Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

Или один притек ты, дерзкий Клессамор?.."

"Познай, - вещаю я, - познай, пришлец нежданный,

Что Клессамор - супруг, Мойною избранный,

Что он бестрепетен средь тысячи врагов,

Хоть рать его от сих далеко берегов!

Как победитель мой ты в сей чертог вступаешь

И одинокому мне смертью угрожаешь;

Но, витязь, не забудь, что меч еще со мной,

Который был в боях один защитник мой!

Престань, о Клуты сын, воспоминать Комгала!"

Вдруг раздраженная в нем гордость воспылала,

И тяжкий меч его со свистом засверкал;

Но я отвел удар - и враг надменный пал.

Как отдаленный гром, паденья звук раздался:

Внезапно копий лес в долине показался.

Горя отмщением, питомцы чуждых стран

Хотели влечь меня, как пленника, в свой стан.

Спасаясь от врагов, стесненный их толпами,

Узрел я свой корабль над клутскими водами;

Я бросился в него под тучей вражьих стрел

И по зыбям морским в отчизну полетел.

Моина притекла за мной на берег дикий;

Ветр бурный разносил ее печальны клики

И черные власы прелестной развевал.

Я в горести средь волн к ней руки простирал,

И возвратиться к ней стократно порывался;

Но тщетно! Мой корабль стрелой по бездне мчался.

С тех пор я никогда Моины не встречал

И жить для счастия с тех пор я перестал.

Уже сразила смерть ее в стенах Балклуты!

Я видел тень ее в те страшные минуты,

Как Лоры на волнах, одетых черной мглой,

Скитались призраки воздушною толпой.

Она подобилась луне новорожденной,

Печальным сумраком от взоров сокровенной,

Когда из бурных туч пушистый снег летит

И ветер меж дубов поверженных свистит!

"Воспойте вы хвалы возлюбленной Моине,

О барды! - рек Фингал. - Да ваши песни ныне

Исполнят радостью блуждающую тень

И призовут ее чертогов горних в сень;

Да с блеском явится она в надзвездном мире,

Как полная луна в безоблачном эфире,

И встретит праотцев с весельем пред собой.

Я зрел Балклуту сам... Увы, соратник мой!..

Она казалась мне гробницей древней славы;

Разрушились ее чертоги величавы;

Глас человеческий не раздается в ней;

Течение реки среди пустых полей

Уже совращено упадшими стенами,

И терн обвил столпы колючими ветвями,

И на развалинах желтеет мох густой,

И только слышится зверей пустынных вой.

Моины нежныя жилище опустело;

Молчанье мертвое чертогом овладело,

Где дни счастливые отцов ее текли!

О барды славные Морвенския земли!

Вы падшим братьям в честь на арфах возгремите;

Иноплеменников судьбу слезой почтите.

Они, как злак полей, увяли прежде нас;

Но скоро прозвучит и наш последний час!

Почто ж, о смертный, ты чертоги воздвигаешь,

Когда в отверстый гроб безвременно вступаешь?

Ты наслаждаешься счастливою судьбой;

Но смерть всему конец, и все умрет с тобой!

И скоро восшумит пустынный ветр уныло

В разрушенных стенах и над твоей могилой,

И над дубравою печально засвистит,

Где истлевает твой осиротелый щит!..

Но пусть бушует ветр над нашими гробами,

Друзья! мы будем жить великими делами!

Так! имя храброго наполнит целый свет;

Покажет поле битв следы моих побед,

И буду я внимать в надоблачных селеньях

О подвигах своих в бессмертных песнопеньях.

Утешьтесь, о друзья! героя торжеством,

Да чаша пиршества обходит нас кругом;

Да радость чистая вождей воспламеняет!

О други! звук побед в веках не умолкает...

О солнце, гордое светило в небесах!

Когда назначено вселенныя в судьбах

Исчезнуть и тебе, божественно созданье,

И если и твое здесь временно сиянье,

То слава дел моих тебя переживет!"

1820

Ф. И. Бальдауф

ПЕСНЬ УЛЛИНА НАД ГРОБОМ КОНАЛА

Угрюмая осень в покровах печальных

Спустилась на горы - и глухо ревут

Свирепые бури в ущелинах дальних,

И мутные воды лениво текут.

Там древо на холме стоит одиноко,

Где спит непробудно могучий Копал,

И ветер, подъемля прах серый высоко,

Иссохшими листьями гроб обметал.

Там тени почивших в унылом мерцанье

Являются часто на лунных лучах,

Когда звероловец в безмолвном мечтанье

Блуждает на ближних высоких холмах.

Конал! ты ужасен был в брани кровавой;

Твой род, знаменитый герой, возрастал

Под бурями жизни, как дуб величавой,

И, гордый, перуном сраженный, упал!

