Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

Семёнов в четвёртом часу ночи ни об истребителях-автоматах, ни, тем более, о пилоте-добровольце уже не думал. Уютная, со вкусом обставленная, хоть и недостаточно просторная квартира главного энергетика утратила благопристойный вид. Какой бы роскошью ни блистала обивка стен, и каким бы шикарным ни был мохнатый ковёр под ногами, не могут они сохранить лоск, если выпотрошенные шкафы бесстыдно выпятят наружу неузнаваемые разноцветные тряпчатые внутренности, а на мятом атласном покрывале широченной кровати разляжется толстобокий, закусивший рукав рубашки губастыми челюстями чемодан-бегемот.

Сам Роман Анатольевич, тем не менее, являл собой образец консервативной добропорядочности, выбрит, причёсан и одет был безупречно и вёл себя в полном соответствии с образом — корректно. Распорядок действий, подготовленный господином Семёновым на случай, если что-нибудь пойдёт не так и эпохальное тщательно выстроенное им действо превратится в одноактную паршивенькую пьеску, — сценарий этот был выверен до мелочей, и роль свою бывший главный энергетик играл достойно. Последняя выстроенная им самим мизансцена привела господина Семёнова к маленькому чуду техники — стенному сейфу, притаившемуся за полированной панелью стены. Ключом послужил сам Роман Анатольевич, вернее, его ладонь; одного прикосновения хватило, чтобы облицованная дубом плита (на поверку — раз в пять толще, чем полагается быть обыкновенной стеновой панели) отъехала в сторону, позволив хозяину взять залог беспечальной жизни на новом месте — обычный оранжевый чемоданчик с удобной ручкой. Некоторым подчинённым бывшего главного энергетика вменялось в обязанность выезжать к месту аварии именно с такими оранжевыми ящичками, отсюда и реплика, заготовленная Семёновым для такого случая:

— Авария на полярной энергостанции. Но ничего страшного, жертв нет. Проторчать там, правда, придётся долго, так ты не беспокойся, радость моя.

Самый взыскательный театрал не обнаружил бы в реплике ни грамма лигатуры — литое золото самой высшей пробы: общественная необходимость выше личных привязанностей, и только поэтому любящий муж… Но не дождался главный энергетик ответа, какой должна бы дать заботливая жена, огорчённая неожиданной разлукой. Янлин, сидевшая на краешке кровати неестественно прямо, ничего не сказала и не подняла глаз, скрытых за прямыми тщательно причёсанными волосами цвета воронова крыла. Нетерпение, маскируемое с великим трудом, сделало движения Романа Анатольевича порывистыми и угловатыми, пауза тянулась сверх всякой разумной меры, и он взял откровенно фальшивую ноту:

— Не скучай тут без меня, любимая, — клюнул неловко в пробор, для чего пришлось отдать поклон, сдёрнул с кровати (окончательно измяв одеяло) набитый барахлом чемодан, чертыхнулся — бегемот показался чрезмерно тяжёлым, — и покинул разорённое поспешными сборами жилище. Надо заметить, к чемодану он относился без всякого почтения и только досадливо шипел, когда непокорный пухлый спутник норовил снести некстати подвернувшийся косяк. С оранжевым своим призом, напротив, вёл себя особо предупредительно и от случайностей берёг. Ящик ремонтника к такому вниманию остался вполне равнодушным, зато чемодан за пренебрежение мстил и ежеминутно поддавал хозяину под коленку. В ангаре аварийной службы Романа Анатольевича ждал скоростной оранжевый бот с меткой Департамента Энергии на боку, транспорт принял на борт суетливого пассажира и его груз и отбыл, как значилось в согласованном заблаговременно маршруте, к полярной энергетической станции.

Пискнул зуммер, оса-Рэтклифф потерял несколько десятков метров высоты — дрогнула рука на пульте. Когда выравнивал крен, заметил — чуть посветлело на востоке, и мерещится над скошенной макушкой дальней горы призрачный нимб. Пейзаж лишился внимания пилота тут же, стоило тому увидеть — поступило новое полётное задание. Нашлась цель. Красный крестик указывал, как почудилось Рэтклиффу, точно в зенит, что было вполне естественно, но координаты исходной позиции вызвали недоумение.

