Плохо быть мной - Михаил Найман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сказала это искусственно громко и глядя на него так, будто от того, слышит ли он, зависела правдивость ее слов.
— Ну что же это такое! Уронила! Бывают же такие неудачи!
Она неловко полезла под стол. Долго не вылезала, наконец появилась. Прошептала яростно:
— Он ее держит! Она у него под стулом и он зажимает ее ногами! Не подобраться!
— Время! — жестко сказал я. — Извините, у вас нельзя одолжить ручку? Ту, что в кармане вашей рубашки? — спросил у соседа.
Он не сразу понял, дал ручку, я взял со стола салфетку и стал писать. «Дорогая Рита! Такое имя написано у вас на бейджике. Благодарим. Не знаю, сколько мы должны. Под столом находится сумка. Возьмите из нее, сколько нужно, плюс сумму, которая обеспечит образование вашему сынишке. Миша и Эстер». Сложил салфетку, вложил в меню, вернул ручку. Все-таки сунул внутрь две двадцатки. Подхватил Эстер под руку и повел к выходу. Мимо прошла наша официантка.
— Деньги на столе, — сказал ей. — Вы разберетесь.
В дверях мы замираем и оборачиваемся на дансинг. Неохота идти в ночь, неохота расставаться с реальностью, которой мы жили последние сорок минут и в которую так поверили. Эстер оттолкнула меня и, пошатываясь, пошла обратно. Она пересекала танцплощадку, не скрывая, что пьяная. С ноги слетала туфля, и она долго топталась на месте, надевая ее. Остановилась у столика, из-за которого люди ушли танцевать, и взяла полупустую бутылку «Джек Дэниэлс». Неуверенно пошла к нашему столу с бутылкой за спиной. На полпути замерла, глядя как наш жирдяй расплачивается и выходит из ресторана с сумкой USSR через плечо. У него легкая, молодая походка, он быстро исчезает в темноте.
Эстер приваливается ко мне и протягивает бутылку.
— Бейби, это может скрасить путешествие.
Мы выходим в темноту, обнявшись, как пара забулдыжных пьяниц, не пропущенных в московское метро. Еще немного, и мы начнем спрашивать, уважаем ли друг друга. Даже струи дождя, которые хлещут по лицу, не могут вернуть нас к действительности. Впереди огоньки. Это наш автобус. Я смотрю на «Джек Дэниэлс». Меньше половины. Обещаю Эстер, что в автобусе буду пить только за ее здоровье. Она отвечает по-русски, что — это — будет — делать — ее — очень — веселой.
— Надо было спросить у него, что он сказал молодому, когда танцевал рядом с ним, — говорю я. — Вот что надо было его спросить.
— Откуда они такую сумку откопали? — говорит Эстер.
— Одно можно сказать с уверенностью: они не русские шпионы. Шпионам хватило бы ума не лезть на глаза с USSR.
— Не скажи. Если бы я была русской шпионкой, то как раз обязательно обзавелась бы такой сумкой. С ней, что ты русский шпион, придет в голову в последнюю очередь.
* * *Автобус едет быстро, но я вижу, что земля мокрая и даже капельки воды на траве. Оказывается, все время, пока мы были в дансинге, лил дождь, а темнота, которую сочли за глубокую ночь, была закрывшими небо в грозу тучами. Небо расчистилось, стали видны краски заката. Впереди нас. Закат в Нью-Мексико. Пропущенные минуты сейчас кажутся навсегда утерянными драгоценностями. Впечатление, что такой день — единственный в жизни. Мы мчимся, пейзаж каждую минуту меняется. Каждую минуту новый пейзаж, который надо хранить и беречь.
— Я все думаю… — говорит Эстер.
— О чем? — отзываюсь я; мне не хочется отрываться от окна.
— Ты мне рассказывал про ту девушку в Нью-Йорке. Знаешь, мне было неприятно это слушать. Было больно, и я ревновала. Но иногда я думаю, что то было подлинно, а у нас с тобой выдумано. Тобою. Как-то у нас с тобой… правильно.
Я почувствовал обиду. И даже ревность — хотя к чему, непонятно.
— В том, что ты это сказала, есть согласие с тем, как устроен мир. Циничное.
Эстер растерялась.
— О чем ты?
— По-твоему выходит, что есть что-то более важное, чем мы с тобой. Значит, и чем я. То есть что помимо наших отношений существует что-то еще. Что именно, я не знаю, но меня бесит, как только я об этом задумаюсь.
Эстер расстроилась сильнее, чем я ожидал.
— Знаешь, я наглоталась дерьма с подонками, с которыми была раньше, но никогда мне не было так трудно, как сейчас. Черт! Обними меня.
Мне было не до объятий. Хотелось выпрыгнуть из этого чертова автобуса и забиться в какой-нибудь темный угол, накрывшись с головой. Я заставил себя обнять ее и дал ей положить голову мне на грудь.
