Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

сделал как всегда решительно. В течение боя было уничтожено 2 танка и БМП остальные отступили. Все меня поздравляли, а через час я узнаю, что это были наши танки, соседней мотострелковой бригады, что погибли: командир батальона, командир роты и ещё около двенадцати солдат. Я хотел застрелиться, но у меня отобрали пистолет. Я потерял рассудок.

Когда я пришёл в себя и прокрутил весь бой множество раз в уме, сопоставил всё что мне рассказали о многом, что я не мог знать на тот момент, я понял что я не виноват в смерти этих людей. Я не виновен, что ни командир батальона, ни командир роты или ещё кто-нибудь не пустил в небо зелёные ракеты. Чтобы было ясно, что это наши танки.

В официальном сообщении, в докладе наверх заместителем командира корпуса, доложено: командир противотанковой батареи действовал решительно, правильно и не виновен. Сейчас

началось следствие. Всё наше начальство стоит за меня горой.

Но офицеры соседнего полка мутят воду в части, и решили уничтожить меня, чтобы потом всё списать на меня, мол убит снайпером чеченов, он был виноват и всё остальное. Виновный погиб, дело закрыто, значит закрыты и все ошибки. Об этом меня потихоньку предупредил командир полка. Он, ФСК и особый отдел предпринимают все усилия, чтобы предотвратить это, вплоть до отправки меня домой. Я отказался прятаться и сейчас сижу на открытом со всех сторон месте, я не хочу, чтобы вместе со мной пострадали солдаты, если уж смерть, то лучше я один, они тут ни причём.

Прости меня за то, что так поступаю, но я всегда (ты сама знаешь) жил честно, за чужие спины не прятался. А письмо пишу, чтобы все вы знали настоящую правду, а не то, что будут плести потом.

Крепко вас обнимаю и целую.

P S: Постараюсь выжить им всем назло.

Запечатал конверт и позвал Кирьянова.

– Алексей Иванович, возьми это письмо. Если меня всё-таки убьют, отправишь его жене. Имущество, которое останется от меня, можете разобрать между собой, за исключением немецкой каски. Как хочешь, но ты должен отвезти и отдать моим детям на память обо мне.

– Товарищ майор, что вы заранее хороните себя? Выкрутимся.

– Да я тоже так думаю, Алексей, что выкручусь, но всё-таки на всякий пожарный возьми письмо и береги его. Здесь написана правда, а то потом не отмажешься. Ну, всё, Алексей Иванович, иди, я хочу побыть один.

Замполит потоптался рядом со мной, тяжело вздохнул, но всё же ушёл. Я вытащил к столу на насыпи свои вещи, провёл ревизию их, всё аккуратно сложил обратно и отнёс в землянку. Делать было больше нечего и я стал наблюдать за своими подчинёнными.

Где-то через полчаса, из-за поворота дороги ведущей к штабу полка показался заместитель командира полка подполковник Пильганский с незнакомым мне старшим лейтенантом. Они шли пешком, о чём-то непринуждённо разговаривая, а за ними тихо двигалось БМП с десятью солдатами на броне. Всё это рассмотрел в бинокль. Что бросилось сразу в глаза – на БМП, днём, спереди горел лишь правый габаритный огонь.

Не спеша встал, спустился к дороге и стал ждать офицеров. Что шли они ко мне, я не сомневался. Но встречаться с Пильганским не хотелось. Это был единственный офицер полка, который перестал со мной здороваться после боя. Но Пильганский всё-таки был замом командира полка и я обязан был его встретить и доложить о положение дел. Когда они приблизились, сделал три чётких шага, приложил руку к головному убору и доложил.

– Товарищ подполковник, противотанковая батарея занимается обслуживанием техники и вооружения. Командир батареи майор Копытов. Здравия желаю.

– Копытов, – вальяжно обратился ко мне зам командира, виляя глазами, – я к тебе привёл старшего лейтенанта…..

– Товарищ подполковник! Здравия желаю. – С вызовом и, повысив голос, перебил я Пильганского.

– Копытов, ты что? – Обиженно удивился подполковник.

– Товарищ подполковник, я здороваюсь с вами. Не знаю, что вы думаете обо мне, но вы единственный человек в полку, который после боя перестал со мной здороваться.

Пильганский, шкодливо пряча глаза, засуетился: – Да ты что? Копытов? Да, не может быть? Да я с тобой, вроде бы, всегда здороваюсь, – и начал совать мне потную ладонь.

– Здравия желаю, – ледяным тоном произнёс я и пожал протянутую руку.

Пильганский вытер вспотевший лоб и быстро приобрёл свой обычный самодовольный вид.

– Копытов, я тут привёл командира развед. роты соседей. Печки у них нет. У тебя случайно нет лишней?

Я попытался посмотреть в глаза заместителю командира, но тот юлил глазами и упорно отводил взгляд. Тогда перевёл глаза на старлея и встретил твёрдый, изучающий взгляд и с БМП на меня смотрели с любопытством, одетые в камуфляж, солдаты. Я также со всё возрастающим любопытством разглядывал их.

– Продал Пильганский…, не ожидал я от него, – сожалеюще промелькнула у меня мысль, – На рекогносцировку привёл разведчиков…. Вот от их рук и придётся, может быть, умереть.

Я опять попытался словить взгляд Пильганского, но не получилось.

– Мда…, товарищ подполковник, не ожидал…, – проговорил я. И все поняли заложенный двойной смысл. Уловив среди солдат на броне какое-то беспокойное движение, перевёл на них свой взгляд. Да и старлей стал беспокойно поглядывать ко мне за спину.

– Ну что ж, товарищ подполковник, если им нужна печка пусть возьмут её вон там, около палатки, – повернувшись, показал рукой на валявшуюся у палатки лишнюю печку и понял причину тревоги прибывших.

У палатки стоял техник и многозначительно крутил в руках заряженный гранатомёт, как бы невзначай направляя его в сторону БМП. А слева из-за дамбы внезапно вырос Кирьянов с пулемётом в руках и также направил его в сторону БМП. То там, то тут торчали головы моих солдат и в руках у каждого было оружие.

– Ну что, брать будете сейчас или когда? – С ударением и вызовом спросил я.

– Товарищ майор, вы на что намекаете? – Начал деланно возмущаться Пильганский, но осёкся под моим спокойным взглядом и замолчал.

Невозмутимым оставался только старший лейтенант, он принял мой вызов: – Мы потом возьмём…, может быть в другом месте и при других обстоятельствах, – глядя мне в глаза, тоже со значением сказал офицер.

– Флаг вам в руки, попробуйте, – снова поглядел на Пильганского, и уже обращаясь к нему, сказал, – Я обо всём этом доложу командиру полка.

Подполковник смешался, открыл было рот, но промолчал. Вслед за старшим лейтенантом забрался на БМП и уехал.

– Чего им надо было? – спросили Кирьянов и Карпук, подойдя ко мне.

– Пильганский – сволочь, продал меня. Офицер и солдаты на БМП – это разведчики