Океан сказаний - Сомадева

Все это выслушав, Нарасимха понял, что обладает Викрамадитйа великими силой и мудростью и может даже летать по небу. Предложил он Викрамадитйе свою дружбу, и ответил тот согласием. Когда же скрепили они дружбу свою, как полагалось, Нарасимха взял Викрамадитйу в свою столицу и принял его, как дорогого гостя. А после этого вернулся Викрамадитйа в дом Маданамалы.

Так, благодаря уму и хитрости выполнив свою трудноисполнимую клятву, решил Викрамадитйа отправиться к себе домой, а с ним вместе захотела отправиться и Маданамала, ибо не могла она снести разлуки. Раздарив все достояние брахманам, покинула она свою страну. И двинулся тогда Викрамадитйа, истинный месяц среди правителей, с возлюбленной Маданамалой в сопровождении слонов, коней и воинов в свой стольный город Паталипутраку и стал там жить сильный дружбой царя Нарасимхи и счастливый любовью Маданамалы, покинувшей ради него родную страну. Вот, Нараваханадатта, и гетеры бывают великодушны и верны в любви, — что же говорить о царицах и других благородных и почтенных женщинах!»

На этом Марубхути закончил свой благородный рассказ, благосклонно и с удовольствием выслушанный Нараваханадаттой и супругой его Ратнапрабхой, рожденной в высоком роду видйадхаров.

7.5. ВОЛНА ПЯТАЯ

Тогда Марубхути закончил свой рассказ, Харишикха, военачальник Нараваханадатты, сказал: «Истинно, для добрых женщин нет другого прибежища, кроме супруга. Вот весьма занимательная и достойная внимания история о Шрингабхудже и его девяносто девяти злых братьях В городе, который по всей земле известен как Вардхаманапура, правил царь Вирабхуджа, лучший из служителей правой веры, и было у него множество жен, но больше всех была ему дорога царица Гунавара. Но хоть и было у царя сто жен, а случилось так, что ни одна из них не одарила его сыном. Позвал царь к себе лекаря Шрутавардхану и спросил: «Нет ли такого снадобья, от которого бы сыновья рождались?» А тот ему на это: «Приготовлю я такое снадобье, только вели, царь, привести мне из лесу дикого козла!» Тотчас же царь, услышав, что нужное ему снадобье можно изготовить, кликнул стража, стоявшего у дверей, и велел добыть в лесу дикого козла. А после отдал лекарь добытого козла царским поварам, и те разделали его и из мяса приготовили для цариц вкусный суп. Затем велел он всех цариц собрать в одно место как будто для того, чтобы Богу поклониться. Все царицы пришли, и не было там только одной Гунавары, которая в это время вместе с царем приносила жертву Богам. И всем собравшимся царицам дал лекарь супа из козлятины, в который подмешал какой-то порошок. Тем временем, закончив жертву, пришел туда и царь с любимой женой. Увидел он, что суп до донышка разлит, и с укором сказал лекарю: «Как же это ты ничего не оставил для Гунавары? Ведь для нее это прежде всего было сделано, а ты позабыл!» Устыдился лекарь от этих слов, а царь у главного повара спрашивает, не осталось ли от того козла хоть немного мяса. «Два рога осталось», — ответили повара, и лекарь сказал тогда, что, верно, внутри рогов самое вкусное мясо — из него хороший суп получится! Велел тогда лекарь сварить суп из этого мяса и, подмешав в него какое-то снадобье, дал съесть Гунаваре.

Когда же настало время, забеременели девяносто девять цариц и в положенный срок родили сыновей, а царица Гунавара родила позднее всех, но был сын ее отмечен всеми признаками превосходства, и раз родился он от мяса из рогов, то нарекли его Шрингабхуджей — «Рогоедом». Отец его Вирабхуджа устроил великое торжество. Рос Шрингабхуджа вместе со своими братьями, и хоть был он из них самым младшим, но по добродетелям своим превзошел всех. Был царевич красив, словно Кама, Бог любви, в стрельбе из лука равен Арджуне, а по силе подобен славному Бхимасене. Видя, как счастлив Вирабхуджа, и младшему сыну и царице Гунаваре другие его жены стали завидовать. А была среди них царица Айашалекха, истинное обиталище злобы, — она-то, со всеми прочими посоветовавшись, замыслила дурное и когда однажды пришел царь в покои цариц и увидал их притворно огорченные лица, спросил, что случилось, то поспешно она ответила ему: «Как ты можешь, благородный, сносить позор дома? Защищая других от зла, почему сам себя не охранишь от него? Ведь юный страж Суракшита влюбился в твою царицу Гунавару! Эти стражи, охраняя женскую половину от других, пользуются своим положением — вот и он сошелся с ней. Это всем на женской половине известно». Опечалился царь и задумался. Стал он всех своих жен, одну за другой, спрашивать, и все эти сочинительницы сказали ему одно и то же.

