Навола - Паоло Бачигалупи

поняла все это сама, что она очень внимательно следила за происходящем в мире. Однако мне не удалось поразмыслить об этом, потому что Челия повернулась ко мне.

— А ты, Давико? Ты правда хочешь уложить меня в постель к мерайцу?

— Я... Он не... не уродлив, — заикаясь, ответил я.

Челия фыркнула.

— Его королевство богато, — сказал я. — Есть плодородные поля, есть рудники. Мерайцы контролируют торговлю...

— Да-да. Только это и заботит вас, Регулаи. Деньги. Нависоли тут, навилуны там. Всегда только деньги. Всегда защита ваших вложений. Я была о тебе лучшего мнения, но, в конце концов, ты же ди Регулаи. — Она повернулась к моему отцу. — А вы? Говорите, что исполняете клятву, данную моему отцу. И как же вы это делаете? Укладываете меня под мужчину, которого даже ваша сфаччита, — она произнесла это слово так грубо, что у Ашьи сузились глаза, — даже ваша рабыня стала бы презирать. Сфаччита уважает вас, потому что вы Бык. И все же Быки Регулаи отправляют меня, девушку, которую называют дочерью, в постель к теленку.

— Сиа Челия, — отец вытер рот салфеткой, — вы неправильно понимаете.

— Не сомневаюсь, правильно.

— Я обещал вашему отцу найти вам хорошую партию. Вы отправляетесь к человеку, обладающему землями и влиянием.

— И смазливой, но совершенно пустой головенкой! Ди Регулаи нужны ему, чтобы избавиться от финансовых проблем и мятежных аристократов. Мы дали ему армии. Шпионов. Золото. А теперь вы отдаете меня. Чего не сделаешь для этого дурака, верно?

— Довольно! — Отец шарахнул ладонью по столу, заставив стекло и приборы зазвенеть, а всех нас подпрыгнуть. — Да с чего ты взяла, что я не знаю цену человеку, которому тебя отдаю? Недостатки твоего будущего мужа... Неужели ты думаешь, что мне они неведомы? Что я не взвешиваю и не оцениваю его со всех сторон? — Он мрачно посмотрел на Челию темными глазами, пронзительными, как у ястреба. — Неужели ты могла хотя бы на мгновение допустить, будто видишь то, чего не вижу я?

Челия начала было отвечать, но внезапно я понял. Я понял все. Я думал, что знаю, но в действительности понимал лишь часть отцовского замысла. Я почувствовал, как мой мир накренился, словно я падал в пропасть — падал, и падал, и при этом пытался сориентироваться, наконец-то увидев целиком этот грандиозный план.

— Парл будет преклоняться пред тобой, — сказал я.

— Мне все равно! — Челия швырнула вилку на тарелку. — Меня не интересует эта пародия на человека!

— Ай. — Ашья улыбнулась мне. — Ну вот, Давико понял. Наконец-то.

Другие тоже кивали. Мой отец, Аган Хан, Каззетта, Мерио — все смотрели на меня ласково и одобряюще.

Мерио отсалютовал мне бокалом:

— Как говорится, лучше поздно, чем никогда.

Челия переводила негодующий взгляд с одного из нас на другого.

— Что он понял?

Каззетта тоже поднял бокал с винобраккья.

— Девоначи ди Регулаи да Навола хочет, чтобы вы заняли трон, сиа. Ваш патро желает, чтобы вы могли править королевством по своему усмотрению, властной рукой, ни с кем не советуясь. Он не хочет отдать вас принцу. Его цель — отдать вам всю Мераи, и он ждет, что вы будете умело управлять парлом. У ди Регулаи всего один сын, и он должен остаться в Наволе. Но мы ждем, что наша дочь воспользуется своим умом и талантом, чтобы покорить парла и взять Мераи под свою руку.

Челия уставилась на Каззетту.

— Вы же сами сказали, что парл дурак, — промурлыкала Ашья.

Челия оглядывала нас, лишившись своего самообладания.

— Но... но если я так поступлю... — Ее лицо стало суровым. — Най. Если я стану править, почему бы мне не заставить мужа выступить против вас? Он будет без ума от меня, и что помешает мне заключить союз с Шеру и отправить армию в Наволу? Чтобы сжечь все наши долги? И полностью сокрушить вас?

