4-03. Fuga maggiore - Евгений Лотош

Евгений Лотош

Fuga maggiore

Sonata con fuoco. Книга третья

03.21.1232. Союкат, Новомарская область, Ставрия

Солнце пекло лицо и плечи. Сержант Родонец снял фуражку и вытер лоб рукавом форменного кителя, чтобы хоть как-то избавиться от заливающего глаза пота. Жесткая ткань облегчения не принесла: пот она впитывала плохо, зато кожу терзала не хуже наждака. Ободранный лоб уже давно немилосердно саднил — а до конца дежурства оставалось еще шесть часов. Да какое там конец — смена только-только началась!

Сержант водрузил фуражку обратно на взмокшую макушку и уныло поплелся в обход пыльной привокзальной площади. Хотя в соответствии с календарем шла лишь первая декада официального лета, жарища уже стояла такая, какая не каждый год случается даже в разгар сезона. Хотя сердце подсказывало, что стоило бы перебирать форменными ботинками пошустрее, чтобы вернуться в хоть плохонькую, но тень вокзала, ноги отказывались шевелиться. Валька, сволочь, сидит сейчас в зале ожидания под вентилятором и тянет воду из бутылки, конфискованной в одном из коммерческих киосков. И скалится, небось — он умный, надрал напарника в «орел-решку»! Вот явится капитан с инспекцией — засадит всем по самые гланды за нарушение порядка патрулирования… Родонец вытащил из бокового кармана собственную полупустую пластиковую бутылку и глотнул отвратительно теплой воды, тщательно прополоскав рот. Гадость. Ну, по крайней мере, он ее честно купил, а не реквизировал у торгашей по праву удостоверения.

По полуденному времени привокзальная площадь просто вымерла. Следующая электричка из Новомара в соответствии с расписанием ожидалась через полтора часа. Торговцы-ларечники настежь распахнули двери в свои раскаленные жестяные сараи, а многие сидели на корточках или подручных предметах в тени за киосками, даже не надеясь на случайных покупателей. Сержант едва волочил по брусчатке ноги в неподъемно-тяжелых форменных ботинках, кидая по сторонам угрюмые взгляды. Ну что тут патрулировать? Разрешения на торговлю у всех ларечников проверены и в порядке, а бабки с прошлогодними помидорами в банках, щавелем и укропом выползут только ближе к вечеру, когда на вокзале на пятнадцать минут задержится экспресс «Новомар — Асталана». Что же до потенциальных злоумышленников, то они не идиоты по такой жарище нарываться. К тому же экспрессу явятся, не раньше, шукать по карманам зазевавшихся приезжих и проезжих. Сейчас же нужно побыстрее обойти площадь по периметру — восемьсот тридцать два шага, сто раз посчитано — и найти укрытие от беспощадного солнца. Резко кон-ти-нен-таль-ный климат, вспомнил он мудреное словечком. Колотун и снег по пояс зимой, печка летом, если проще. Обычное дело. Только печка какая-то уж больно жаркая в нынешнем году.

Глухо заревел мотор, и на площадь, трясясь на ухабах всей тушей и гремя корпусом, вполз междугородний автобус. Сержант пригляделся — а, точно, из Новомара, на десять двадцать пять. Смотри-ка, почти не опоздал сегодня — десять сорок семь, а он уже добрался. Наверное, где-нибудь в Кайтаре шоферюгу за такое отклонение от графика уволили бы нафиг, а у нас в Ставрии как бы не премию дать могут. Всего двадцать минут, не сорок и не час, как обычно. Автобус протарахтел к противоположной стороне площади, остановился под гигантским выцветшим портретом Народного Председателя и с жутким шипением пневмоприводов, слышным даже отсюда, распахнул двери. Неторопливо шагая своей дорогой, сержант краем глаза поглядывал, как из него стайкой тараканов выбираются пассажиры. Кто-то тут же погрузился в ожидающие рядом с остановкой машины и в коляску трескучего мотоцикла, некоторые, включая группу малолетних ребятишек (почему в учебный день они не в школе?), рассосались сами собой. Когда автобус, облегченно взрыкивая мотором и пуская облака сизого дыма, уполз на дальнюю стоянку ожидать часа обратного отправления, на остановке задержались только двое: необъятных размеров тетка с двумя такими же необъятными баулами и молодой парень явно не местного вида. Щеголял он в шортах и футболке с короткими рукавами, на голове таскал кепку с длиннейшим козырьком, а в руках держал типичный чемоданчик командированного и еще какую-то странную сумку на двух лямках на манер рюкзака. Точнее, сумку он не держал в руках, а носил — почему-то не на спине, а на груди. Неторопливо вышагивая вокруг площади, сержант наблюдал, как парень что-то выспрашивает у баульной тетки, а та глядит ошарашенно, словно у нее Страшную Государственную Тайну выпытывают.

— Не знаю я ничо, чо привязался! — наконец взвизгнула тетка, сообразив, что Страшные Тайны первому встречному не выбалтывают. Второму встречному их выбалтывают или такой же базарной кумушке, но на кумушку парень явно не тянул. Наверное, какой-нибудь студент. Интелихент хренов, страшно далекий от народа, даже выматериться толком не умеет, наверное. Хотя студент студенту рознь — некоторые, особенно филолухи по пьяни, изъясняются так, что даже у бывалых патрульных уши трубочками сворачиваются. Тетка тем временем подхватила баулы и шустро засеменила куда-то вдаль, несколько секунд спустя скрывшись за облупившимся напоминанием о почетной грамоте, врученной городу за какие-то заслуги лет двадцать назад. Парень остался стоять, растерянно озираясь по сторонам. Сфокусировавшись на милиционере, неторопливо шагающем уже в его направлении, он радостно подхватился и бросился навстречу.

— Господин… э-э, — студент бросил взгляд на петлицы сержанта, — лейтенант второго класса! Спросить можно?

Сопляк. Перепутать квадраты рядового и сержанта для гражданского еще простительно. Но спутать сержантские квадраты и лейтенантские ромбы? Он что, в армии не служил? Или льстить так пытается?

— Документы, — лениво протянул милиционер.

— Что? — не понял парень.

— