Успех или борода - Пенни Рид

взвешенно, будто стараясь, чтобы его слова не прозвучали приказом.

– Я не хочу идти ни с кем, кроме тебя! Мне это тоже никакой радости не доставит.

Помолчав секунду, Джетро спросил:

– Так в чем проблема?

Я накрыла его руку своей, и рука Джетро тут же повернулась ладонью вверх, переплетя наши пальцы.

– Если ты пойдешь со мной на премьеру, о нас все узнают.

– И что?

– Ты готов навсегда расстаться со спокойной жизнью? Ты готов, что люди кинутся рыться в твоем мусоре, взламывать твой аккаунт, фотографировать тебя на работе или когда тебе случится зайти в магазин? – я старалась удержаться от горечи в голосе, но у меня не вышло.

Он двинулся на сиденье. Я подумала, что его решимость поколебалась, потому что Джетро сейчас вполне осознал все то же, что и я.

Меня пронзила невыносимая мысль: наши с Джетро отношения были обречены с самого начала. По крайней мере, открытые отношения.

Мозг лихорадочно искал решение. Может, Джетро согласится встречаться тайно? Тогда останется возможность защитить его частную жизнь. Может, если все оставить между нами… Но мы уже не оставили этого в тайне. На съемочной площадке все знают. Странно, что это еще не попало в журналы светских сплетен. Сможем ли мы спустить ситуацию на тормозах, оставить в Теннесси то, что произошло в Теннесси?

– Да.

Я нахмурилась, не зная, на какой вопрос отвечает Джетро.

– Что – да?

– Да, я готов забыть о спокойной жизни и смириться с тем, что люди станут рыться в моем мусоре. Нужно только Клета предупредить – он временами выбрасывает странные вещицы. Я могу уехать из фамильного дома и купить, скажем, квартиру в Мерривилле…

Я уставилась на него открыв рот:

– Что?! Да как ты можешь даже задумываться об этом?

Джетро повернул ко мне голову. Брови изогнулись над полуприкрытыми глазами, а взгляд многозначительно прошелся по моему телу, будто это я чокнулась.

– Ничего, я потерплю.

Я невольно ухмыльнулась, но реальность неумолимо наступала, разрушая чары Джетро.

– Ты не понимаешь. Ведь речь и о твоем прошлом, Джетро. Все, что ты когда-либо сделал, попадет в медиакормушку. Каждая компрометирующая фотография, сделанная в полиции после твоих задержаний, каждая история… Тебе придется пожертвовать абсолютно всем – настоящим, прошлым и будущим, чтобы оставаться со мной.

Его пальцы в моих напряглись – вот теперь Джетро нахмурился. Я отвела глаза от его профиля, потому что смотреть на него было больно. Мы ехали молча, и я почти слышала, как Джетро напряженно обдумывает мои слова.

Предложение не афишировать отношения ради его спокойствия уже готово было сорваться у меня с языка, когда Джетро проговорил:

– Ты боишься, что мое прошлое повредит твоему имиджу?

Я вздрогнула, похолодев, и торопливо возразила:

– Нет! Ничего подобного. Меня оно не смущает.

Джетро отобрал у меня руку и положил ее на руль.

– Ну, это пока. Меня неоднократно арестовывали, в моем досье множество фотографий. От моего прошлого за милю несет гнусью. Я неминуемо испорчу тебе имидж и карьеру.

У меня даже рот приоткрылся – такого я не ожидала.

– Не волнуйся ты о моем имидже!

Джетро промолчал, скрипнув зубами. Суставы пальцев, сжимавших руль, побелели.

Я уже хотела повторить, что мой имидж в данном случае вообще не важен, когда Джетро спросил:

– Насколько?

– Что?

– Насколько серьезным может быть ущерб? Ты можешь потерять и другие роли?

Я открыла рот, но оттуда не вылетело ни звука – я не хотела лгать. А правда заключалась в том, что я не знала ответа – как-то не думала на эту тему.

Джетро принял мое молчание за подтверждение и чертыхнулся.

– Джетро, – я потянулась к нему, но он отстранился. Уязвленная, я хотела повторить попытку, но мне вдруг показалось, что Джетро неприятны мои прикосновения.

Острая боль пронзила грудь. Легкие стали жесткими, разучившись сокращаться. Я не могла вздохнуть. Таким я его никогда не видела. На первом свидании в ресторане он, помнится, тоже разозлился, мучаясь бессильным гневом…

Но сейчас происходило нечто иное.

Вместе с яростью в Джетро бушевало что-то еще, огромное и мрачное. Он показался мне далеким, замкнутым, чужим. Возникло ощущение, что он распахнул между нами огромную пропасть.

Я попробовала еще раз, стараясь говорить спокойно, хотя сердце болезненно замирало от страха:

– Джетро, речь не о моем имидже. Меня никогда не заботило, что скажут люди.

– А карьера тебя заботила?

Не отвечая, я продолжала:

– Речь идет о твоей частной жизни, о твоем спокойствии!

На щеках Джетро играли желваки.

– Я отвезу тебя на озеро.

– Ты останешься со мной сегодня?

Он молча помотал головой.

Я сжала губы, чтобы не дрожал подбородок, но голос предательски изменил мне:

– Ты мне обещал. Ты обещал, что моя известность не обратит тебя в бегство. Ты сказал, что я могу тебе доверять.

– Сиенна, вопрос не о твоей славе, а о том, что мое прошлое может испортить твое будущее.

– Не делай этого. – Мне страшно хотелось снова потянуться к нему. Слезы отчаяния жгли глаза. – Останься со мной! Останься на ночь, мы все обсудим.

– Не сегодня, – услышала я. Джетро не взглянул на меня, и я не узнала его голос, ставший жестким и холодным, как гранит. – Мне нужно время.

Глава 29

И так было всегда… Глубина любви познается лишь в час разлуки.

Джебран Халиль Джебран

Джетро

Я продолжал сидеть за рулем неподвижно, как каменный, только свернул к дому Хэнка. Я ничего не сказал, потому что не мог говорить. Сейчас не мог. Я был слишком расстроен и зол. Я не мог думать – мешали теснившиеся в голове ругательства и богохульства, рвавшиеся на язык.

Я изменился, но как бы я ни старался стать