О Понимании - Василий Васильевич Розанов

вещью произведенною и предназначенною. Явление избытка следствий над целями и важное значение этого явления в целесообразной деятельности. – XI. Об отношении причины к следствию; знание этого отношения есть единственное средство проникнуть в недоступные части мироздания; его способность дать всякое знание, какого может пожелать человек; непреодолимая трудность приобрести знание этого отношения; два основные вопроса, к разрешению которых сводится знание этого отношения: что из заключенного в причине переходит в следствие? и что из заключенного в следствии предсуществовало в причине? Легкость их теоретического разрешения; невозможность примирить это разрешение с действительностью; третье, что необходимо допустить как присутствующее в причинности сверх причины и следствия; возможно, что это третье есть вмешательство целесообразности. – XII. Учение о причинах вещей и явлений в Космосе; два плана, которыми возможно руководиться при образовании этого учения; понимание причинности в Космосе и распределения ее в нем; понимание Космоса в его причинном сцеплении; двоякий схематизм причинности как цель и результат двух возможных способов выполнить задачи этого учения. – XIII. Учение о причине Космоса как целого; различие этого учения от учения о генезисе Космоса; отношения следствия к причине как основание, на котором может быть построено познание причины Космоса; положительный и отрицательный метод ее открытия и определения.

I. Учение о причинности как о четвертой основной стороне бытия также распадается на Общую теорию, где познается, что такое причинность вообще, и на две частные формы: на Учение о причинах вещей и явлений в Космосе, задача которого – открыть причины всего единичного, лежащего и совершающегося в природе и в жизни, и на Учение о причине Космоса как целого.

Общая теория должна дать понимание причинности, во-первых, в самой себе и, во-вторых, в отношении к другим сторонам бытия, и по этой двойной задаче своей она выделяет из себя два ряда учений. Из них первый имеет своим предметом определение существования, сущности, свойств, происхождения, назначения, типов и количественной стороны причинного соотношения.

II. Существование причины может быть рассматриваемо в двояком смысле: в отношении к существованию того, что вытекает из нее, или следствия, и безотносительно. Что касается до существования причины в отношении к существованию следствия, то оно бывает двояко для двух различных форм причинности – сосуществования и преемства. В первой из этих двух форм существование причины бывает одновременно и равновременно с существованием следствия, т. е. причина пребывает во все то время, пока пребывает следствие, не была ранее его и не будет позднее его. Так, природа какой-либо геометрической линии (причина) одновременна и равновременна со свойствами этой линии, вытекающими из ее природы (следствия).

Ясно, что этот род причинности имеет существование то вечное реальное, то вечное потенциальное и временное реальное, смотря по тому, какую форму существования имеет сосуществующая со своею причиною вещь или явление. Относительно же причин второго вида (преемств) можно заметить, что они существуют, пока не существует следствие, и перестают существовать, когда появляется оно. Так, в явлении удара – пока движение есть, нет теплоты; и когда возникает теплота, прекращается движение. В значении же абсолютном, безотносительном, причина имеет существование вечное – то обнаруженное, то скрытое, потому что, произведя следствие, она только по-видимому исчезает, в действительности же скрывается в то, что произведено ею, и продолжает там пребывать до нового обнаружения. Так, движение ударившего тела не прекращается, хотя тело и остановилось; но скрывается в теплоту, которая развилась от удара и из которой оно (движение) может вновь обнаружиться в прежней форме (теплота может воспроизвести движение, от которого произошла, т. е. в свою очередь исчезнуть, скрывшись в него).

Из этой особенности в существовании причины вытекает замечательное явление постепенного ослабления ее энергии по мере того, как дробится то, во что она переходит. И в самом деле, чем далее какие-либо вещи или явления отходят от своей причины и чем многочисленнее и разнообразнее становятся они, тем меньшая часть первоначальной общей причины находится в каждой отдельной из них и тем слабее, следовательно, напряжение ее в ней как производящего деятеля. Так, напр., идея пользы, воплощаясь в государстве, постепенно теряет свою энергию, по мере того как государство усложняется в своем строении; и, когда это усложнение достигает высокого развития – многие органы его (государства) почти уже перестают жить этою идеею и, не живя ничем другим, – умирают; тогда как первоначально, пока устройство государства несложно, все части его бывают полны энергии, жизненности и высокого сознания своего назначения. Как на пример этого постепенного ослабления жизненной энергии можно указать на политические учреждения Рима в начале республики и перед установлением империи. Подобным же образом жизнь природы в отдаленные эпохи, когда она была еще близка к своей причине и не раздроблена, как теперь, в множестве разнообразнейших форм, – эта жизнь, несомненно, отличалась неизмеримо большею энергиею; и всевозможные изменения, перевороты и развитие в то время совершались быстрее, чем совершаются в настоящее время, когда и причина первоначальная так далека, и природа стала так многоформенна. В этом же, быть может, скрывается объяснение и меньшей долговечности, и меньшей духовной силы в новых народах сравнительно с древними и среди них – у новых поколений в сравнении с поколениями отжившими. Напр., древние индусы, евреи, греки и римляне, несомненно, отличались большею психическою силою, чем романо-германцы, сменившие их в истории, а в прошедшей жизни этих последних достаточно назвать эпохи Римской теократии и феодализма, затем – Возрождения наук и искусств, далее – Реформации, потом – установления философии и наук в XVII веке, в эту великую эпоху, когда Декарт, Бэкон, Галилей, Кеплер и Гоббес были современниками, наконец – XVIII в., это время универсального рационализма, и наш XIX в., – чтобы показать, как по мере усложнения форм жизни истощалась психическая энергия индивидуумов.

Определив форму существования причины и следствия как двух членов причинной связи, следует еще определить форму существования самой причинности как простого и необходимого соединения этих членов. Эту причинность следует строго отделять от причины и следствия; она не в них, а между ними, и ее-то понимание составляет объект рассматриваемой теперь формы науки. Определяя вид существования этой причинности, следует познать, повсюду ли она есть и всегда ли, т. е. совечна ли она времени и соразмерна ли с пространством, – или же она пребывает в них, как и все в Космосе, в предельной и временной форме.

III. Изучая сущность причинности, следует раскрыть, в чем именно состоит причинное соединение и что такое причина и следствие как члены этого соединения. Ранее мы высказали мнение, которое повторяем и теперь, что сущность причинности всего ближе можно определить выражением «производимость вещей», где под «вещами» разумеется все познаваемое;