— Я люблю тебя, — сказала она и заплакала. Уткнулась лицом в подмышку и плакала.
Автобус ехал по направлению к кровавому солнцу, окруженному кактусами. Что нас ожидает? Чтобы увидеть, остается ждать. Просто закрыть глаза и дать автобусу увезти себя в самый центр диска.
* * *Один мексиканец сказал другому, что Ol’Dirty Bastard в тюрьме.
— Правительство так-таки добралось до него, — сказал он. — Этот ниггер всегда хотел быть по ту сторону, вот он там и оказался.
Другой с ним согласился:
— Мазафакер уж слишком неслабо подсел на сиськи и задницу. Чуваку нет тридцати, а у него чуть не дюжина детей. Плюс еще глушит наркоту. Проблемы с законом воспринимает, как личную битву с правительством. Уже сколько времени в бегах. Нелегально дает концерты по стране. Боится засветиться.
Мы подъезжали. Автобус был уже на территории станции и давал задний ход, чтобы припарковаться. Я почти проснулся. Почувствовал, что Эстер нет рядом, и открыл глаза. Люди вставали, снимали вещи с полок. Эстер с улыбкой повернулась ко мне.
— Любимый, просыпайся! Мы на месте.
Она стояла в проходе и держала мой рюкзак. Водитель начал кричать в микрофон, чтобы все сидели до полной остановки, потому что мы закрываем ему задний вид. Эстер указала на окно.
— Вот она!
— Кто?
— Лезли, сестра моей лучшей вермонтской подруги. Она переехала сюда и устроилась на работу. Обещала встретить и помочь, если что. Эй, Лезли! Нет, не видит… Миша, мы в Калифорнии!
Мы подошли к бойкой шатенке, стоявшей неподалеку от своей машины.
— Нацепила такую короткую юбчонку, чтобы произвести впечатление на моего молодого человека? — спросила Эстер.
— Слушай, а ты не врала, когда говорила, что он миленький, — ответила Лезли. — Знала бы, надела бы покороче. Дай мне его поцеловать.
— Миша, скажи Лезли здрасьте, — велела Эстер. — Садись сзади и спи.
— Эстер, ты, я вижу, не только ласково с ним обращаешься, но и грузишь за него багаж?
— Только сегодня. Как тебе, Миша? Удобно?
На заднем сиденье машины Лезли было действительно удобно. Красная тачка с откидным верхом. Мы же в Калифорнии как-никак! Тронулись.
— Юбка под цвет машины, — констатировала, когда мы тронулись, Эстер.
— К сожалению, пока работает только этот вариант, — произнесла Лезли, глядя на дорогу и переключая скорости. — Но у меня все впереди. Не зря же я сюда переехала. Знаешь, очень рада тебя видеть. Как дела, милая?
Эстер повернулась назад и кивнула в мою сторону. Лезли искренне удивилась.
— Правда? Настолько серьезно? Не шутишь?
— Нисколько.
— Я тебя ненавижу, детка! Раньше я завидовала твоему непринужденному стилю жизни. Теперь тому, что ты нашла что-то стоящее. Если не врешь, конечно. Потому что это совсем не та Эстер, которой мы все так завидовали в Вермонте! Олицетворявшая для нас свободу.
Эстер сделала огромные глаза.
— Представляешь, как мне самой страшно? Такого никогда не было. Неслабо я влипла, подруга! Боже мой, как я рада тебя видеть!
— А я! — воскликнула Лезли. — Даже рада видеть твоего странного дружка с отсутствующим взглядом. Он правда симпатичный. Сидит и не пристает. Как дела, Миша? Ты в Калифорнии, чувак! Видишь — пальмы, а за ними океан с песочным пляжем. А на нем золотистые блондинки в стрингах. С силиконом в груди и ветерком в голове.
Все это было отделено от меня невидимой стеной раскаленного калифорнийского марева. Лезли подмигнула мне в зеркальце заднего вида.
— Что замолк, Миша? Расскажи что-нибудь.
— Расскажи, как ты меня любишь, — сказала Эстер. — Показать, как сильно он влюблен? — Она оттянула майку и показала засос на груди. — Результаты трехдневной автобусной любви.
— Класс! Я бы не устояла. — Она обернулась на «форд». — Те парни в машине, вижу, тоже оценили.
Спортивный паренек высунулся из окна тачки в параллельном ряду.
— Эй, подруга! — окликнул он Эстер. — Не боишься, что тебя арестуют за такой возмутительно привлекательный вид? Чуть не врезался из-за тебя, дорогая!
Эстер захохотала.
— Я вообще опасная, милый!
— У нас будет вечеринка, — крикнул парень. — Подваливайте и обсудим, что у нас есть общего.
— Боюсь, ты не уйдешь оттуда живым, когда узнаешь, что общего у нас есть, — бросила Эстер.