Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев

и полевых частей, отплывающих из Японии подкреплениях, местах их высадки и назначения.

Штаб главнокомандующего данными разведки в целом был удовлетворен: «Наша дальняя разведка, в особенности же тайная агентура в Японии, была поставлена если и не блестяще и не на таких широких основаниях, как это было бы желательно, но, во всяком случае, она Завала много весьма ценных и оправдавших себя впоследствии сведений».

7-е отделение Главного управления Генерального штаба регулярно готовит и направляет в действующую армию справочные материалы, имеющие отношение к японским вооруженным силам и Дальневосточному театру военных действий: «Формы обмундирования японских сухопутных войск», «Разведчики в Корее (русско-корейский словарь)», «Полевая книжка для офицеров Маньчжурских армий».

С июня 1905 года «в целях постановки дела дальней разведки на более прочных основаниях» она была разделена на три части:

I. Япония и Корея.

II. Маньчжурия – к западу от меридиана фынхуанчень: расположение противника на фронте и в его тылу.

III. Порты Маньчжурии – Инкоу, Дальний, Талиеван, Бицзиво, Дагушань, Татунгоу, Шахэцзы; разведка специально на Ляодунском полуострове и Восточной Маньчжурии к востоку от меридиана Фынхуанчень.

И все же основную нагрузку по добыванию данных о японских войсках несли на себе разведывательные отделения штабов главнокомандующего и Маньчжурских армий, решавшие задачи: а) собирание сведений о силах, расположении, передвижении и намерениях противника; б) собирание статистических сведений о театре войны и содержание их в постоянной исправности; в) отыскание надежных лазутчиков и проводников из местных жителей; г) опрос пленных и лазутчиков о неприятеле, проверка полученных от них сведений; д) составление разведсводок и своевременное представление их начальникам штаба; е) заведывание военными корреспондентами, находящимися при армиях.

К 30 июня 1905 года в штабе главнокомандующего Линевича имелись добытые военной разведкой сведения о существовании шести японских армий и их командующих: 1-й – генерала Тамэмото Куроки, 2-й – генерала Ясуката Оку, 3-й – генерала Марэсукэ Ноги, 4-й – генерала Митицура Нодзу, Ялужанской – Кагэаки Кавамура и Корейской – Ёсимити Хасегава.

Кроме того, штабу русской армии стали известны номера и дислокация 13 дивизий, 49 бригад, 48 пехотных полков и 60 резервных полков, получены данные о сформировании двух новых японских дивизий.

Сводки о противнике составлялись нерегулярно и предназначались только для Высшего командования армий. Штабы корпусов, дивизий и командиры полков были вынуждены довольствоваться в основном сведениями, добывавшимися собственными силами.

Разведка ФЛАНГОВ по своим масштабам и привлекаемым силам приближалась к дальней разведке и велась, как правило, высылкой на значительную глубину кавалерийских разведывательных отрядов численностью до 500 человек, в состав которых помимо русских включались хорошо знающие местность китайцы и монголы.

В июне 1905 года русской разведкой осуществлена попытка использовать тайных агентов из числа китайцев для сбора разведывательных сведений способом наблюдения путем их сквозного пропуска через японское расположение.

Разведка осуществлялась не только в местах сосредоточения японских армий в самой Маньчжурии, но и в Восточной Монголии, где к лету 1905 года население уже открыто выражало недовольство против русских.

Основными задачами разведки являлись: получение данных о группировках противника; топографическое описание местности; изучение обстановки среди монгольских князей и предоставление им денежных и иных материальных субсидий для предотвращения перехода на сторону противника; оценка возможности пополнения продовольственных запасов на месте за счет ресурсов монгольского населения; проверка сведений о передвижении диверсионных групп в направлении мостов, туннелей и интендантских складов на линии Китайско-Восточной и Южно-Маньчжурской железной дороги.

К разведывательной работе регулярно на материальной основе привлекались многочисленные маневренные банды китайских хунхузов.

Одним из активных и успешных разведчиков в Монголии был помощник командира 52-го драгунского Нежинского полка подполковник Карл Маннергейм – будущий маршал и президент Финляндии. Впоследствии Маннергейм вспоминал: «Мой отряд – просто хунхузы, то есть местные грабители… ничего, кроме русской магазинной винтовки и патронов, не знают…

Штаб армии был очень удовлетворен нашей работой – удалось закартографировать около 400 верст и дать сведения о японских позициях по всей территории нашей деятельности».

БЛИЖНЯЯ разведка предназначалась для сбора разведывательных сведений непосредственно в районе расположения японских дивизий и предполагала захват языков и опрос пленных, добывание штабных документов, боевых карт, предметов военного снаряжения и обмундирования, образцов вооружения, засылку лазутчиков, преимущественно из числа китайцев и обработку корреспонденций в иностранной печати.

И тем не менее военная разведка на фронте работала не так, как от нее требовало командование Маньчжурскими армиями. В 1906 году в отчете о Русско-японской войне генерал Куропаткин подведет общий итог деятельности военной разведки на фронте: «Все наши действия затруднялись недостаточными сведениями о противнике».

Есть ли в этом доля вины самого Куропаткина?

Безусловно, есть, ибо организатором разведывательной работы является командир и для постановки разведки в Маньчжурии на требуемый уровень у командарма и главкома Куропаткина препятствий не имелось абсолютно никаких.

Упущенные возможности

В течение весны 1905 года боевая численность русских войск в Маньчжурии и их артиллерийско-пулеметное вооружение неуклонно увеличивались. Солдаты и офицеры окончательно восстановили силы после тяжелейших зимних оборонительных боев и фундаментально закрепились на глубоко эшелонированных неприступных Сыпингайских оборонительных позициях.

После разгромного для Тихоокеанской эскадры Цусимского сражения, 24 мая 1905 года, на представительном совещании в Царском Селе обсуждались насущные проблемы стратегического военно-политического планирования и перспективы мирного урегулирования затяжного военного противостояния с Японией.

Присутствовали ключевые фигуры империи: сам Николай II, министр императорского двора В.Б. Фредерикс, главнокомандующий Петербургским военным округом великий князь Владимир Александрович, военный министр генерал В.В. Сахаров, генерал-адмирал великий князь Алексей Александрович, управляющий Морским министерством адмирал Ф.К. Авелан, члены Совета государственной обороны генералы Н.И. Гродеков и О.К. Гриппенберг, члены Государственного совета генералы Х.Х. Рооп, Ф.В. Дубасов, Е.И. Алексеев, П.Л. Лобко.

Император предложил на обсуждение следующие вопросы:

1. Возможно ли удовлетворить, при нынешнем внутреннем положении России, тем требованиям, которые ставит главнокомандующий войсками на Дальнем Востоке Линевич для успеха действий нашей армии против японцев?

2. Достаточно ли боевых средств для воспрепятствования японцам занять в ближайшем будущем Сахалин, устье Амура и Камчатку?

3. Какой результат может дать при заключении мира успех нашей армии в Маньчжурии, если Сахалин, Камчатка и устье Амура будут заняты японцами?

4. Следует ли немедленно сделать попытку к заключению мира?

Военный министр Сахаров зачитал доклад о мерах, принятых для усиления Маньчжурских армий:

«В июле у нас может быть сосредоточено до 500 тысяч штыков; у японцев теперь… около 300 тысяч штыков. В кавалерии мы в три раза сильнее японцев. В артиллерии мы уступаем лишь в количестве пулеметов…

При нынешних условиях кончать войну невозможно. При полном