Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

К дому друга опустелому,

И на ложе лишь совьет гнездо

Птица веща полунощная;

Крик ее встревожит путника

Средь осенней ночи темныя.

О мой Рино, друг возлюбленный!

Льзя ль Минване пережить тебя?

Нет! - иду, бегу, лечу к тебе,

И, повергнувшись на грудь твою,

Я вздохну - вздохну в последний раз!

О мои подруги юные!

Не ходите по следам моим,

При согласном сладком пении

Не ищите вы несчастныя.

Ваших песней не услышу я

Я умру подле любезного".

1807

Д. П. Глебов

КРОМА

ПОЭМА ИЗ ОССИАНА

Мальвина

Так! я слышу голос милого,

Хоть и редко он является

Мне в полуночных мечтаниях!

О родители Оскаровы!

Отворите двери облачны,

Двери терема воздушного,

Чтоб Мальвину вам принять к себе!

Мне недавно в сновидении

Тайный голос возвестил про то,

И я стражду в нетерпении.

Ветры буйные, осенние!

Что оставили вы озеро,

Прилетели в сей унылый лес?

Пошумели - и исчезла тень.

Но Мальвина ясно видела,

Как одежда привидения,

Ярким солнцем позлащенная,

Тихим ветром колебалася.

Так! был это голос милого,

Хоть и редко он является

Мне в полуночных мечтаниях!

Ах, Оскар! ты будешь вечно жить

У Мальвины в сердце страждущем!

Я вздыхаю с светом утренним,

Слезы лью с зарей вечернею,

Как ты жив был, друг бесценный мой!

Я цвела, как древо юное.

Нет тебя - и вянет молодость,

Как цветок от ветра знойного.

Дни весенни возвратилися;

Но погода благотворная

Не придаст мне силы прежния:

Я хожу с главой поникшею

И ищу уединения

Посреди жилища горести.

Видев то подруги нежные,

Взявши арфы златострунные,

Заиграли с той надеждою,

Что рассеют мрак души моей;

Но Мальвина все печалилась,

Проливала слезы горькие.

Оссиан

О Мальвина, дочь любезная,

Как меня твой голос трогает!

Верно ты в своем мечтании,

В сне глубоком погруженная,

Песнь умерших бардов слушала,

И, внимая, повторяла их?

О Мальвина! голос сладок твой;

Но терзает сердце горестью,

А печаль с душой расстроенной

Пресекают жизнь невидимо!

Так лучи светила дневного

Жгут цветок - и засыхает он.

Дочь моя! склони свой слух теперь

К песням барда поседевшего,

Я хочу, хочу воспеть тебе

Дни щастливы своей младости.

На брегу крутом возвышенном

Видны были башни древние

Замка мрачного, унылого,

Где Кротар, известный мужеством,

Мирно проводил дни старости.

Вдруг Ротмар с своею ратию

Вознамерился взять замок тот.

Слух сей был Фингалу горестен,

Он Кротару был сотрудником

В знаменитых его подвигах,

И желая защитить его,

Тотчас дал мне приказание

К Инисфалу плыть немедленно.

Повинуяся родителю,

Прибыл я к Кротару с скоростью.

Как был трогателен вид его!

Я застал его сидящего

Посреди оружий прадедов,

Быв лишен драгого зрения;

Волосы уж поседевшие

Рассыпались по плечам его.

И в сем жалком положении

Он дрожащим слабым голосом

Пел протекшие дни младости.

Лишь услышал звук оружия,

Он встает, собравшись с силами,

Простирает руки слабые

И приветствует сим образом

Сына своего сотрудника:

"Ах, почто уже не в силах я

Действовать своим оружием,

Как я прежде ратоборствовал

В взорах твоего родителя?

Он гремел - и я прославился!

Царь Морвены наградил меня,

Дав мне щит Калтара сильного,

Им на битве пораженного.

Ты увидишь на стене его.

Ах, почто лишен я зрения,

Не могу я рассмотреть тебя?

О друзья! се к нам герой пришел,

Уготовьте ему пиршество.

Барды! пойте, веселитеся".

Пир готов - и арфы звучные

Изъявляют радость песнями;

Ио та радость может слабо скрыть

Грусть, сердцами одолевшую.

Так сребристый, бледный луч луны

Светит лишь поверхность облака,

Не проникнув густоту его.

Лишь умолкли песни громкие,

Кромы царь возвысил голос свой,

Пресекавшийся рыданием:

"Сын Фингалов! замечаешь ли

Грусть, унынье в моем тереме?

Ах, я прежде сам не сетовал,

Когда верны мои воины

Были живы - побеждали всех;

Когда сын еще мой был со мной...

Но сокрылося светило то,

Пал герой сей на сражении,

Защищаючи родителя.

