О Понимании - Василий Васильевич Розанов

в последующем – не заключалась в предыдущем, т. е. она есть бытие, не происшедшее ни из чего, но самовозникшее из небытия в абсолютном смысле. И так как это последнее невозможно, то, следовательно, все, лежащее в следствии, лежит и в причине, что совпадает с первым ответом, который, таким образом, становится столь же необходимым для разума и единственно возможным для природы, как и ответ, данный на первую часть вопроса.

Соединяя в одно разрешение обеих частей общего вопроса об отношении причины к следствию, мы приходим к общему утверждению, что ни в причине не лежит ничего, что не лежало бы в следствии, ни в следствии не лежит ничего, что не лежало бы в причине; т. е. что причина постоянно и необходимо тожественна со своим следствием; что следствие есть не более как перемещенная причина; или, что то же, причина и следствие есть одно.

Ясность и необходимость этого общего закона об отношении причины к следствию станет еще очевиднее, если мы дадим ему схематическое изображение. Пусть А, состоящее из а, а', а''… аn, есть производящая причина, а В, состоящее из b, b', b''… bn, есть произведенное следствие.

Эти два ряда абсолютно тожественны между собою, т. е. А есть В, потому что нетожество их может выразиться только в ряде:

где, следовательно, t, лежавшее в причине и не перешедшее в следствие, абсолютно исчезло, т. е. превратилось из бытия в небытие; или в ряде:

где u, возникшее в следствии и не перешедшее в него из причины, появилось из ничего, т. е. небытие превратилось в бытие. Оба случая одинаково невозможны для природы и немыслимы для разума.

Но если причина и следствие есть одно, то изменения как проявления в следующий момент чего-либо отличного от того, что было в момент предшествующий, не может существовать. Все и повсюду должно оставаться вечно тем же и там же, чем и где пребывало вечно. И непостижимо для разума, чтобы что-либо происходило, и невозможно для природы, чтобы что-либо жило в ней.

Таково требование разума, испытующего причинность, таково единственное мыслимое, что может вместиться в него.

Этому противоречит свидетельство чувств, показывающих, что все живет, изменяется и движется в природе, т. е. что невозможное существует и немыслимое совершается.

Вот затруднение, о котором мы говорили выше, что оно непреоборимо и что в нем сосредоточиваются, как в центральном узле, все величайшие тайны природы и все величайшие интересы стремящегося к пониманию разума. Как постигнуть эту непостижимую тайну изменения, как разрешить эту неразрешимую загадку жизни, об этом может быть сказано многое и различное. Но такова она по природе своей, что никто не может удержаться от того, чтобы не составить о ней какого-либо мнения. Мы выскажем то, которое представляется нам единственно возможным и мыслимым.

Если изменение не может быть произведено причинностью, то необходимо и ясно, что в нем присутствует еще нечто третье сверх причинности, что и есть истинная причина происхождения всего; т. е. что когда совершается что-либо в природе, то тут есть не только производящее и производимое, но еще нечто сверх их лежащее; что невидимо, но что есть, потому что есть видимое изменение, которое, не будучи произведено ничем видимым известным, требует для себя производителя в невидимом неизвестном. Это третье, без чего я не могу мыслить природу и без чего, я утверждаю, она не может быть понята разумно никем (и до сих пор не может быть никаких разногласий), – есть, по моему убеждению (и здесь начинается возможность разногласий), целесообразность. Она привходит к причинности и делает возможным, что последующее в совершающемся не походит на предыдущее; так что как будто и в предыдущем нечто исчезает совершенно, и в последующем нечто возникает вновь. Это-то исчезающее в прошедшем и возникающее в последующем, этот недостаток в причине сравнительно с тем, что лежит в следствии, и этот избыток лежащего в следствии над тем, что есть в причине, – и есть то, что сверх причинности, к чему бессильна она, что необъяснимо из нее и что мы вынуждены отнести к целесообразности, которая уничтожает в прошедшем ненужное и создает для будущего необходимое, помогая причинности извлекать следствие, к чему по природе своей неспособна она, и направляя эти следствия сообразно с планом, который заключен в ней самой.

XII. Учение о причинности, лежащей в Космосе, должно раскрыть и проследить причинное соединение всего существующего и всего совершающегося, т. е. определить, что с чем и какой формою причинности связано в природе. Таким образом, в этом учении выделится как бы скелет мира, на котором держится он; то сцепление всего со всем, которое делает различное только разнообразием в единстве и единичное – только частями целого.

Раскрывая эту причинность, следует наблюдать, чтобы нить раскрываемого была непрерывна, чтобы производящее всегда было смежно с производимым, т. е. переходило бы в него непосредственно, без всякого промежуточного третьего. Это правило весьма нередко опускается исследователями с грубым умом, и часто две вещи и два явления считаются причиною и следствием по отношению друг к другу только потому, что с изменением одного изменяется и другое, хотя природа их такова, что непосредственно перейти друг в друга они не могут. Так, напр., было бы грубо утверждать, что движение непосредственно переходит в теплоту, но следует указать на молекулярное движение, которое для ощущения является в форме теплоты и в которое преобразуется массовое движение, когда движущаяся масса почему-либо останавливается.

Что касается плана, по которому следует вести здесь изучение, то он может быть двояким, смотря по тому, что положится в основание его и что будет преобладающею целью изучения. Если в основание будет положено учение о формах причинности и если преобладающая цель изучения будет состоять в том, чтобы понять причинность в ее проявлениях в Космосе, то следует изучить сперва все существования в природе, и затем все преемства в ней, и потом результаты обоих изучений соединить в одно целое. Если же в основание будет положено деление самой природы на самостоятельные, типичные группы, и если преобладающею целью изучения будет понимание не причинности, которая скрыта в природе, а самой природы, в которой скрыта причинность, тогда следует первоначально распределить природу на группы однородных вещей и явлений, затем раскрыть причинность в каждой из полученных групп и, наконец, соединить причинною связью самые группы. Смотря по тому, первый или второй план изучения будет принят, всю рассматриваемую форму науки следует назвать или учением о проявлении и распределении причинности в