Психология личности. Культурно-историческое понимание развития человека - Александр Асмолов

Итак, идя вслед за Л.С. Выготским и А.Н. Леонтьевым, я старался показать возможности историко-эволюционного деятельностного подхода в появлении образования с необщим выражением лица. Итогом этого этапа моей профессиональной биографии стало обоснование роли практической психологии как фактора конструирования вариативного развивающего образования, а также изменение социального статуса психологии в сфере образования России.

Через развивающее мотивационно-смысловое вариативное образование проходит дорога от тоталитарной культуры полезности , культуры «сделанных голов», подавляющей проявления индивидуальности человека и начинающей агонизировать в неопределенных критических ситуациях разных исторических катаклизмов, – к культуре достоинства , поддерживающей индивидуальность человека и тем самым обладающей широким резервом нестандартных социальных действий в периоды различных исторических поворотов и драм. Следуя самозавещанию Алексея Николаевича Леонтьева, я ввязался в водовороты социальной политики и в меру сил пытаюсь показать, какие последствия и сценарии влекут за собой те или иные решения, особенно когда они строятся без учета психики, в значительной степени определяющей разыгрывающиеся в истории спектакли.

Льщу себя надеждой, что именно неклассическая психология, вырастающая из культурно-исторической деятельностной программы школы Л.С. Выготского, А.Н. Леонтьева и А.Р. Лурия, имеет неповторимый шанс стать ведущей наукой о человеке XXI в., психологией в век психологии. Тогда записки Алексея Николаевича Леонтьева, обращенные в XXI в., из эскиза станут полноценной картиной реальности, ожидающей нас за гранью второго тысячелетия.

Асмолов А.Г. Культурно-историческая психология и конструирование миров. М.: Институт практической психологии; Воронеж, 1996. 768 с.

Асмолов А.Г. Историко-эволюционный подход в психологии личности: Дис…. доктора психол. наук. М., 1996.141 с.

Асмолов А.Г. У порога неклассической релятивистской психологии // Сибирский психологический журнал. 1988. Вып. 7. С. 7–16.

Asmolov A. The Paradigm of Nonclassic Psychology of Human Development: From Relativity of Activity to Relativity of Consciousness // Fourth Congress of the International Society for Cultural Research and Activity Theory. Activity Theory and Cultural Historical Approaches to Social Practice. Aarhus, Denmark, 1998. P. 127–131.

Леонтьев А.Н. Из дневниковых записей // Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. T. II. М., 1983. С. 243–246.

Леонтьев А.Н. Образ мира // Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения: В 2 т. T. II. М., 1983. С. 251–261.

Леонтьев А.Н. Психология 2000-го года // Леонтьев А.Н. Философия психологии. М., 1994. С. 277–278.

Лурия А.Р. Романтическое эссе. М.: Педагогика-Пресс, 1996. 240 с.

Лотман Ю.М. Декабрист в повседневной жизни (Бытовое поведение как историко-психологическая категория) // Лотман Ю.М. Избранные статьи: В 3 т. T. I. Таллинн, 1992. С. 296–336.

Эльконин Д.Б. Об источниках неклассической психологии // Эльконин Д.Б. Избранные психологические труды: В 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 475–478.

Полифония личности Александра Лурия и гамбургский счет в психологии

Один из современников Александра Романовича Лурия и Льва Семеновича Выготского – писатель и филолог Виктор Борисович Шкловский с присущей ему дерзкой афористичностью ввел в обиход в качестве меры исторического масштаба творчества личности понятие «гамбургский счет».

«Гамбургский счет – чрезвычайно важное понятие.

Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера.

Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.

Они борются при закрытых дверях и завешенных окнах.

Здесь устанавливаются истинные классы борцов, –

Чтоб не исхалтуриться.

Гамбургский счет необходим в литературе».

( Шкловский В ., 1990, с. 331)

Гамбургский счет необходим и в психологии. И когда мы вступили в эпоху финальных дат – столетие Льва Семеновича Выготского, столетие Николая Александровича Бернштейна, столетие Бориса Михайловича Теплова, столетие Жана Пиаже, нам необходимо ради нашей собственной науки, понимания ее миссии в культуре и истории попытаться постичь жизнетворчество личностей, из деяний которых соткана психология, а не только наукотворчество. Сказанное полностью относится и к финальным датам жизнетворчества Александра Романовича Лурия и Алексея Николаевича Леонтьева. Еще раз специально хочу отметить, что понимание деяний наших учителей нужно не только и не столько ради юбилейных фанфар (хотя в звуках столь недостающей им при жизни мелодии славы нет ничего зазорного), сколько для постижения настоящего и будущего психологии, ее места в семье нейронаук, когнитивных наук, исторических и поведенческих наук о природе, обществе и человеке. Без подобного понимания все более нарастает риск «исхалтуриться» и растерять исторический смысл психологии.

