Призрак Проститутки - Норман Мейлер

— Дорогой сэр, — сказал генерал Гелен, вставая, — вам не мешало бы подняться и дать отдых своему стулу! Уверяю вас, ему это требуется. — И с этими словами он указал на дверь.

На этом встреча закончилась. В лимузине Харви произнес лишь одну фразу.

— Миссия выполнена, — сказал он. — Гелен напуган.

13

Сэму велено было отогнать назад машину. Мы вернулись в Берлин на военном самолете, и Билл Харви всю дорогу молчал, словно соблюдая обет. К.Г. сидела с ним рядом и держала его за руку. Он был так глубоко погружен в свои размышления, что скоро начал произносить обрывки мыслей вслух.

— М-да… не выйдет… развязка сомнительна… не сходится… надо подпалить Вольфганга… — И это было все, что он произнес за полчаса, прошедшие после взлета. Потом наконец обратился ко мне: — Можешь сбросить со спины аппарат.

Я кивнул. Прошел в хвост самолета, снял аппарат и вернулся к ним. Однако не успел я вручить Харви магнитофон, как он поднял на меня свои выпученные, налитые кровью глаза.

— Малыш, а сколько пленок я тебе дал?

— Две, сэр.

— Где же вторая?

— В моей дорожной сумке.

— Достань ее.

— Мистер Харви, сумка-то у Сэма в машине.

Сумка, возможно, и была в машине, но пленка, на которой был записан голос К.Г., рассказывавшей мне об отношении мистера Гувера к мистеру Харви, была у меня в кармане. Наверно, телепатия побудила Харви пробурчать:

— А там ничего случайно не записалось? Никакого ненароком оброненного замечания?

— Нет, сэр.

— Значит, пленка чистая?

— По-видимому, да.

— Давай посмотрим, что у нас тут есть. — Он прокрутил свой разговор с Геленом от начала и до последних слов Гелена. Запись, однако, получилась нечеткая, с каким-то странным эхом. Порой казалось, что где-то скрипит качалка.

— На Ферме тебя не учили сидеть неподвижно, когда на тебе записывающее устройство?

— Нет, сэр, не учили.

— Лучше всего я слышу, как потрескивают твои позвонки.

— Хотите я расшифрую запись?

— А у тебя на квартире есть машинка?

— Дассэр.

— Тогда я тебя там высажу.

— А не проще сделать это в конторе?

— Да, — сказал он, — но я высажу тебя у твоей квартиры. — И, произнеся это, принялся внимательно меня изучать. — Хаббард, — неожиданно проговорил он, — окажи сам себе услугу.

— Дассэр.

— Не выходи из квартиры.

Я метнул взгляд на К.Г. Она кивнула. До конца полета ни один из нас не произнес больше ни слова. И Харви не попрощался, высадив меня у моего дома. Часа через три он позвонил.

— Запись готова? — спросил он.

— Наполовину.

— Голоса ясно различаешь?

— На восемьдесят пять процентов.

— Постарайся, чтоб было получше.

— Дассэр.

— Сэм звонил из Бад-Хершфельда. Отчет о поездке обычный. Никто из ФСИ не следовал за ним.

— Дассэр.

— Я велел Сэму осмотреть твою сумку.

— Конечно, сэр.

— Он не нашел никакой пленки.

Я молчал.

— Представь объяснение.

— Сэр, объяснений у меня нет. Должно быть, я потерял ее.

— Никуда не уходи из квартиры. Я сейчас буду.

— Дассэр.

Как только он повесил трубку, я так и грохнулся на стул. Боль пробежала по моему мочевому каналу, словно его пронзила адская игла. Я глотал столько таблеток пенициллина, что малейшая неприятная мысль могла вызвать у меня рвоту. Я погрузился в колодец мрака, столь же глубокий и темный, как черные провалы берлинских улиц, казалось, указывавшие только на один возможный конец. Моя квартира еще усугубляла это настроение. За исключением Дикса Батлера, с остальными соседями по квартире я не соприкасался, потому что мы были либо на работе, либо кутили, либо спали каждый в своей спальне. Я был лучше знаком с запахом их пены для бритья, чем с их голосами. Однако, проведя три часа за восстановлением разговора Харви с Геленом, я просто не мог больше сидеть на месте.

Я начал обследовать квартиру и за двадцать минут узнал о моих соседях больше, чем за два месяца. Поскольку раньше я не прерывал повествования, чтобы описать их, не стану делать это и сейчас, скажу лишь, что в каждом поразительная аккуратность сочеталась с разгильдяйством. Один из них — шифровальщик Элиот Зилер, — внешне педант до мозга костей, жил в комнате, где грязное белье валялось вместе с грязными простынями и одеялами, и тут же в общей куче лежали ботинки; другой соорудил в углу комнаты аккуратную пирамиду из сухих апельсиновых корок, маек, газет, нераспечатанной почты, кружек с черными кругами от кофе, картонок, доставленных из стирки, пивных бутылок, бутылок из-под виски, винных бутылок, старого тостера, отслужившего свое мешка для гольфовых клюшек, а парень этот, Роджер Тэрнер, был светским львом, появлявшимся при полном параде на всех светских раутах и вечеринках, которые устраивали Госдепартамент, министерство обороны и Фирма в Западном Берлине. Он не раз попадался мне в смокинге, когда куда-то шел или откуда-то приходил. В то же время постель у него была заправлена, стекла в окнах безукоризненно чистые (он сам их протирал) и комната была в порядке, если не считать пирамиды отбросов в углу. А вот комната Дикса Батлера была столь же аккуратно прибрана, как каюта курсанта военно-морского училища.