— Ты что, флюса нанюхался, баклан электронный, тупоклювый? — нежно шепнул он в глухонемой экран и сунул курсором в клавишу «обновить задание». Снова пискнул зуммер и… Да нет, ошибки нет. Целеуказатель там, где и должен быть, а вот исходная…

— Зачем бы этому сопляку туда понадобилось? — изумился Рэтклифф, вернул управление автомату («оса» тут же рванула в сторону и стала уверенно набирать высоту) и полез в карман за гравитоном. Семёнова, толстозадой сволочи, на связи не было, зато пришло (стоило только включить терминал) сообщение, которого Рэтклифф совсем не ожидал. Пришёл Приказ президента о его, главы Департамента Безопасности, отстранении от должности и требование немедленно явиться.

— Сам ко мне являйся, обрубок, — буркнул Рэтклифф, вылез ради такой причины из операторского кресла, прошёлся к двери, выглянул наружу и подкрепил своё прошлое указание вооружённому охраннику приказом стрелять на поражение в случае, если кто-то (чёрт, дьявол или президент Внешнего Сообщества) попробует проникнуть в помещение наблюдательного пункта. После этого вернулся к пульту, взял управление и стал выполнять новое полётное задание с точностью автопилота. За время его отсутствия красный крестик сместился довольно заметно к юго-востоку, что и убедило опытного пилота — «Арес» знает, что делает.

Глава четырнадцатая

Пятнадцатый день первого весеннего марсианского месяца пришёлся на субботу. Для большинства граждан Внешнего Сообщества начался он обычно — с отложенных до первого выходного дня домашних дел. Вечером пятницы шумное население Радужного вернулось домой на выходные; по этому случаю, как и всегда, подверглись пятничному вечернему набегу продуктовые магазины. Компании юнцов отправились под присмотром незамужних классных дам в познавательные экскурсии к местам с романтическими названиями, а отцы многодетных (по марсианским меркам) семейств приготовились пожертвовать субботним утренним сном ради семейного благополучия. Но приготовления к уикэнду, начавшиеся в семействе Лэннингов с вечера, никак нельзя было назвать ординарными: ещё бы — единственной дочери, красавице Маргарет — восемнадцать! Сьюзен, сбежавшая с работы на два часа раньше обычного, с упоением возилась на кухне допоздна, поминутно терроризируя Айзека Лэннинга критическими замечаниями, относящимися преимущественно к бытовой технике, но и его, Айзека, задевающие по касательной. Выглядела Снежная Королева при этом очаровательно, по той, должно быть, причине, что растеряла в домашних хлопотах часть холодности и чопорности, а естественный румянец приобрела.

— Если бы не Аня, ни за что бы мне не успеть, — пожаловалась она в половине двенадцатого ночи, заглядывая в кабинет мужа. — Ты всё копаешься, Айзек? Брось немедленно. В десять утра гости сбегутся, а стол ещё… Ох, ты мерзость! Горишь?

Главный кибернетик подскочил на месте, но пояснений жена дать не соизволила — сбежала. Из кухни крикнула: «Айзек! Да Айзек же, чтоб тебя…» Из этого Лэннинг вывел логичное заключение, что мерзостью жена обозвала какое-то блюдо, о существовании которого временно забыла, а не мужа, действительно сгоравшего на работе. Настроение главного кибернетика, и без того не праздничное, сильно ухудшилось за последний час — стало ясно, что одними только программными средствами прорвать защиту «Ареса» не получится даже чисто теоретически. Оставались только ресурсопоглощающие методы, но главный кибернетик лучше кого-либо другого знал, что создать условия, при которых «Арес» вынужден будет перестать заботиться о собственной безопасности, нереально. И всё-таки нельзя было сбрасывать со счетов единственный шанс, даже если вероятность его реализации — один к миллиарду. Изредка поглядывая на дверь, Лэннинг стал сочинять письмо Кацуми Ватанабе. Жена справилась бы с заданием лучше, но посвящать её в суть проблемы не хотелось, а сам Лэннинг давно перестал заниматься прикладными вопросами — отдал всё своё время теоретическим аспектам алгоритмизации. Когда в начале третьего ночи, покончив с хозяйственными заботами, Сьюзен заглянула в кабинет мужа в следующий раз, — ей стало ясно, что желать спокойной ночи Айзеку бессмысленно. За столом он не сидел — нависал, перегнувшись через спинку кресла, одной рукой тянулся к одной клавиатуре, вытянутым указательным пальцем другой руки тыкал в клавиши другой. Волосы — дыбом, бакенбарды встопорщены воинственно. Ватанабе запросил карту вводных пулов, и, как это всегда бывает, таковой карты не существовало в природе, поскольку начальник соответствующего отдела решил упростить себе жизнь. Раз уж алгоритм самонастраивается и саморазвивается, пусть саморазовьётся чуть-чуть, а уж потом можно будет и карты составлять, так ведь?