НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

Вечером перед цирком выстраивались телеги, брички, фаэтоны, линейки. Татары приезжали на представление целыми семьями.

В Касимове у нас начали выступать гастролеры — труппа дагомейцев. Они показывали быт и жизнь «диких» чернокожих племен. По улицам они ходили почти голые. На них были только юбочки из соломы. У женщин много.бус. По-моему, вид их привлекал толпу, и сборы были хорошие. Они исполняли воинственный танец, ходили босиком по битому стеклу и пили горячее олово.

В это время шел спор между Яном Польди и англичанином Честер-Диком. Англичанин объявлял в цирковом журнале, что он предлагает пятьсот рублей тому, кто сделает такое сальто-мортале с велосипедом в воздухе, какое делает он.

Ян Польди решил во что бы то ни стало сделать это сальто.

Он заказал себе особый аппарат. Была поставлена наклонная доска, разбегом в восемь аршин. На конце доски сделаны были перила. На верхней части наклонной доски скобы, которые за колесо держат велосипед с седоком. Когда снизу дергают за веревку, то скобы отпускают велосипед, и он катится по наклонной доске. Ударяясь внизу о перила, ездок вместе с велосипедом переворачивается в воздухе и приходит с четырехаршинной высоты на пружинный помост колесами. Для выполненья этого трюка надо было иметь точный расчет аппарата. Над этим как раз и трудился Ян Польди, и это ему плохо удавалось. Мы над ним подсмеивались и еще больше раззадоривали его. Он тратил на аппарат свои последние сбережения, переделывая его несколько раз. Наконец, у него нехватило денег и он пришел просить отца дать ему денег для уплаты за переделку. Отец дал. Аппарат принесли, поставили, и Польди начал репетировать. Я держал ему лонжу. Сначала у него дело не клеилось, потом постепенно наладилось. Сур настаивал, чтобы он и вечером делал трюк на лонже, так как это было безопаснее. Польди согласился. Вечером он выступал. Вот запись по этому поводу отца: «Сегодня сальто с велосипедом прошло с полным фиаско. Не доехав до пункта, пустил руки с руля и, не крутя, полетел вниз, ударившись лбом о стойку. Не будь лонжи — прощай, Ян Польди! Голову он себе разбил здорово».

На другой день артисты судили, рядили и нашли, что подушка, на которую приходит после сальто Польди, слишком тверда. Опять надо было переделывать аппарат. Польди со слезами на глазах говорил, что проклинает день и час, когда связался с этим аппаратом.

— Добьюсь, — говорил он, – найду себе сначала покой, а потом — он махал безнадежно рукой. — Но все равно поворота назад быть не может.

Ярмарка в Касимове кончилась. Цирку здесь делать было нечего. Мы прожили в городе еще несколько дней. Ходили ловить рыбу, купаться и пить кумыс на другую сторону Оки. В городе была одна достопримечательность — это могила шута Балакирева[47]. Он родом из Касимова, его похоронили здесь и над могилой поставили памятник.

Родился в 1699 году. Был привлечен к суду в процессе Moнca и сослан. Из ссылки возвращен при Екатерине I и произведен в поручики. Существует ряд сборников «анекдотов Балакирева», т. е. рассказов об остроумных выходках, приписываемых Балакиреву, как шуту Петра I. В эти сборники вошли анекдоты из различных источников, русских и иностранных.

Из Касимова мы двинулись пароходом на Рязань, чтобы оттуда попасть в Козлов, где для нас уже строился цирк.

Цирк в Козлове стоял на базаре. На открытие приехал из Тамбова губернатор. Первое отделение прошло очень хорошо. Во втором отделении первым номером стоял «Полет на голове через весь цирк».

В цирке натянули трос. К нему на скользящих колесиках подвязали трапецию. На трапецию должен был стать на голову артист и по наклонному тросу, съехать с переднего хода к выходу на конюшню.

В переднем ходу трос был привязан за губернаторскую ложу. Она была построена наверху, и в нее нужно было подниматься по лесенке. Началось второе отделение. Артист Верст проделал свои упражнения на трапеции, подошел к тросу, сел на подвешенную трапецию, подтянулся на руках и стал спускаться. Доехал до середины и, вдруг чувствует, что проволока как-то поддается, обвисает. Заметила это и униформа и не может понять, в чем дело. Видят только, что в ложе губернатор машет руками, а дети, сидящие с ним в ложе, плачут и кричат. Артист перестал скользить и повис на проволоке. Ничего не подозревающий оркестр шпарит во-всю. Бросились к губернаторской ложе — смотрят: она наклонилась и отъехала от лестницы аршина на полтора. В ложе — паника. Дети плачут, губернатор взволнован, вокруг бегает полиция и не знает, как ей вытащить из ложи губернатора и губернаторских детей.

Наконец, кто-то догадался вызвать пожарную команду, находящуюся рядом. Подставили лестницу, и все были сняты из ложи. Губернатор уехал, приказав Суру завтра явиться к нему. Представление кое-как было закончено.

Под впечатлением этого скандального случая ночью все принялись укреплять ложу. Оказалось, что столбы, на которых она стояла, были плохо врыты в землю. Михнов, строивший цирк, не проследил, как врыли столбы. Утром. Сур поехал объясняться к губернатору. Он пробыл у него долго и, приехав, рассказал, что губернатор объяснялся с ним по-французски, расспрашивал, как это случилось, нет ли тут подвоха, не было ли это сделано нарочно. Сур рассказал о плохо врытых по небрежности столбах и заверил, что подвоха никакого не было. Губернатор заметил: «Будь я один, это бы неважно, а то я был с семьей и знакомыми».

Он не разрешил цирку играть до осмотра здания комиссией. Комиссия же предъявила такие требования, что их выполнить в один день было невозможно. Пришлось цирк на три дня закрыть. Сур поехал в Тамбов к губернатору с актом комиссии.

В это время отец получил письмо от Рудольфо Труцци с предложением заключить с ним контракт на год и начать с 28 сентября 1912 года играть в Риге. Отец долго не мог сказать этого Суру. Привожу его запись: «Собрался с духом окончательно заявить Суру о своем уходе из труппы в сентябре. Изумился, поразился и просит до завтра не посылать Труцци контракта и дать ему возможность протелеграфировать жене в Касимов, откуда пришел ответ: пусть мы закончим в первую получку».

Тогда отец заявил Суру, что мы уже кончили, и просил нас больше на программу не ставить. Это было на репетиции при всех артистах. Отец мне с братом крикнул: «Собирайте сундуки!» Сур, видя, что отец рассердился, начал уговаривать отца и дал ему слово, что мы закончим тогда, когда нам будет нужно.

Артисты noтом жали руку отцу за его решительный и независимый разговор с Суром. А Сур был один из наиболее мягких и деликатных директоров, правда, он находился в материальной зависимости от жены, которая ни одним из указанных свойств не отличалась.