Я пишу об этом с ощущением невыполненного долга перед Александром Романовичем Лурия, который через бесценный дар учителя – дар восхищения учениками – задавал им редкую по возможностям «зону ближайшего развития». Пишу с болью и горечью, признаваясь себе в том, что мы до сих пор не оправдали возложенных на нас надежд и переживаем (по крайней мере, некоторые из нас), мысленно общаясь с учителями, тяжелый аффективный комплекс — « страх неоправдавшихся ожиданий ».

Пишу с белой завистью к последователям других культурно-научных школ ушедшего века, которые нашли в себе мужество и силы продолжить общение с Михаилом Михайловичем Бахтиным, Густавом Густавовичем Шпетом, Алексеем Алексеевичем Ухтомским, Сергеем Михайловичем Эйзенштейном, Юрием Михайловичем Лотманом, в симбиозе с культурами которых прорастали идеи Л.С. Выготского, А.Р. Лурия, А.Н. Леонтьева. Нам еще только предстоит подготовить и издать труды, подобные работам: «Ю.М. Лотман и тартуско-московская семиотическая школа» (серия «Язык. Семиотика. Культура». М., 1994), «Густав Густавович Шпет. Архивные материалы. Воспоминания. Статьи» (М., 2000), «Бахтинский сборник» (М., 1997) и т. п.

И хотя начало в этой предстоящей работе уже положено, сделано до обидного мало. Упомяну, что вышли в свет книги М.Г. Ярошевского «Историческая психология науки» (1995), «Первая Международная конференция памяти А.Р. Лурия» (1998), «Традиции и перспективы деятельностного подхода в психологии. Школа Леонтьева» (1999), В.П. Зинченко «Мысль и слово Густава Шпета» (2000), A.A. Леонтьева «Деятельный ум» (2001) и ряд других изданий. В этом же ряду и мои попытки разгадать значение и личностный смысл жизнетворчества Л.С. Выготского, А.Р. Лурия и А.Н. Леонтьева, прежде всего статья «Социальная биография культурно-исторической психологии» (1993) (см. также: Асмолов , 1995, 1999, 2001, 2002).

При восприятии этого цикла работ, и прежде всего своих собственных, все резче возникает смутное чувство растущей неудовлетворенности. Что-то невероятно важное в понимании культур мышления наших учителей упущено.

И речь идет вовсе не только об отсутствии или потере архивных материалов, неполноте воспоминаний, неточностях и недоговоренностях при анализе текстов научных публикаций. Все эти пробелы всегда были, есть и будут. Речь идет о том, что представители деятельностного культурно-исторического подхода при обращении к жизни тех, кто со-творил деятельностный подход, как правило, начисто забывают о возможностях использования этого подхода как «культурного орудия», «культурного инструмента» для постижения истории своей собственной науки. Сапожники, как всегда, оказываются без сапог.

В психологии, как уже говорилось, существует гамбургский счет. Но это свой гамбургский счет. В нем свои правила игры.

Первое правило. При анализе истории психологии психолог деятельностного культурно-исторического подхода использует культурные орудия, культурные техники, культурные средства, присущие этому подходу. В отличие от «борца» из школы интроспекционистской психологии сознания, работающего с «кругом сознания», или, в несколько ином варианте, с «кругом текстов», психолог деятельностного подхода исходит из того, что за сознанием открывается жизнь (А.Н. Леонтьев), и движется от жизнетворчества — к наукотворчеству.

Второе правило. За « потоком сознания » ( У. Джеймс ) выступает поток деятельностей и побуждающих их мотивов. Отсюда ключ к полифонии сознаний (М.М. Бахтин) ученого лежит в полифонии мотивов , в полимотивации.

Жизнетворчество А.Р. Лурия пронизано полимотивацией его личности , его потоком деятельностей, его потоком коммуникаций в разных культурных и исторических контекстах.