Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы - Эдвард Гамильтон Уолдо

устало ответил Белтер. – Командор, может, я не прав, но вам не составило бы труда время от времени обращаться непосредственно к нему?

– Все в порядке, – улыбнулся Херефорд. – Я вполне понимаю его отношение. Я мало что могу сказать ему и много чего – о нем, то же самое касается и его отношения ко мне. Плохо, конечно, что ему неизвестна вежливость, но ведь и я ничего не знаю о космической баллистике.

– Ладно, ладно, – усмехнулся Белтер, – не обращайте на меня внимания. Я просто тупой солдафон, пытающийся установить на мостике мир. Но я уже замолчал, позволив вам и Мяснику сохранять свое недружелюбное статус-кво.

– Сейчас мне нужно немного тишины, если позволите, советник, – огрызнулся Осгуд.

Он рассматривал тактическую диаграмму. Красное пятнышко «Эпсилона» было далеко справа, размытая «Сигма» – слева, а внизу виднелась зеленая искорка «Дельты». Золотистая область в центре диаграммы показывала плоскость эклиптики, где должен пройти Захватчик, а чуть выше белым пятнышком отмечался и сам он.

Осгуд щелкнул тумблером, добавляя к диаграмме еще одну схему – схему расположения трех кораблей «Смерти» относительно цели. «Сигма» и «Эпсилон» были точно в центре белых кружков, «Дельта» находилась у нижнего края третьего. Осгуд внес небольшую поправку в схему.

– Все на полициях, – объяснил Белтер Херефорду. – Поле «Смерти» – это вектор мощных вибраций, сфокусированный от «Сигмы» и «Эпсилона». А луч от «Дельты» – от нас – наносит основной удар. В фокусе возникает чудовищное напряжение. Вибрация начинает непредсказуемо менять частоту. Говорят, что это вибрирует матрица самого пространства, и такая вибрация разрушает все – жидкости, газы, но хуже всего, разумеется, приходится коллоидам.

– Но что произойдет, если позиции не будут заняты точно?

– Да ничего. Просто два фокуса полей от «Эпсилона» и «Сигмы» не совпадут, и луч, пущенный «Дельтой», окажется бесполезен. В результате же Захватчик может напасть на нас в ответ. Но не мгновенно – он движется слишком быстро под прямым углом к нашему курсу. Я же не идиот, чтобы дать поймать себя этому убийце.

Херефорд слушал очень внимательно, наблюдая, как Осгуд рассматривает диаграмму.

– Велика ли опасность, что «Смерть» может начать распространяться, как волны в бассейне – во всех направлениях от точки фокуса?

– Крайне мала. Любая встречная энергия быстро рассеет эту вибрацию. Кроме того, как видите, сама подготовка является весьма трудным делом. Мы не можем действовать там, где, хотя бы теоретически, вибрация может пойти к любым планетам. Поэтому нужно, чтобы по вектору от нас к цели было лишь свободное пространство.

Херефорд медленно покачал головой.

– Окончательное разделение между смертью и разрушением, – задумчиво сказал он. – В древние времена армии на полях битвы использовали только смерть, чтобы выявить победителя. Затем, постепенно, самым важным фактором стало разрушение – сколько материалов врага вы могли уничтожить. А затем, с атомными войнами и Пылью, поле боя снова захватила смерть. Полный оборот теперь совершился, и мы нашли способ уничтожать, наказывать и мучить одни лишь коллоидные клетки, оставляя в неприкосновенности технику. Это куда лучше, чем варварский напалм. Правда, занимает больше времени и…

– Построение закончено, – прервал его Белтер.

– Все по местам!

Голос Осгуда разрезал тишину мостика. Экран на переборке перед ним мигнул, и по нему побежали подтверждения готовности тактиков, техников, астронавтов, баллистиков и остальных членов команды. Все три корабля были готовы, информация собрана на основном экране, отсутствие готовности было отмечено красным цветом. Красных точек становилось все меньше и постепенно они исчезли совсем. Осгуд отступил на шаг, глянул на главный экран, затем на диаграмму. Точки всех трех кораблей находились теперь ровно в центре белых кружков.

