4-03. Fuga maggiore - Евгений Лотош

— Эй, ты! — сказал он приглушенно на кваре. — Вставать! Быстро!

Фуоко пошевелилась, высвобождая руку, вытянулась на спине и уставилась в потолок.

— Что нужно? — неприветливо спросила она.

— Ты сегодня утро работает. Тебя дорого кормить, поэтому ты работаешь. Получаешь еду после работы. Не работаешь, еды нет давать.

Так. У этого мужика, похоже, знание иностранных языков куда как лучше, чем у давешнего «переводчика».

— А если откажусь? — с вялым интересом переспросила девушка.

— Еды не получаешь! — отрезал забинтованный. — Меня звать Юи Сарагоса. Обращаться Юи-атара. Торанна-атара приказал тебя наблюдать. Ты мои приказы выполняешь, тебя не бьют, тебе еду давают. Ты плохо ведешь, тогда тебя бьют, еда отбирают. Понятно?

Странно: его фигура казалась хорошо видной, несмотря на сумрак, царящий в комнате. Точнее, хорошо различалась его голова и… скелет? Нет. Словно какие-то неярко пульсирующие нити пронизывали его силуэт. Они что-то напоминали Фуоко, что-то очень-очень знакомое, и внезапно она вспомнила, что именно: картинку из анатомического атласа, изображающую общее расположение нервов в человеческом теле. Она что, видит его нервную систему? Кир… как-то раз Кир упомянул, что изредка видит металлические и наэлектризованные предметы даже в полной темноте. Похоже, и она открыла в себе новую способность.

И почему ей не радостно?

— Иди нахрен, а то сожгу, — Фуоко отвернулась и прикрыла глаза. — Тинтин га саолянь, Юи-шо, — добавила она местное ругательство, с большой трудом вырванное у Кира. Судя по тому, как тот стеснялся (а еще хулиган называется!), оно действительно означало нечто крайне непечатное. Судя по шипению сквозь зубы, изданное забинтованным, того проняло. Девушка со спокойным интересом ждала, ударит или нет. Не ударил. То ли как заложница она слишком ценная, то ли просто боится, так что угрозу сожжения воспринял всерьез.

После короткой паузы палка снова ткнула ее в плечо.

— Вставать! — снова приказал Юи, заметно сбавив тон. — Пожалуйста. Ты работать прямо сейчас, тебя не бьют, тебя еду давают.

Внезапно Фуоко почувствовала, что живот сводит острой голодной судорогой. Страшно захотелось пить, а мочевой пузырь категорически высказался в том духе, что он вовсе не резиновый. Идти на принцип? А чего ты вообще добиваешься, милая? К отцу и в Университет ты возвращаться не хочешь. Здесь оставаться — тем более. Хорошо бы вернуться к тому дядьке, Мэю, он тоже эйлахо и хорошо ее понимает — но Мэй сдал ее другой банде и даже пальцем не пошевелил в защиту. Из-за собственной подлой натуры или из-за нехватки сил, не суть важно. Сдал однажды, сдаст и повторно, и к нему возвращаться бессмысленно. Так что, помирать теперь? Наверное, умереть несложно: вынести стену дома направленным выстрелом и пройтись по улице, разбрасывая молнии. Тогда ее быстренько пристрелят, на чем история и закончится. Она уже столько раз умирала, что, наверное, даже и не испугается. Хочешь ли ты умереть, подруга?

Нет, не хочу.

Я не хочу умирать. Я хочу жить. Не знаю, зачем, но жить. Нужно лишь освоиться в новом для себя, холодном, жестоком мире, где нет ни родителей, ни Кира, ни паладаров, и понять, как существовать дальше. Преследующие ее сны… галлюцинации… нет, видения — наверняка они как-то связаны со способностями эйлахо и с Красной Звездой. Расцветающая роза, которой страшно, дети, охотящиеся за пожирателями, мать в оранжерее… Паладары должны узнать о приснившихся ей образах. Возможно, им новая информация как-то поможет. И потом, если не дурить, а рассуждать разумно, то с чего она вдруг решила вообще сбежать от Рисы и ее космических друзей? Они же не враги и ее не испугаются. Наоборот, они помогут ей найти надежное убежище вдали от людей, где она никому не причинит вреда. Никто же не заставляет ее сиднем сидеть в Колуне или даже на временно безлюдной Ланте. Она ведь уже думала о дальнем острове, только почему-то забыла. Видимо, слишком много переживаний случилось в последнее время, что она ясность мышления утратила. Все верно, остров где-нибудь в пограничных водах, подальше от берега, каковых в состав старого Хёнкона входило немеряно. Есть даже в полусотне цул от материкового побережья. Но паладары вроде как пропали — или, может, уже вернулись?

Стоп. Хватит рассусоливать. Если раздумала помирать, нужно действовать. Для начала перевести дух, оглядеться, понять, куда ее притащили и как отсюда выбираться. Ну, а для начала придется подыграть.

— Вставать! — в голосе забинтованного Юи скользнули почти умоляющие нотки. Интересно, что с ним сделают, если она откажется повиноваться? Кстати! Теперь она вспомнила: он же тот самый предатель-перебежчик, которого не добил Мэй. Он сам здесь чужой, к нему относятся с подозрением, и если он облажается, ему наверняка придется хреново. А что, если его припугнуть?

Фуоко открыла глаза, спустила ноги с кровати и с трудом села. Тело, словно ватное, повиновалось с трудом. Прикрывающая ее тряпка сползла на пол, но девушка даже и не подумала ее подхватить. Преодолевая головокружение, Фуоко поднялась и, стараясь как можно осторожнее шагать по волнующемуся под ногами полу, приблизилась к Юи. Теперь она совершенно отчетливо видела, как быстро пульсируют пучки нервов внутри его тела и слабо мерцает головной мозг. Ух. Прямо как в фантастических фильмах про сканеров.

