О Понимании - Василий Васильевич Розанов

момент открытия цели существующего и совершающегося. – XVII. О плане изучения целей в вещах и в явлениях Космоса; как должны быть открываемы цели сложного; о несовершенной целесообразности. – XVIII. Учение о цели Космоса как синтеза существующего и совершающегося; важность открытия этой цели для объяснения возникновения и сохранения Космоса.

I. Учение о целесообразности как о пятой стороне бытия распадается, подобно всем предыдущим, на три формы: на Общую теорию, в которой должно быть раскрыто, что такое вообще целесообразность, на Учение о целях существующего и совершающегося в Космосе и на Учение о цели самого Космоса.

Прежде чем перейти к рассмотрению этих форм, следует остановиться несколько на двух вопросах: на вопросе о том, существует ли самая целесообразность; и на вопросе об отношении ее к причинности. Это необходимо потому, что многие выдающиеся умы отрицают самое существование целесообразности и заменяют ее всецело причинностью. Необходимо поэтому предварительно убедиться, что есть целесообразность и что то, что мы называем этим именем, не есть причинность. Только тогда предлагаемое нами учение как необходимая форма науки получит свое твердое основание и право занять соответствующее место в ряду других форм учения о познаваемом.

Итак, существует ли целесообразность как совершение чего-либо, что мы называем средством для чего-либо, что мы называем целью? Несомненно, существует, хотя пределы ее распространения могут быть предметом трудных и запутанных споров. В жизни мы постоянно видим, что человек как в частной своей деятельности, так и в общественной ставит для себя некоторые цели, т. е. нечто несуществующее мыслит как долженствующее и могущее осуществиться и направляет свою деятельность таким образом, чтобы она привела к осуществлению этой сознанной и желаемой цели. Итак, целесообразная деятельность есть, а с нею есть и форма науки, стремящаяся исключительно ее понять; хотя о том, как широко распространена целесообразность, сосредоточена ли она всецело только в пределах деятельности человека как разумного существа или же переступает эти пределы и распространяется и во внешней природе, об этом, как уже сказано, можно думать различно. А с этим вместе различно можно смотреть и на форму науки, которая занимается ею: или как равную ее можно поместить в ряду других учений о сторонах бытия; или, подобно учению об изменении, ее можно рассматривать как подчиненную и дополнительную ветвь учения о причинности.

Рассмотрим теперь сходство и различие между причинностью и целесообразностью. Причинность ясно обнаруживает в себе двучленность, хотя бы строение второго члена было и сложно, как в сосуществованиях: она всегда есть соединение производящего и производимого. Напротив, в целесообразности вместо этой раздельности мы находим единство: она есть явление, где цель вызывает к существованию что-либо, где произведшее и то, для чего произведено что-либо, есть одно. Зато в причинности, кроме двух членов, мы не находим ничего третьего; напротив, в целесообразности, кроме того, что стремится к какой-либо цели, и кроме самой цели, вызвавшей к существованию и направившей к себе это стремящееся, мы чувствуем присутствие третьего, что вложило в вещь или в явление цель, ради которой первое существует и второе совершается. За целью мы всегда усматриваем незримую причину ее, и эта причина не может быть ничем иным, как только сознанием, потому что по самой природе своей целесообразность всегда разумна: в ней есть предусмотренность, а предусматривать что-либо может только разум. Далее, в причинном соединении оба члена равнозначущи и равносильны: причина была некогда следствием, и следствие будет со временем причиною – они равны между собою; в целесообразности средство есть нечто пассивное и покорное по отношению к цели, которая господствует над ним, создает, формирует и изменяет его сообразно с собою. Причинность поэтому есть полная реальность; в целесообразности реальное (средство) есть нечто временное, не самосущее, не значущее, – действительно же и значуще в ней одно то, что еще будет и ради чего пребывает или совершается то, что есть. Так что если бытием, существующим признавать только видимое, осуществленное, то в целесообразности нам представится замечательное явление господства небытия над бытием, того, чего нет еще, над тем, что есть или совершается. Наконец, и в самом отношении причины к следствию и цели к средству есть большое различие: следствие исходит из причины как бы отталкиваемое ею, средство стремится к цели как бы притягиваемое ею. Поэтому причинность слепа: здесь все истекает, но никуда не стремится, здесь есть определенность в прошедшем, но нет определенности в будущем; напротив, целесообразность сознательна: здесь все, совершающееся в настоящем, совершается для определенного в будущем, что ранее прошло через сознание создавшего цель и употребляющего средства.

Теперь мы можем перейти к рассмотрению внутреннего строения учения о целесообразности.

II. Общая теория целесообразности должна образовать понимание того, что такое цель и средство как два члена, хотя и не равнозначащие, но тем не менее одинаково необходимые в целесообразности; и что такое самая целесообразность как система, состоящая из соединения этих членов. Далее, в этой же общей теории должно быть рассмотрено отношение целесообразности к другим сторонам бытия.

Для большего удобства изложения, ясности доказательств и для избежания повторений мы и здесь несколько изменим порядок учений, образующих собою общую теорию; именно, прежде рассмотрим сущность целесообразности, затем ее существование и, наконец, обратимся к другим сторонам ее.

III. Под целесообразностью я разумею существование или совершение чего-либо в настоящем для осуществления в будущем того, что было сознано в прошедшем. Это определение еще точнее можно выразить на самом точном из языков: в бытии мы всегда имеем дело с целесообразностью, quum quod in re ideam rei in rem facit, et ad hoc res est; т. e. когда действительное превращает помысленное действительным в действительность. Из этого определения целесообразности ясен трехчленный состав ее. Она есть соединение трех неравнозначущих членов: существующего или совершающегося для чего-либо, что мы называем средством; того, для чего что-либо существует или совершается, что мы называем целью; и, наконец, из сознанного, которое осуществляется через средство в цели. Однако соединение это отлично от тех соединений, с которыми мы имели до сих пор дело и которые все были причинными. В целесообразности перед нами открывается скорее явление сложного творчества; и связь членов ее есть связь творимого, творящегося и творческих идей. Три явления эти, соответственно расположенные, правильно вытекают из того, что скрывается за ними тремя, в чем появилась цель и что употребило средства – creator ideae rei. Необходимость его существования становится ясна тотчас, как только мы правильно назовем члены целесообразности:

Что действительно таков состав целесообразности, в этом легко можно убедиться, рассмотрев какой-либо единичный пример ее. Так, в сфере человеческой деятельности какое-либо