Он пал!.. Кто заменит собою Конала?

Здесь бурные громы ревели кругом.

Сколь пагубны брани владыки Фингала!

(Здесь юный воитель склонился челом).

Конал! ты сокрылся, как призрак мгновенный,

Блеснувший в долине в час ночи глухой;

Твой меч был противным - перун разъяренный;

Ты тверд был, как камень Арвена седой.

И очи, как уголь горящий, блистали,

Как бурь завыванье - могучего глас.

Противные робко друг другу вещали:

"Настал наш последний, погибельный час!"

И скрылись, как тени, герой! пред тобою

Как в злачной долине терновника цвет,

Сраженный младенческой, слабой рукою.

Исчезли!.. Кто смеет?.. Но Дарг восстает,

Как черная туча, облекшись громами;

Во взорах кровавых огнь мщенья сверкал;

Он громко поводит густыми бровями

И с витязем сильным сразился Конал.

Младая Кримора на битву взирала,

В оружии бранном, как юный герой,

О жизни Конала она трепетала

И в Дарга пустила пернатой стрелой.

Стрела отклонилась... и друга пронзает,

И брызнула быстро могучего кровь!..

Кримора героя вотще призывает

К оставленной жизни... Погибла любовь!

Погибли надежды, души обольщенье!

Без милого друга печален и свет.

Прелестная дева страдала в мученье

И скоро увяла, как сорванный цвет!

Здесь гробы несчастных! Высокой травою

И терном колючим они поросли.

Здесь часто сижу я с крылатой мечтою.

Все быстрые годы с собой унесли!

1820

М. П. Загорский

МОРНА

ИЗ ОССИАНА

У шумного ручья, при мшистом дуба корне,

Под Дюкомаровым пал Каитбат мечом,

И гордый Дюкомар, вступая с торжеством

В пещеру Турскую, вещал прелестной Морне:

"Почто, Кормака дщерь, краснейшая из дев,

Сидишь, уединясь в расселине кремнистой?

С печальной томностью журчит источник чистый,

Разносит бурный ветр стенание дерев,

Нахмурясь, озеро вздымается волнами,

И небо серыми одето облаками.

Но ты бела, как снег на высоте горы,

И волосы твои, как легкие пары,

Когда, озарены последними лучами,

Над гордой Кромлою висят они кудрями,

И грудь прелестная, подобно двум холмам

Близь ясных Браннских струй, является очам".

"Отколе ты притек? - прекрасная вещает.

Отколе ты притек, мрачнейший из людей!

Ужасен вид твоих нахмуренных бровей,

И тусклым пламенем твой мрачный взор сверкает.

Или уже Сваран претек стези морей,

И гордый Дюкомар несет известье браней?"

"О Морна! я низшел с крутого холма ланей!

Трикраты гибкий лук звенел в руке моей:

Три лани легкими постигнуты стрелами,

И три изловлены еще моими псами.

О дщерь Кормакова! давно мне вид твой мил.

Оленя юного я в дар тебе сразил:

Многоветвистыми он красился рогами

И ветер обгонял проворными ногами".

"Суровый юноша, я не люблю тебя!

Для девы черных глаз твоих ужасен пламень,

И сердце лютое в груди твоей, как камень.

А ты, Торманов сын, прелестный Каитбат!

К тебе любви моей желания летят;

Ты мне любезнее, чем солнце золотое,

Когда, прогнав грозу, в торжественном покое,

Оно является на тверди голубой.

Скажи, не встретился ль с тобою ратник мой?

Здесь Морна ждет его желанного возврата".

"И долго Морне ждать младого Каитбата!

Уж сталь моя в его обагрена крови;

Близ Браннских струй его рука моя сразила,

На Кромле витязю воздвигнется могила.

Но, дева, отвечай на жар моей любви:

Сильна моя рука, как ветер океана".

"Итак, уж нет тебя, прекрасный сын Тормана!

И Морны ясный взор наполнился слезой.

Итак, уже погиб, любезный ратник мой!

Любил предшествовать ты звероловцам горным,

Враждебным пришлецам был страшен твой удар...

И ты его сразил, свирепый Дюкомар!

Злодей, ты навсегда разрушил счастье Морны!

Но сжалься надо мной: вручи мне сталь твою,

Да кровь любезную слезами оболью".

Смягченный горькими отчаянной слезами,

Он ей вручает меч; и дева с торжеством

Пронзает грудь его холодным острием.

Как камень, от скалы отторгнутый громами,

Он пал и руки к ней дрожащие простер:

"О Морна! смертный мрак уже покрыл мой взор;

Я чувствую в груди жестокий холод стали.

Отдай, молю, мой прах Моине молодой;

Меня ей одного мечты изображали;

Она могильный холм возвысит надо мной;

Ловец узрит и дань заплатит мне хвалой...