Я сказал себе: «Непременно опишу все это Киттредж», а подумав о ней, вспомнил про Проститутку и соответственно про Харви, а отсюда — и про то, в какую я попал кашу. Неудивительно, что я смотрю, сколь аккуратны или неаккуратны мои соседи по квартире: я пытаюсь найти оправдание собственной беспечности. Никогда еще эти обшарпанные, а когда-то богатые большие комнаты с тяжелыми дверями, массивными притолоками и высокими потолками не давили так на меня. Смертью мечты о пышности, владевшей прусским средним классом, веяло от выцветших ковров, от этих мягких кресел со сломанными ручками, от длинной софы в гостиной с ножками в виде когтистых лап — одна из них отсутствовала и была заменена кирпичом. «Неужели ни одному из нас не пришло в голову повесить тут какую-нибудь картину или плакат?» — спросил я себя.

Прибыл Харви. Он аккуратно постучал. Два резких стука в дверь, пауза, два негромких стука. Он вошел, оглядел все комнаты, словно полицейская собака, обнюхивающая незнакомое жилище, затем сел на сломанную софу и из-под левой подмышки достал «кольт». Потер подмышку.

— Неудачная кобура, — сказал он. — Та, которую я обычно ношу, у сапожника-фрица. Надо было ее прошить.

— Говорят, у вас больше ручного оружия, чем у любого другого сотрудника Фирмы, — заметил я.

— Пусть поцелуют мою королевскую петунию, — сказал он.

Он взял «кольт» с софы, на которую его положил, открыл механизм, крутанул барабан, вынул пули, осмотрел каждую, затем каждую вложил на место, отвел курок, повернул барабан, поставил курок на место. Соскользни его большой палец, и револьвер выстрелил бы. Эта процедура вывела меня из депрессии.

— Хотите выпить? — спросил я.

Вместо ответа он рыгнул.

— Дай-ка посмотреть запись того, что наговорил Гелен.

Он достал из нагрудного кармана фляжку, приложился к ней, не предложив мне, и снова сунул ее в куртку. Затем пером с красными чернилами выправил сделанные мной ошибки.

— Подобные разговоры я помню от «а» до «я».

— Такая уж у вас способность, — сказал я.

— Ты вполне прилично справился с заданием.

— Я рад.

— И все равно ты сидишь по уши в дерьме.

— Шеф, я, право же, не понимаю. Это имеет какое-то отношение к СМ/ЛУКУ-ПОРЕЮ?

— Твой хитренький сценарий, похоже, не выдерживает критики. Мой человек в МИ-5 в Лондоне считает, что МИ-6 предложила Крейну морковку, которую он до сих пор и жует. — Харви снова рыгнул и сделал глоток из фляги. — Сукин ты сын, остолоп, — сказал он, — как тебя угораздило в это влезть?

— Шеф, введите меня в курс дела. Я не понимаю.

— Ты оскорбляешь мои умственные способности. А это похуже прямой нелояльности. Я требую хотя бы небольшого уважения.

— Я вас уважаю. И немало.

— Есть игры, в которые со мной не стоит играть. Знаешь, что требуется для этой профессии?

— Нет, сэр.

— Умение отличать свет от тени. Когда свет передвигается, лучше обозначается тень. Я все время передвигал свет, разговаривая с Геленом, а тень не двигалась. Чуть-чуть сдвигалась, но не так, как надо.

— Не поясните?

— Сейчас поясню. Ты сотрудничаешь не с теми людьми. У тебя есть потенциал. Тебе бы надо было тут контачить с Биллом Харви. Как сделал Дикс. Мне уже не один год не хватает хорошего парня внутри. Таким парнем мог бы стать ты. А теперь я этого сделать не могу. Неужели ты не понимаешь, Хаббард, что мне ясно: кто-то со стороны сказал Гелену, чтобы ты присутствовал при нашем разговоре! Гелен делал попытки убрать тебя, но эти попытки не были настоящими. Тень не соответствовала освещению. Неужели ты считаешь, что Гелен допустил бы такой разговор про ФСИ при младшем офицере Фирмы? Думаешь, такая старая лиса, как Гелен, не понимал, что юнец имеет при себе аппаратик? Приятель, да если б мне действительно нужна была запись этого разговора, я бы сам взял магнитофончик и спрятал его так, что никто никогда бы не заподозрил. Я дал его тебе, чтоб проверить, не устроит ли Гелен по этому поводу сцены. Он не устроил.