Забинтованный нервно отступил к двери, но Фуоко вытянула руку и резко сказала:

— Стой!

Юи послушно замер, словно загипнотизированный наблюдая, как ее кисть и предплечье окутались голубыми молниями, настолько яркими во тьме комнаты, что девушке даже самой пришлось прищуриться.

— Слушай меня, шо, — приказала Фуоко, тщательно подбирая самые простые слова, чтобы собеседник ничего не упустил. — Ты мне не приказываешь. Я тебе приказываю. Понял? Обидишь меня — сожгу нахрен. Понял? Спрашиваю, понял? Повтори.

Автоматическим движением подняв руку к бинтам, ее тюремщик нервно кивнул.

— Я тебя обижу, ты меня сжигать, — пробормотал он плохо слушающимися губами. — Я тебя не обижать. Я делать вещи ты говоришь. Только ты нельзя приказывать. Торанна-атара узнает, Торанна-атара рассерживается, тебя наказать говорит.

— Я не стану приказывать ничего такого. Твой Торанна ничего не узнает. Но ты отвечаешь на мои вопросы и не грубишь. Понял? — для пущей убедительности Фуоко пустила по предплечью и кисти новую волну разрядов.

— Да, да, понял! — незадачливый Юи настолько резко отпрянул назад, что впилился спиной и затылком в стену и непроизвольно охнул от боли. — Я подчиняюсь, атара!

— Хорошо. Теперь…

Фуоко задумалась, и тут мочевой пузырь возмутился настолько сильно, что она с трудом удержалась от позора. Но не отливать же при нем!

Ага, а голой перед ним стоять — ничего страшного?

Он не видит в темноте. И потом, вчера ее уже разглядели в деталях все, кому хотелось.

Однако же ходить голой все время, наверное, неправильно. Во-первых, не так поймут. Во-вторых, в Хёнконе она никогда не выходила на улицу надолго, и если сейчас ее заставят работать под местным солнцем хотя бы три-четыре часа подряд, то и обгореть можно.

— Найди мне платье, — приказала она. — Платье. Женская одежда. Понимаешь? Быстро!

Забинтованный выскочил из комнаты так поспешно, словно за ним гнались волюты. Фуоко попыталась вспомнить, где может находиться горшок. Ее новое зрение не помогало: видимо, оно показывало только электрические импульсы. И света нет. Хм… Она присела, склонилась к самом полу, протянула перед собой руку и снова пустила волну электроразрядов, чтобы осветить окрестности — и чуть не ослепла. Непроизвольно зажмурившись, она замерла: несмотря на плотно сжатые веки, она по-прежнему продолжала видеть микро-молнии — но не хаотичные метания искр, как глазами, а гладкую светящуюся поверхность, выглядящую почти как наруч от рыцарского доспеха. Ну и дела. Опять, что ли, та самая третья метрика?.. Мочевой пузырь в очередной раз громко потребовал облегчения, предупредив, что просит по-хорошему в последний раз, и Фуоко, поспешно отведя руку за голову, чтобы не слепило глаза, все-таки обнаружила искомый горшок под кроватью. Поспешно воспользовавшись им (вынести его после прошлого раза никто и не подумал, и запах шел соответствующий), она уселась на кровать, переводя дух. Одной проблемой стало меньше, но есть и пить хотелось с такой силой, что в голове мутилось.

Через щелястые ставни начал постепенно просачиваться серый утренний свет. Вернулся забинтованный Юи, мутный силуэт на фоне темных стен, с какими-то тряпками. Попытавшись определить их на ощупь, Фуоко запуталась, но Юи включил карманный фонарик, направив его в потолок, и в комнате сразу стало светло. Мужчина вроде бы даже отвернулся, но единственным глазом продолжал косить так, что девушку невольно разобрал смех. Пусть себе пялится, калека. Что там Мэй упоминал насчет выстрела в спину? С такой сволочью ухо нужно держать востро, так пусть лучше пялится, чем втихаря что-то химичит. В конце концов она влезла в тряпки, оказавшиеся длинным глухим платьем с узкими рукавами — и обнаружила, что оно жутко тесное, в особенности в бедрах. По всей видимости, его прежняя владелица была на голову ниже и куда более худой, чем сама Фуоко. Шагнув для пробы, девушка остановилась, склонилась и с силой дернула материю, криво и косо разорвав подол слева до самого верха. Подумав, она проделала такой же фокус с другой стороны. Великие кутюрье наверняка посмеялись бы над результатом, но ходить стало можно. Под мышками и в плечах, однако, материя треснула от первого же резкого движения, и Фуоко, недолго думая, скинула платье и попыталась оторвать рукава напрочь. Один, жалобно треснув нитками, отвалился сразу, а второй заупрямился. Отправить Юи за ножницами? Жрать хочется — спасу нет… Подумав, Фуоко ухватила рукав зубами, наступила на платье, прижав его к полу, и кольцом ладоней обхватила упрямый рукав под мышкой. Знакомое тепло в руках, несколько ярких крупных электроразрядов, багровое свечение, резкий запах паленой материи — и второй рукав последовал за первым. Юи уже открыто наблюдал за Фуоко с выражением суеверного страха на видимой части физиономии. Правой рукой он делал какие-то округлые жесты — ритуальные, что ли? От сглаза или просто от зла? Кстати, в такой же манере от нее отмахивался вчера громила с ножом. Ха, значит, она сейчас по категории ведьм проходит? Ничего, ребята, вы еще пожалеете, что со мной связались!