Плохо быть мной - Михаил Найман

— Настоящая, — удостоверил я.

Он выпустил ногу.

— Бриджет, ты настоящая! На твоем месте я бы гордился. Для калифорнийской блондинки услышать, что она настоящая, от такого парня, как этот русский, — достижение!

Только сейчас меня заметив, Бриджет перегнулась ко мне через столик.

— Говоришь по-русски?

— Есть немножко.

— Лола! — сказала Бриджет своей копии. — Миша из России, и он говорит по-русски!

Лола, выражая лицом «чего только не бывает на свете», быстро закивала, обнажив зубы, блеснувшие в неоновом свете слегка пугающе.

— Я знаю одно русское слово, — сказала Бриджет и посмотрела на меня покровительственно. — Секс. Мне его говорил один русский парень. Он мне много слов сказал, но это единственное, которое я запомнила. Что оно значит?

— Как ты думаешь?

Бриджет всплеснула руками.

— То же, что на английском?

Обрадованная, она повернулась к своей подруге.

— Лола! Я знаю русское слово! Секс. На ихнем оно тоже значит секс!

Лола энергично затрясла головой, она просто сияла. Бриджет строго взглянула на меня.

— Вперед, танцевать! — приказала она безапелляционным тоном.

На танцполе она стала крутить бедрами в сантиметре от моего пояса и регулярно тереться задом о пах. При этом сама оставалась невозмутимой и бесстрастной.

— Похоже, она хочет прибрать меня к рукам, — промычал я танцующему рядом Мартину.

— Ты знаешь, что делают нормальные люди в таких ситуациях, мэн, — ответил Мартин.

Я примерно знал, как он продолжит эту фразу, и не стал спрашивать, что они делают.

— «Какой мазафака слямзил мой стиль? Ини мини майни мо!» — хрипит Баста Раймс из колонок.

Если дотронуться до Бриджет, может шарахнуть током.

— Откуда ты? — спрашивает она меня, забыв, что задавала этот вопрос пару минут назад.

— Из России, — послушно ответил я.

— А я думала, ты пуэрториканец, — равнодушно и куда-то в бок, будто кому-то из танцующих, говорит Бриджет. — Что делаешь после клуба? У меня дома осталось немного отменной анаши. Хочешь поехать ко мне и оттянуться?

— Я ищу свою девушку.

Бриджет дернула меня к себе и накрыла мои губы своими.

Я отстранился.

— У меня есть девушка. Без нее я, наверное, угодил бы в психушку.

— Отменная музыка, — проблеяла она. — Баста Раймс — гений! Он и Эйнштейн. Но Эйнштейн не такой сексуальный. Я знакома с Бастой. Была на вечеринке по поводу выхода его альбома. Боже, как я обожаю танцевать! Если бы я была уверена, что рай — это один из калифорнийских клубов, я бы начала вести жизнь праведницы.

Я обвел взглядом зал и увидел за одним из столиков Стиви — он дремал. Я оставил Бриджет плясать дальше, подошел к нему и уселся рядом.

— Может, тебе лучше двинуть домой? Ты, по-моему, расклеился.

— Мне, в принципе, нормально, — ответил он, не открывая глаз. — Подремлю еще чуть-чуть. Когда опустеет, похожу по столам, допью алкоголь. Тем более до пляжа отсюда недалеко. Завтра ведь на пляж.

— Давно не спал? — спросил я.

— Три дня. Мне на вечеринках лучше спится. На душе спокойнее. Нет чувства, что упускаешь. Вроде как спишь, а все-таки на вечеринке. Из-за страха, что могу что-то упустить, я практически не сплю.

— Не видел мою девушку?

— Скорее всего видел. Во всяком случае, она должна быть здесь. Хоть сколько-нибудь вменяемый человек должен быть на этой тусовке.

Дыхание Эстер согрело мне щеку. Обеими руками она прижимает мою голову к груди. Я счастлив, что все кончилось и мы сваливаем.

У выхода пьяный Стиви заговаривал с каждой выходящей с вечеринки девицей, не пропуская ни одной.

Сногсшибательная Бриджет стояла на парковке и махала мне рукой.

— Милый Миша! Любимый мой друг! Спасибо, что научил меня русскому языку!

— Бриджет, ты идешь? — высовывается из машины блондин.

Она с опаской, как сапер — мешок со взрывчаткой, подтягивает свое тело и делает первые шаги к машине. Устраивается на переднем сиденье, достает косметичку и начинает прихорашиваться.

— Крошка, — ухлестывает Стиви за одной из девиц, — дай только старику Стиви подержать тебя в объятиях. Ух, какая ты крепкая! Прямо пышешь огнем. — Он увидел меня. — Миша!

Я театрально поднял обе руки.

— Стиви! Давно не виделись!

