О Понимании - Василий Васильевич Розанов

писчая бумага – я перестаю писать это сочинение, и всякий раз, когда она вновь появляется, я продолжаю его писать. Здесь появление и исчезновение писчей бумаги есть не только постоянное предыдущее моего писания, но еще и безусловно необходимое для него: я и не могу писать, когда нет бумаги. Всякий, кто, зная только определение причины как «безусловного предыдущего», захотел бы открыть причину моего писания, невольно должен был бы умозаключить, что эта причина лежит в писчей бумаге. Но даже и для нас, [не] только держащихся этого определения, но и знающих еще многое другое, приведенный пример был бы труден для разрешения: и в самом деле, если бывают случаи, что я не продолжаю писать это сочинение, когда бумага есть, то это бывает всегда только непродолжительное время; но и соответственно этому – мои мысли, которые я излагаю в этом сочинении, и мое желание изложить их иногда бывают у меня, – и, однако, я не пишу его, и это случается всякий раз, когда нет бумаги; и притом, если бумага только временно лежит и не вызывает писания, то мысли мои вечно могли бы порываться быть изложенными, и, однако, не изложились бы, если б не было бумаги. Спрашивается – где здесь причина моего писания? И если – как в этом едва ли кто усомнится – эта причина лежит в моих идеях и желаниях, то спрашивается, какое преимущество, рассматриваемые не со стороны своей производящей сущности, но с внешней и формальной, они имеют перед появлением и исчезновением бумаги, что, как причина, лучше и полнее удовлетворяет требованиям формального определения? Все эти и подобные факты, где предыдущее внешним образом походит на причину, но в действительности не есть она, мы исключаем из области действительных причинных отношений и относим к мнимым (кажущимся) причинностям.

VII. Количественные соотношения присущи только причинным преемствам, но не причинным сосуществованиям. Это потому, что только в первых есть двучленность причины и следствия, равновесие между которыми и носит количественный характер; вторые же лишены как этой двучленности состава, так и равновесия в том, что мы назвали бы содержимым причины и содержимым следствия; напр., природа геометрической линии служит как причина источником бесчисленных свойств его, которые все суть следствия этой природы. Что же касается до причинных преемств, то такое равновесие между членами их существует: с уменьшением и увеличением производящего предыдущего уменьшается и увеличивается производимое последующее, и, когда исчезает первое, исчезает второе, из чего можно заключить, что содержание причины в точности равняется содержанию следствия. Так, напр., количество молекулярного движения, которое развивается в каком-либо теле, первоначально двигавшемся и затем остановленном, в точности равняется количеству массового движения, которое после остановки тела перешло в теплоту; так что на основании этого, зная величину каждого молекулярного колебания, можно было бы определить число их в каждую единицу времени или, зная это число – определить величину колебания.

VIII. Учение об отношении причинности к другим сторонам бытия рассматривает, как соединена в вещи причина с существованием, с сущностью, свойствами, с целью и со сходством и различием.

Отношение причины какой-либо вещи или явления к существованию ее (вещи) не одинаково в двух различных типах причинности – в существовании и в преемстве. В первом типе причина существования вещи или явления совмещается с самым существованием ее, – напр., причина существования какого-либо свойства геометрической линии совмещается с существованием самого этого свойства. Во втором типе причина возникновения существования есть всегда исчезновение существования; так, теплота возникает с исчезновением движения, которое породило ее, так, тело, получивши удар, начинает двигаться, когда ударившее тело остановилось.

Так как все, что существует, существует или одновременно со своею причиною, или преемственно, то, объединяя сказанное о существовании того и другого типа причинности, мы приходим к установлению следующего замечательного закона: количество существования в природе для всех моментов времени остается одинаковым; оно видоизменяется, переходя из предмета в предмет и из явления в явление, но оно не исчезает и не появляется, не увеличивается и не уменьшается, пребывая вечно тожественным самому себе.

IX. Переходим к соотношению между причиною и второю основною стороной произведенной ею вещи – сущностью. Так как природа вещи всегда состоит из вещества и из формы, а природа явления – из элементов изменения и из расположения элементов, причем когда от вещи происходит новая вещь или от явления происходит новое явление, то в происшедшем сохраняется, когда оно вещь – вещество, а когда оно явление – элемент изменения; то на основании этого можно вообще сказать, что сущность вещи или явления совмещается и совпадает с перемещенною в вещь или явление причиною ее или с частью этой причины. Напр., в теплоте, которая произошла от движения, сохраняется неизменно элемент изменения, но переменилось размещение элементов (движение из поступательного перешло в колебательное); в живом существе, происшедшем от другого существа, является и то же вещество, и то же строение, какое наблюдается в произведшем его.

Все сказанное может быть повторено, как кажется, без изменения и об отношении причинности к свойствам.

X. Отношение между причиною, породившею вещь или явление, и между целью, ради которой порождены они, бывает троякое.

В одних вещах и явлениях – именно в тех, которые представляют собою тип причинного сосуществования, – причина вещи или явления и цель их сосуществуют с самою вещью или явлением и, следовательно, сосуществуют и друг с другом, совмещаясь в природе происшедшего и предназначенного. В других явлениях и вещах – именно в тех, которые не только существуют для известной цели, но и появились, возникли ради ее – и причина и цель сливаются в одно, но пребывают не в вещи, а впереди ее или не в явлении, но после него. Так, в сознательной, целесообразной деятельности человека сотворенное для чего-либо и существует для этого, что лежит впереди его, сотворенного; и было сотворено потому, что было и есть это нечто, ради чего оно создано человеком. Наконец, в большинстве вещей и явлений причина и цель не совпадают ни с вещью, ни между собою, но причина лежит позади вещи и ранее явления, а цель лежит впереди вещи и позднее явления. Произведенное и предназначенное в этом случае есть реальное, в которое перешла причина, исчезнув некогда, и которое само перейдет в цель, исчезнув со временем. Это есть осуществившаяся причина и неосуществленная цель, это действительное бытие, высвободившееся из потенции (причины) и готовое высвободить из себя то, что в нем самом потенциально предустановлено (цель).

Сказанное об отношении причины к цели было бы неполно, если бы мы упустили из виду отношение к цели второго члена