Командор отвернулся и впервые за последние утомительные месяцы обратился непосредственно к Херефорду:

– Вы бы хотели взять на себя честь совершить запуск?

Ноздри Херефорда раздулись от сдерживаемого напряжения, но голос его оставался спокойным, когда он спрятал за спиной руки и ответил:

– Нет, спасибо.

– Я так и думал, – сказал Мясник донельзя оскорбительным тоном.

Перед ним был треугольный пульт, из которого торчали три небольших рычага с круглыми головками. Один был красный, другой синий, а между ними находился зеленый. Осгуд нажал два рычага по краям. На диаграмме тут же появилась красная линия, протянувшаяся от «Эпсилона» до золотистого поля, и синяя – навстречу ей от «Сигмы». Чуть выше поля колебалось белое пятнышко, обозначающее Захватчика. Осгуд, сощурившись, наблюдал, как оно опускается к золотому полю, как раз в место соединения красной и синей линий. Взявшись за зеленый рычаг, Осгуд в последний раз взглянул на экран, затем с силой нажал его. Тут же на диаграмме появилась яркая, тонкая зеленая линия. Золотистое поле закрыло облако фиолетового тумана.

– Вот так! – выдохнул Белтер. – Фиолетовое – это и есть «Смерть»!

Херефорд, дрожа, прислонился к переборке, затем прижал руки к коленям, очевидно, пытаясь унять дрожь.

– Включить сканеры! – рявкнул Осгуд. – Я должен это увидеть!

Белтер шагнул вперед.

– Командор! Вы не можете… Нельзя щупать его сканерами! Помните, что произошло на Заставе?

Осгуд коротко выругался.

– Мы и так уже обнаружили себя, так что лучи сканеров вряд ли будут иметь значение. К тому же он в любом случае готов! – торжественно добавил он.

Словно в ответ экран сканера засветился различными красками, которые закрутились и сложились в изображение Захватчика. Так как луч следовал за ним неотступно, не было заметно, что он движется.

– Дайте мне диаграмму! – проревел Осгуд.

Его маленькие глазки от возбуждения стали шире, щеки надулись, он постоянно облизывал губы.

В нижней части экрана изображение исчезло, она почернела, затем внезапно там появилась маленькая копия Захватчика. К нему медленно полз слабый, кое-где светлеющий фиолетовый туман.

– Прямо по носу, – хмыкнул Белтер. – Он летит прямо туда!

Внезапно большая картинка, показывающая корабль в реальном времени, ожила. Из корабля ударил поток голубовато-белого огня.

– Вы понимаете, что происходит? – прошипел Осгуд. – У него все же есть реактивные двигатели. Он понял, что перед ним что-то есть, но не знает, что именно и хочет обогнуть его, хотя на такой скорости этот маневр размажет его экипаж по переборкам!

– Смотрите! – закричал Белтер, указывая на диаграмму. – Он идет по дуге… О, Боже, он же убивает себя собственными руками! Он не может так развернуться!

– Возможно, он хочет, чтобы все кончилось побыстрее! Может, он уже где-то сталкивался раньше со «Смертью»! – закричал Осгуд. – И теперь он боится ее! Эй, Белтер, а миленько, наверное, сейчас внутри этого корабля! «Смерть» делает из них желе, а разворот на такой скорости распыляет это желе по стенкам!

– Э… Э… – только и смог выдавить из себя Херефорд, затем развернулся и, пошатываясь, покинул рубку.

Белтер шагнул было за ним, заколебался, затем вернулся к экранам.

На диаграмме теперь фиолетовый, золотистый, белый, красный, синий и зеленый цвета соединились и сияли вместе. Затем, медленно, белое пятно стало смещаться к краю этого разгула красок.

– Командор! Он все еще уходит в сторону!

– А почему нет? – радостно отозвался Мясник. – Такая команда была дана