Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

живым. Здравствуйте, товарищи! – в полный голос поздоровался я с бойцами. От ответного приветствия, казалось, даже земля вздрогнула.

Я, опираясь на трость и заметно прихрамывая, прошел к отдельно стоящей группе командиров. Надо сказать, что все, и командиры, и рядовые бойцы, были экипированы в зимний камуфляж, а на головах у них были кубанки с зеленым верхом. Сам «братишка Буденный», как называли его в бригаде, предложил такой головной убор для спецназа. Как я узнал позднее, цвет верха кубанок сделали зеленым в знак признания заслуг спецназа в боях в Белоруссии. Кубанки с зеленым верхом носили казаки именно в Белоруссии. А учитывая, что отношение к казачеству сильно поменялось, было принято решение ввести для подразделений специального назначения такой отличительный элемент формы одежды. Да и доукомплектовывалась бригада за счет отобранного по конкурсу личного состава 9-й Кавказской горнострелковой дивизии, в которой служили преимущественно выходцы из кубанских и терских казаков. Сама бригада была трехполкового состава.

Командный состав бригады меня, мягко говоря… кхм… удивил. Если двое командиров полков были мне неизвестны, то вот командир 1-го полка был не кто иной, как майор Маргелов Василий Филиппович. Легендарный «дядя Вася». А от вида комиссара бригады я просто, что называется, выпал в осадок, потому что это был полковник… Брежнев Леонид Ильич.

Похоже, своим ошарашенным видом я изрядно удивил что Маргелова, что Брежнева, да и остальные смотрели на меня с явным непониманием. Ну Иосиф Виссарионович, ну и жжет, как выражается молодежь в оставленном мной будущем. Похоже, решил держать заслуженного «бровеносца» к себе поближе и в то же время дать ему возможность проявить себя на фронте.

– Ну как, товарищ Шершнев, хорошее пополнение пришло в бригаду? – Потирая слегка озябшие ладони, к нам подошел стоящий до этого чуть в стороне Семен Михайлович Буденный. Мы с ним до войны встречались всего пару раз у Сталина, да один раз во время стратегической штабной игры на картах в январе 1941 года. Сейчас Семен Михайлович занимался вопросами формирования новых дивизий и заодно курировал войска специального назначения.

– Замечательное пополнение, – ответил я. – Сразу видно, что орлы.

– Ну а раз так, то приступим к главному. – Буденный с силой прихлопнул ладонями. Вновь раздалась команда «смирно», и он громким голосом зачитал: – Приказ народного комиссара обороны товарища Сталина: «В многочисленных боях за нашу Советскую Родину против гитлеровских орд фашистской Германии личный состав бригады специального назначения показал образец мужества, отваги, дисциплины и организованности. В трудных условиях борьбы бригада неоднократно наносила жестокие поражения немецко-фашистским войскам, обращая их в бегство, наводя на них ужас. Бойцам бригады удалось бить многократно превосходящие силы врага и гнать перед собой хваленые немецкие войска, приближая час нашей Победы. В ознаменование заслуг перед Родиной, за беспримерное мужество и героизм, проявленные в деле борьбы с немецко-фашистскими захватчиками, приказываю:

1. Преобразовать 1-ю бригаду специального назначения в 1-ю гвардейскую бригаду специального назначения.

2. Вручить 1-й гвардейской бригаде специального назначения особый знак отличия – гвардейское Боевое Красное Знамя.

3. За освобождение города Кобрин и за проявленные при этом мужество и героизм присвоить 1-й гвардейской бригаде специального назначения почетное наименование Кобринская. Полным наименованием считать 1-я гвардейская Кобринская бригада специального назначения.

4. Личному составу 1-й гвардейской Кобринской бригады специального назначения установить ношение на левом рукаве особого отличительного знака в виде шеврона круглой формы с изображением на нем изготовившейся к прыжку кобры. Порядок ношения шеврона устанавливается в Приложении к данному приказу. Подпись: И. Сталин».

– Бригада! – раздалась громкая команда. – Для встречи гвардейского Боевого Красного Знамени – смирно!

Буденный снял чехол с протянутого ему свернутого знамени и, держа за древко, развернул его. Алое полотнище затрепетало на легком ветру, озаряемое лучами зимнего солнца.

– Ну, Михаил Андреевич, это только твое право – вручить данное Знамя бригаде.

Он протянул знамя мне. Не до конца осознавая, что делаю, я отбросил в сторону трость и, хоть и с большим трудом, преодолевая боль, опустился перед Святым полотнищем на одно колено и приник губами к краю Знамени. Подняться мне помог подскочивший охранник. Я принял Знамя из рук Буденного и некоторое время держал его в своих руках, чувствуя, как через каждую клеточку моего тела проходит огромный поток энергии.

– Не посрами, полковник Кирсанов, этой святыни! – с этими словами я передал Боевое Знамя в руки командира бригады.

Потом был митинг, на котором выступил комиссар бригады полковник Брежнев, и торжественное прохождение под Боевым Знаменем. Ну и в клубе собрались за накрытым столом отметить это событие и вспомнить боевых товарищей. Мне торжественно вручили спецназовскую кубанку, шеврон с коброй и гвардейский значок. Заодно и выписку из приказа дали, в которой сказано, что я имею право все это носить.

После моего визита в бригаду работа навалилась, словно лавина. В первую очередь это была инспекция предприятий, выпускающих технику для действующей армии. На каждом заводе каждый директор старался как можно больше увеличить выпуск продукции. Часто это достигалось упрощением конструкции и применением более дешевого сырья. Естественно, от этого страдало качество, и с фронта сплошным потоком шли рекламации.

Военпреды на заводах зачастую не справлялись со своими обязанностями в силу общей инженерной безграмотности. Да и дефицит специалистов уже начал сказываться. Хотя война шла совершенно не так, как в моем прошлом, но все же слишком много квалифицированных рабочих ушло на фронт. На их место встали женщины и подростки. Это моментально отразилось на качестве.

У меня на столе скопилась внушительная стопка рекламаций из авиационных частей, в основном штурмовых, с жалобой на периодическое несрабатывание НУРСов в бою. Пришлось собираться и ехать на завод, выпускающий эти самые НУРСы.

Первое, что увидел в цеху, это невысокий паренек, стоящий на сложенных в стопку поддонах из-под кирпича и вытачивающий на токарном станке корпус ракеты. За станком в загородке, укрывшись с головой телогрейкой, на широкой лавке спал еще кто-то, по виду такой же подросток. На мой вопрос сопровождающий меня пожилой мастер пояснил:

– Это мальчишки из ФЗУ. Им до дома после смены добираться далеко, так они прямо тут, у станка, отсыпаются, чтобы туда-сюда не ходить. Вы не смотрите, что они совсем еще пацаны. Это самые лучшие наши работники. Брака у них не бывает никогда.

Еще только войдя в приемную услышал громкие крики, а в кабинете директора застал интересную картину. Здоровенный детина размахивал перед лицом своего начальника какой-то бумажкой и орал во все горло:

– А я требую, чтобы с меня сняли бронь и отправили на фронт! Все равно сбегу, и ничего вы мне не сделаете! У меня двое братьев воюют, один я здесь, в тылу, словно трус какой отсиживаюсь. Вон, Борьку Федотова и Аркашку Сидоркова вы отпустили, а я чем хуже их?!

– Да ты