Вот как было происшествие:

Тромла вождь Ротмар, услышавши,

Что Кротар лишился зрения,

Что его рука покоится,

Нападает из тщеславия

На моих отважных воинов.

Закипев досадой, мщением,

Я беру свое оружие;

Но что сделать мог без зрения?

Я предался сильной горести

И напрасно призывал к себе

Дни своей протекшей младости!

Тут мой юный сын, увидевши

Мои слезы и смущения,

Утешает уверением,

Что он в силах напрягать свой лук,

Что он в силах защищать меня.

Быв доволен его рвением,

Отпустил я сына милого

В бой с Ротмаром побеждающим.

Он летит к нему - сражается,

И Ротмар ударом гибельным

Поражает его на поле!..

И Ротмар убийца злобный сей

Продолжает путь свой в замок мой!

"Нет, - сказал я громким голосом,

Не страшусь Ротмара гордого!"

Тут схватил я копье острое,

Собрал храбрых моих ратников,

И пошли к Ротмару в ночь же ту.

При восходе солнца красного

Вдруг долина нам открылася,

Где Ротмар с своей дружиною

Дожидался утра тихого,

Чтоб итти к Кротару старому.

Мы идем... и с сильной яростью

Нападаем на врагов своих;

Поражаю и... Ротмара нет!..

Солнце к западу клонилося,

Как принес его оружие

Старцу, горестью стесненному;

Он, не верив, осязал его,

И Кротар предался радости.

Ратоборцы съединяются,

Пиршество возобновляется,

И победы чаша носится;

Барды все с душою пламенной

Прославляют победителя.

Ночь проходит - и спокойствие

Все вкушают с безопасностью,

Нет врага! Ротмара не было.

При несении ж убитого,

Сына бедного Кротарова,

На его жилище тесное

Я воспел весь подвиг юноши;

А Кротар тут гроб сопутствовал

С видом радостным в молчании;

Как окончил же я песнь свою,

Торжествуя говорил он мне:

"Оссиан! поздравь, поздравь меня,

Сын мой кончил жизнь со славою,

Он на брани с смертью встретился.

Счастлив тот, кто млад оставя свет,

Оставляет имя громкое;

Его память знаменитая

Воспоется в песнях бардами,

А младые красны девушки

Будут вечно слезы лить о нем.

Смерть такую и сравнить нельзя

С смертью мужа состаревшего!

Старец, видя славу дней своих,

Угасающу в забвении,

Умирает в неизвестности;

Радость окружает гроб его,

И над прахом ставят памятник

Без пролития слез горести.

Счастлив, счастлив, повторяю я,

Кто еще в цветущей младости

Умирает с громкой славою".

1809

П. А. Катенин

ПЕСНИ В СЕЛЬМЕ

ИЗ ОССИАНА

Вечерняя звезда, подруга тихой нощи!

Чей лик, свечою вдруг блеснувший из-за рощи,

Сияньем радует лазурны небеса,

Безоблачных полей светило и краса!

Что взор склоняет твой в безмолвные долины?

Ветр шумный смолк; поток, прорывшийся в пучины,

Чуть льется; и к стопам прибрежныя скалы

Ласкаются, смирясь, сребристые валы.

Лишь гаснущей зари лучом еще златимый.

Жужжит крылатый рой, по воздуху носимый;

Лишь изредка пахнув от западной страны,

Промчится ветерок средь общей тишины.

О лучезарная! скажи: небес с вершины

Что взор склоняет твой в безмолвные долины?

Но ты, уже пройдя синеющийся свод,

С улыбкой клонишься на лоно резвых вод;

Они стекаются, вокруг тебя играют

И волосы твои златые омывают.

Прости, прекрасная! огонь твоих лучей

Потщусь я заменить огнем души моей.

Чьи тени восстают ко мне с холмов могильных?

Друзья почившие: Фингал, предтеча сильных,

И барды славные, певец скорбей Альпин,

Минона нежная и Рино, и Уллин.

О сколь, друзья мои, вы много пременились

Со дней счастливых тех, как в Сельму мы сходились,

И пеньем спорили и стройных арф игрой,

Подобясь ветеркам, когда они весной

По зыблющим цветам пестреющего луга

Порхают и шумят, воюя друг на друга.

На торжестве таком пришла Минона к нам,

Небрежно волосы раскинув по плечам,

И слезы по лицу прекрасному струились.

Тогда, узрев ее, все жалостью смутились

Герои сильные; но арфу вдруг взяла

И в песни Кольму нам на память привела.

Она Сальгара ждет; до ночи возвратиться

Сальгар ей обещал; но мрак уже густится,

И солнце скрылось; вкруг в пустыне тишина,

И стонет на холме несчастная одна.

Кольма

Уже настала ночь; ветр хладный в поле свищет,

И бурей вдалеке колеблются валы,