Успех или борода - Пенни Рид

Моя комната, так называемая хозяйская спальня, находилась на третьем этаже. Ребята размещались на первом, а весь второй этаж занимала смотровая площадка/зона развлечений/бар, откуда открывался вид на озеро. Крыша была застекленной минимум на две трети, поэтому моим еженощным зрелищем стали ночное небо и звезды, а днем стекла автоматически темнели, чтобы комната не нагревалась солнцем.

Игнорируя Дейва, я продолжала смотреть в небо. Я занималась этим с той самой минуты, как Джетро высадил меня у крыльца.

Впрочем, это не совсем правда. Сначала, сразу после того, как он уехал, я обзывала его всеми словами по-английски и на мексиканском испанском. Я грохала дверьми. Я яростно почистила зубы. Я засела за сценарий о Сокрушительнице, решив, что она когда-то начала буквально пылать от ярости потому, что все мужики идиоты.

Меня снедало бессильное отчаяние. От слез экран ноутбука нечитаемо расплывался, поэтому я рухнула на кровать и уставилась в небо. Сердце работало непривычно плохо. Оно было разбито.

– Сиенна! – повторил Дейв.

Я помотала головой, но от этого заболело сердце, и я перестала. Прошла минута, и я услышала удаляющиеся шаги Дейва. Прошло еще немного времени – не знаю сколько. Солнце скрылось за облаками, и стекла потолка автоматически посветлели.

Я винила свое разбитое сердце. Если бы оно работало нормально, я бы не потеряла счет времени.

И тут моя дверь открылась.

Я повернула голову, отчего сердце снова заболело, и увидела Клета. Он остановился, едва перешагнув порог, и смотрел на меня с непроницаемым видом.

– Клет, – сказала я и не узнала своего голоса.

– Миз Диас, – учтиво кивнул он.

– У меня сердце разбито, – пожаловалась я.

Он снова кивнул, будто уже был в курсе дела, но в глазах мелькнуло сочувствие. Он подошел к моей кровати и присел рядом, взяв меня за руку.

– Поэтому я и пришел.

– Пожалуйста, скажи, что ты его исправишь. – Перед глазами снова все расплылось, потому что я опять заплакала.

Угол его рта смешливо дернулся, хотя Клет показался мне встревоженным.

– Я намерен попытаться.

Клет заставил меня пойти в душ. Стоя под водой, я долго плакала.

Потом он налил мне чаю и дал тайленол. Потом проводил меня на заднее крыльцо, где мы могли говорить, глядя на озеро.

– Красивый вид всегда помогает, – заявил он, насыпая мне в чай сахара.

– Я пью несладкий.

Клет сунул чашку мне в руки:

– Сладкий чай всегда помогает.

Подавив смех, я отпила. Действительно, немного помогло.

– А теперь рассказывай, что произошло, – велел Клет тоном заботливого дедушки. Я приподняла бровь, ведь мы с ним примерно ровесники, однако серьезность лица и зоркий умный взгляд придавали ему солидности.

– Ты с ним говорил? – спросила я, прихлебывая чай. Сладчайший напиток обволакивал язык сиропной сладостью.

– Да.

Я набрала воздуха и приготовилась к худшему.

– И что он сказал?

– Сообщу через минуту. Сперва я хочу услышать твою версию.

Ну, я и рассказала. Я выложила Клету все.

Я начала с самого начала, пересказав, как мы с Джетро познакомились и как он мне сразу очень понравился, и закончила описанием своей вчерашней ярости.

– Ну почему он даже слышать не хочет о том, чтобы встречаться тайно? В Голливуде к этому нормально относятся и не усматривают чего необычного!

– Погоди, Сиенна. Ты только что использовала отрицательное местоимение без необходимой приставки «ни», а это свидетельствует о сильном душевном смятении. Подумай, что предлагаешь. Ты просишь Джетро отрицать, что вы вместе. Ты просишь его лгать, словно вас связывает что-то скверное, нуждающееся в сокрытии.

– Это происходило бы не так!

– Да так, так, поверь мне. Ты не смогла бы к нему приезжать – только не в Грин-Вэллей, здесь шила в мешке не утаишь. Люди уже много раз видели вас вдвоем. Пока городок еще тешится мыслью, что вы не более чем приятели, но Джетро уже несколько раз настойчиво расспрашивали. Упорное молчание только подольет масла в огонь. Речь пойдет не о сохранении тайны, а о том, чтобы лгать постоянно и всем подряд.

Я не смогла выдержать его прямого серьезного взгляда, поэтому опустила глаза в чашку. Чай выглядел абсолютно нормальным. Но нормальным не был – он был приторным (сахара Клет не пожалел).

– Джетро рассказал мне кое-что о своем прошлом. О том, что он совершал.

Клет двинулся на стуле. Под его весом дерево скрипнуло.

– Ясно. И… что?

– Знай я больше, я смогла бы попытаться смягчить нежелательные последствия.

– Так спроси его.

– Я спрашивала, – я поглядела Клету в глаза. – Он мало что рассказывает о кражах машин, о членстве в «Железных призраках» или о вашем отце, но все же можно сложить два и два. Я понимаю, чего он стыдится. Еще Джетро признался, что менял девушек как перчатки и что раньше для него было в порядке вещей пользоваться женщинами исключительно с одной целью, потому что так заведено в байкерском клубе.

Клет поскреб подбородок. Глаза стали задумчивыми, будто он что-то вспоминал.

– Вот здесь начинается путаница. Пожалуй, Джетро винит себя оттого, что наша мама все-таки воспитывала нас порядочными людьми. Что касается этих женщин, они болтались в клубе единственно с целью переспать с кем-нибудь из байкеров. Они пользовались Джетро, он пользовался ими. Если судить рационально, коль скоро обе стороны достигли брачного возраста и вступали в связь по обоюдному согласию, в поступках моего брата не было ничего криминального, хотя меня и не покидает иррациональное ощущение скотоподобия всех участников этого процесса…

– То есть ты считаешь, что мужчина, часто меняющий партнерш, подобен скоту?!

Мне еще в жизни не приходилось слышать описание неразборчивости в связях как «скотоподобия».

– Да, считаю, – убежденно кивнул Клет. – Такой обмен телесными соками отвратителен. Беспорядочный секс – все равно что неразборчивость в еде. Допустим, я полакомился пирогом, и пирог мне даже понравился, но затем я узнаю, что его замешивали на грязной кухне, где на него летела слюна и сопли всяких придурков, и пекла его дуреха,