— Как ты мог бросить меня одного на вечеринке? — запел Стиви. — Променял Стиви на эту бездарность Мартина и парочку голливудских шлюшек. Какой ты после этого мне брат? Я люблю тебя больше всех на свете после женщин, а ты? Какого фака, Миша?

— Пока, Стиви, — бросает на ходу очередная девица. — Ты знаешь, где я живу.

— Пока, милая. — Он даже не посмотрел на нее. — Миша, я хочу тебе кое-что сказать…

— Ну?

— Ты знаешь, где я живу… Ох, черт! Не то! — Он прижал ладони к вискам и сморщил лицо. — Я явно перепил. Думал, что у меня получится только слегка возвыситься духовно, а вышло то же безобразие.

Я подумал: почему, куда бы я ни приехал, все заканчивается общением с маргиналами? Мне стыдно, Эстер.

Мы шли обратно к общежитию через пустой Сан-Диего. Или Сан-Диего всегда пустой? Или ночная жизнь здесь проходит за закрытыми дверями?

— Парень, одетый в балетную пачку, поцеловал мне руку и оставил на ней отпечаток, — сказал я. — С тобой случалось подобное?

Вместо ответа Эстер задрала юбку. На голом заду был отпечаток губной помады. Я возмутился.

— Обалдела разрешать мужикам такое?

— Мой был тоже одет в пачку, милый! — насмешливо ответила она и звонко шлепнула себя по ягодице. — Да я совсем не против таких вещей. Знаешь, как у Эминема: «Если бы у меня осталось одно желание, я бы попросил себе зад такой большой, чтобы его мог поцеловать весь мир».

— У тебя уже почти такой, — сказал я. — И как тебе так подфартило?

Эстер ушла вперед, напевая слова из известной рэп-песни «Меня наградила им моя мама! Меня наградила им моя мама!». В этой песне девушке задают тот вопрос, что задал я, и в ответ она говорит то, что напевала сейчас Эстер.

Эстер вышагивала, подоткнув юбку как можно выше.

— Хотя, скорее, его подарил мне папа. Я его цвета, его крови — в нем была негритянская. Но этот рэп больше относится к тебе. Это ты у нас живешь с чувством, что мир тебе что-то должен. Ты у нас на этот мир в обиде.

Может, она и была права. Может, и не совсем. В любом случае, она единственная, с кем мне весело в нем.

Мы услышали музыку. Она доносилась из открытого окна единственного дома, где горел свет. В комнате танцевала миниатюрная девушка. Мы подошли поближе и стали наблюдать за ней. Ее движения были настолько совершенны, как будто не она двигалась в такт музыке, а музыка аккомпанировала ее па.

Мы прислушались и не могли поверить своим ушам. Это была та самая песня Эминема.

— Даже как-то не по себе, — прошептала Эстер. — «Если бы у меня осталось одно желание, я бы попросил себе зад такой большой, чтобы его мог поцеловать весь мир», — подпела она и сладко чмокнула меня в губы. — Классно танцует. — Она тоже стала пританцовывать.

— Она не может слышать музыки, — услышали мы голос из темноты и вздрогнули. — Только чувствует вибрацию басов. Ее парень ударил ее железным прутом, и она оглохла. Я нашел ее, когда ее выписали из больницы. Ей было негде жить, я взял ее к себе. Она не разговаривает. Слышит вибрации, как дельфин. Моя маленькая русалочка. Танцует и смотрит на меня своими большими глазами.

Мы уже привыкли к темноте и увидели человека. Хорошо сложенный, броской наружности брюнет сидел в кресле-качалке у крыльца. Он улыбался улыбкой добродушной, но и чем-то настораживающей. Я подсел на ступеньку и протянул ему руку.

— Меня зовут Миша.

— Салих, — ответил он и пожал мою.

Мне было приятно, как бывало с расположенными ко мне старшеклассниками в детстве.

— Мы только что приехали в Калифорнию, — сказал я.

Мужчина передал Эстер косяк, который время от времени подносил ко рту. Она несколько раз глубоко затянулась и передала мне. Я устроился поудобнее.

— Знаешь, — сразу заговорил я, — меня марихуана так шарашит по мозгам, что я начинаю слишком много думать. И эти мысли не всегда самые приятные. Сейчас сделал пару тяжек — и замельтешили. Зачем люди так зациклены на том, что Бог дал им свободу? Не лучше ли просто слушаться его слова? Не легче ли, не проще ли?

— Все кажется абсурдным и бессмысленным без нового понимания свободы и времени. — Салих пропел это, как музыкальную фразу, голосом убаюкивающего тембра.

— Без нового понимания свободы и времени, — машинально повторил я. — Не понял, о чем ты. Но мне понравилось, как ты это сказал.

За долгое время я наконец встретил кого-то, в ком мне удалось почувствовать своего.