Пустошь, что зовется миром - Аркади Мартин

куда подальше. Восемь Антидот уселся на низкую ограду вокруг тюльпанового сада. «Терминал «Тюльпан», – подумал он. – Конечно, тут должны быть тюльпаны». Он чувствовал боль в животе, плече и скуле. Прикоснулся к щеке рукой и поморщился от жжения. Он не удивился, увидев, что пальцы в крови.

Он хотел домой.

Он не знал, как добраться до дома, если метро закрыто. От Дворца-Центр его отделяли многие мили, а он не знал, какие районы лежат между космопортом и дворцом, если добираться пешком. Его облачная привязка проложит маршрут, но это ужасающе долгий путь. Ему не следовало пытаться быть взрослым человеком в Городе. А если он не может даже такую малость, то как он надеется быть императором? Или хотя бы солдатом во Флоте? Он не сомневался: солдаты бы не паниковали, если бы перед ними закрылось метро. Тем более если бы хотели вернуться домой, в место, которое жило по понятным им правилам.

Он пообещал себе не плакать и сразу же расплакался. А это означало, что он плачет и смущен этим одновременно.

Когда ему удалось открыть глаза и утереть нос рукавом – он вел себя совсем как младенец – и вообще посмотреть вокруг, он увидел перед собой сидящего на корточках человека в белом.

– Привет, ваше сиятельство, – сказала Пять Агат, эзуазуакат императора. – Как дела?

Будь Восемь Антидот на два года младше – может быть, даже будь он на две недели младше, – он бы бросился ей в объятия, крепко вцепился бы в нее руками. Но он был слишком смущен и испытывал невыносимый стыд.

– Отлично, – сказал он, гнусавя из-за соплей, заполнивших его нос.

– Превосходно, – сказала Пять Агат и села на каменное ограждение рядом с ним. – Как насчет посидеть здесь минуту-другую, пока Солнечные огораживают район? А потом я отвезу вас во Дворец-Восток.

Это ему невероятно понравилось. Это было легко. Восемь Антидот не поверил услышанному. В этот момент он подозревал, что ничему не верит, и это было ужасно. Он хотел верить правой руке императора, руке, принесшей клятву верности. Раньше он всегда ей верил.

– Что случилось? – спросил он.

– Много чего, – сказала Пять Агат. – О чем именно вы хотите услышать?

Он проглотил слюну. Услышал свой жалобный голос:

– Это все моя вина?

Пять Агат провела рукой по его спине. Один раз.

– Нет, – сказала она. – Вы ни в чем не виноваты. Разве что в том, что Девятнадцать Тесло попросила меня лично привезти вас, а я была сильно занята в это время. Но вы проделали отличную работу, позволив себя обнаружить, – позировали перед камерами, сидели не двигаясь. Я потеряла вас всего на несколько минут.

Выходит, на самом деле он ни минуты не был один. Через некоторое время он, вероятно, выскажет свое недовольство, но не сейчас. Город видел его и отправил к нему Пять Агат – или Девятнадцать Тесло отправила. Может быть, это одно и то же. Иногда трудно было сказать, где начинается Город и где кончается император.

– Извините, – сказал Восемь Антидот. – Вам из-за меня пришлось ехать сюда.

– Я принимаю ваше извинение.

– А все-таки что случилось? Я видел дым из метро. Там была… – Ему не хотелось спрашивать: «Там была бомба?» Ему казалось, что таким образом он придаст этому черты реальности.

– Состав сошел с рельсов, – сказала Пять Агат. – Это довольно серьезная проблема, удивительная. Со времени вашего рождения ни один поезд не сходил с рельсов.

– Со времени введения нового алгоритма, да?

– Да. – Ее, казалось, не удивило, что он знает об алгоритме, что он пришел к такому заключению. Восемь Антидот вспомнил, что у нее есть ребенок. Маленький, но, может, ребенок был умным, а Пять Агат умела верить маленьким, когда они высказывали правильные мысли. Это имело смысл. Ему очень хотелось, чтобы происходящее сейчас имело смысл.