Однако мудрый царь подавил свой гнев. «Не может быть правдиво это известие, и не следует это дело считать решенным, пока не будет какого-нибудь доказательства; раз идет такой разговор, следует удержать их от встреч». Вот так решив, на другой день призвал царь Суракшиту, начальника стражи женской половины, и с притворным гневом проговорил: «Стало мне известно, грешник, что ты убил брахмана, и не могу я больше держать тебя здесь, пока не совершишь ты паломничества в места священных купаний». А тот с удивлением и тревогой спросил: «Когда же это, божественный, я брахмана убил?» Царь же ему на это возразил: «Не смей оправдываться! Отправляйся в Кашмир — там отпускаются все грехи. Есть там святые места Виджайакшетра и Нандикшетра, а также Варахакшетра, освященные самим Вишну, держащим в руке чакру, диск для метания, и течет там священная река Витаста, и есть еще там святое место, которое зовется Уттараманаса, и, пока не посетишь ты все эти места, не хочу я тебя видеть!» С тем и отпустил он Суракшиту — отправил его в далекое и долгое странствие.

Пошел потом царь Вирабхуджа к царице Гунаваре, и на лице его любовь сменилась гневом, а гнев — грустью. А она, увидев, что он расстроен, встревожилась и спросила: «Почему, благородный, вдруг дурное настроение тобой овладело сегодня?» В ответ на это рассказал ей земли повелитель такую небылицу: «Явилась мне сегодня мудрая Богиня и сказала так: «Царь, заключи царицу Гунавару на некоторое время в подземную темницу, а сам веди жизнь целомудренную и не приближайся к женщинам. Если так не сделаешь, то и царство твое погибнет и царица умрет». Сказав это, исчезла она, и от этих слов ее я и печален».

Выслушала сказанное царем царица Гунавара, несравненная в своей добродетели и верная супругу, и, охваченная и страхом и нежной любовью, молвила так: «Не знаю я, благородный, за что ввергаешь ты меня в подземелье, но буду я счастлива, если ценой моей жизни будет тебе благо. И даже если придется мне умереть, пусть тебя не коснется невзгода. И здесь, на земле, и на том свете для жен один закон — воля мужа». Заплакал царь, слушая такие слова, и подумал: «Не было между ней и Суракшитой никакого греха — ведь видел я, что он глядел мне в лицо прямо и открыто. Вот беда-то! Что-то придется делать с этой клеветой!» Обратился царь, горем удрученный, к царице и сказал: «Вот мое решение, божественная: придется тебе быть в подземелье». И она согласилась: «Пусть так и будет!» И повелел тогда царь там же на женской половине сделать подземную темницу и поместил туда царицу.

Спросил огорченный царевич мать свою, по какой причине ей достался такой удел, а она успокоила его, передав все, что царь говорил ей. Сказала, что темницу эту подземную считает раем небесным, ибо от этого зависит счастье мужа, а для женщин добродетельных их счастье не счастье, а вот мужа счастье — их настоящее счастье.

Когда же все это случилось, то Айашалекха, это вместилище бесславия, так наставляла сына своего Нирвасабхуджа, уединившись с ним: «Царь нынче в расстройстве, а злодейка Гунавара в подземелье. Вот бы еще сыночка ее из страны выдворить, то было бы нам благо. Вот и подумай-ка со всеми другими братьями, сыночек, как бы нам Шрингабхуджу отсюда спровадить!» Передал материнский совет Нирвасабхуджа всем другим братьям, таким же завистникам, как он сам, и стали они вместе думать, каким способом злодейство осуществить. Однажды все вместе царевичи упражнялись в овладении разным оружием и заметили на крыше дворца очень крупного ворона.

Видя, как они уставились на эту противную птицу, сказал им мудрый монах, которому случилось там проходить: «Это, царевичи, не ворон! Это ракшас Агнишикха, погубитель городов! Поразите его острой стрелой, пока он не улетел!» Услыхали такие слова девяносто и девять старших царевичей и начали стрелять в ворона, но сколько ни стреляли, а ничья стрела в того ворона не попала. Посоветовал тогда им мудрый монах: «Может, ворона сразит ваш младший брат? Он — хороший стрелок из лука». При этих словах сразу вспомнил Нирвасабхуджа наставления своей матушки и подумал: «Бот-то случай подходящий спровадить Шрингабхуджу. Дам-ка я ему для этого дела стрелу из отцовского колчана. Та стрела золотая коли в ворона попадет, он улетит, а Шрингабхудже придется вслед за ним бежать, чтобы стрела не пропала. Коли не сыщет он ракшаса, станет он кидаться и туда и сюда, а без стрелы вернуться не посмеет». Так рассудив, дает злодей Шрингабхудже стрелу из отцовского колчана и лук отцовский, чтобы убил он ракшаса.