что будет с островом Мун, если Корсак сможет сам там появляться, когда захочет? Что будет с магическим сообществом и хранителями?

– Маги будут сбегать при первой же сложности. Хранители выживать. Ведьмы с колдунами жить, как раньше, – ответила я, лениво пожимая плечами. – Так все и останется.

– Ты серьезно так думаешь?

– Вообще нет. Это будет катастрофой, потому что Корсак – человек неуправляемый, может сделать все, что его душе угодно, – серьезным тоном ответила я, в конце ласково улыбнувшись. – Ты думал я так отвечу?

– Без сарказма, сейчас никак нельзя?

О, а я его сильно разозлила.

– Сарказм – это единственная моя защита сейчас.

– Это твой окончательный ответ?

– Скорее всего, – уложившись обратно на подушки, я уставилась в окно, где все так же летела несчастная птица. – Ты можешь идти, диалога у нас не выйдет.

Боковым зрением я увидела, как он резко изменился в лице, помрачнел и осунулся. Не знаю, о чем он думает, но скорее всего его терзает один глупо-наивный вопрос: «За что она так со мной?». Зен долго смотрел на меня перед тем, как отвернуться и уйти, захлопнув дверь. Что ж, скатертью тебе дорога, дорогой мой друг, а мне надо как-то выбираться из этого места. Как я помню, сегодня вечером мы должны улетать домой, и мне надо попасть на этот рейс. Не хочу здесь оставаться и вообще задерживаться хотя бы на час.

Я так ждала этой