– Кто-нибудь погиб? – спросил он.

– Пока нет, – ответила Пять Агат, промигав информацию на облачной привязке. – Некоторых отвезли в больницу, но пока все живы.

– Хорошо. – Он глубоко вздохнул. – Это тот самый состав, в котором ехал я?

Пять Агат задумчиво выдохнула.

– Может быть, – сказала она. – Было бы полезно узнать, как именно произошел сход с рельсов. И еще – что вы собирались делать, приехав сюда?

«Быть шпионом, – подумал Восемь Антидот. – Самому узнавать, что происходит». Но сказанное ею «может быть» дребезжало в его горле с такой силой, что он чуть не задыхался. Может быть, если он скажет ей правду, то ему придется отправиться домой и на какое-то время перестать быть шпионом.

– Я хотел узнать у одного человека, который не работает ни на министерство информации, ни на министерство войны, узнать кое-что о специальном уполномоченном Три Саргасс.

– Вы думали, что сумеете найти такого человека в космопорту?

– Да. Она улетела на «Цветочном узоре» и…

– О, как умно, – сказала Пять Агат. Восемь Антидот думал, что похвала доставит ему удовольствие, вызовет у него чувство гордости, как когда Одиннадцать Лавр или Три Азимут говорили ему, что он сделал что-то хорошо. Но он почувствовал только усталость. Наступило долгое молчание, тихое, созерцательное пространство. Он шмыгнул носом. От слез у него разболелась голова, и это тоже смущало его.

Наконец, Пять Агат поднялась. На ее белых брюках была земляная грязь, но ей это, казалось, ничуть не мешало.

– Давайте домой, ваше сиятельство, – сказала она. – Министерство юстиции и Солнечные уже перекрыли периметр. Не имеет смысла оставаться здесь и ждать сообщения, что это было – техническая неисправность или взрывное устройство.

Взрывное устройство. Типа того, о чем говорил икспланатль в тронном зале много-много дней назад. Бомба. В метро. Это было бы ужасно. Хуже, чем схождение с рельсов. В особенности если это случилось по вине Восемь Антидота.

– Вы думаете, – сказал он, заставляя голос звучать ровно, – что это было взрывное устройство?

– Я думаю, что вам и мне лучше дождаться доклада министерства юстиции, прежде чем начинать беспокоиться, – ответила Пять Агат. – Подождите реальных проблем, ваше сиятельство, и не принимайте на свой счет то, что не случилось с вами лично.

Она помолчала и улыбнулась, но это выражение исчезло с ее лица так же быстро, как появилось.

– К тому же я могу сделать и кое-что получше, чем доставить к вам капитана «Цветочного узора», – добавила она. – Как насчет поговорить с самим уполномоченным?

* * *

Шаттл полетел в систему Пелоа с Пчелиным Роем на борту. Девять Гибискус с мостика смотрела на ярко горящее топливо в двигателях шаттла, пока корабль не исчез в атмосфере Пелоа-2. Рядом с ней на том месте, где должен был находиться ее адъютант, стояла Шестнадцать Мунрайз – худшая из всех возможных замен Пчелиного Роя. Шаттл увез его, уполномоченного, посла и тех же четырех солдат сопровождения, что и в прошлый раз – от всех резко несло хлоркой и дезинфектантами, несмотря на свежие униформы. Они летели вниз, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу, а медицинская часть все еще была на карантине, и входить туда мог только специальный персонал. Шестнадцать Мунрайз заявила, что она спокойна: никакой немедленной вспышки грибковой анафилаксии пока не будет, но капитан Флота, не говоря о яотлеке, не должен рисковать. И конечно, Шестнадцать Мунрайз отказалась возвращаться на «Параболическую компрессию», пока остается хоть малейшая