— Ты действительно так нас ненавидишь? — спросил отец.

Челия отвела взгляд.

Отец глотнул вина.

— А ведь это правда. Ты действительно попыталась бы сокрушить Регулаи, если бы захотела. — Он поставил бокал на стол, крутя его за ножку между пальцев, так, что хрусталь отбрасывал блики. — Это вечная проблема с союзниками. По-настоящему ценный союзник также по-настоящему силен. Достаточно силен, чтобы отказать тебе в поддержке или даже предать тебя. Он имеет возможность выбрать собственный путь, потому что союзник — не раб. Союзник — настоящий союзник — сам выбирает тебя. Выбирает ради дружбы. Ради преимущества. Ради награды. Ради общей цели. — Он снова пригубил бокал. — Если бы речь шла только обо мне и о твоей ненависти ко мне — а я вижу твою ненависть, Челия, не заблуждайся на сей счет, — предательство меня бы не удивило. — Он покосился на меня. — Однако у тебя есть брат. Брат, которого ты очень любишь.

Челия закрыла глаза:

— Вы меня обманули. Вы обманули нас обоих.

— Верно.

— Намеренно.

— Да.

— Вы растили меня как дочь, — сказала она. — Научили писать и считать. — Она обвела взглядом Ашью, Агана Хана, Мерио и Каззетту. — Научили обращаться с мечом, и вести бухгалтерию, и говорить на разных языках, и использовать яды. Научили женским и политическим хитростям. Вы не приковали меня к стене, как пленницу; вместо этого вы приковали меня к Давико.

В ретроспективе это было очевидно. Отец не только отточил ум и знания Челии, но и позволил нам сблизиться. Более того, он этому способствовал. Мы выросли вместе, сплетенные, как корни двух цветов в одном горшке. Узы дружбы, любви, заботы, семьи — и наконец страсти; а когда мы расцвели, отец перешел к действиям. Даже наша общая неприязнь к человеку, который однажды неминуемо умрет, — скорее всего, даже ее в нас подпитывали.

Наконец все стало ясно.

Челия выбежала из комнаты.

В последовавшем молчании Каззетта глотнул вина.

— Отлично разыграно, Девоначи. Даже по меркам Регулаи отлично разыграно.

После долгих поисков я наконец обнаружил Челию. Она прохаживалась в саду, и тени колонн ложились на ее печальное лицо. Вечер был теплым — весна в разгаре. Вскоре единственным укрытием от жары станут эти прохладные сады с журчащими фонтанами, прудами и цветущими цитрусовыми деревьями — и тенистые крытые колоннады. Челия увидела, что я на нее смотрю, и остановилась. Ее лицо было мрачным.

— Так вот что мы такое, — с горечью сказала она. — Марионетки в пьесе твоего отца. — Она подняла руку и пошевелила пальцами. — И как я только не заметила нити?

— Мы оба знаем, что мой отец прав.

Челия словно не услышала.

— Подумать только, я считала благословенным даром его доброе сердце. Радовалась, что он дает мне образование как члену семьи. Что относится ко мне снисходительно, а не сурово. Что учит меня тем же бухгалтерским методам, что и тебя, той же политике, тем же... И все для того, чтобы я стала одной из его карт. Которую прячут до последнего, а затем используют.

— Все мы карты в его руках.

— Он настоящий наволанец. Сплошь изворотливые мысли и хитрые уловки. И черное сердце в пару к яркому золоту.

— Не говори так. Он о тебе заботится. Просто делает это по-своему. — Не знаю, почему я испытывал необходимость защищать отца, но я защищал. Преданность сына отцу. — В этом нет ничего личного. Такова его натура.

— Натура наволанца. Она всегда возьмет свое.

Я рассмеялся:

— Будь это правдой, у меня с плетением интриг не было бы проблем.

Казалось, мой смех разогнал грозовые тучи в душе Челии. Она печально покачала головой.

— А я-то считала себя такой умной. — Она нежно коснулась моего лица. — Ай, Давико, ты действительно ничего не умеешь. Вот почему так нравишься мне. По крайней мере, ты надежный.

Мы смотрели друг другу в глаза, она держала свою ладонь у моей щеки, и я почувствовал, как сильно колотится сердце. Я осознал, что Челия ниже меня. Когда мы впервые встретились, она была выше. Я и не заметил, как вырос.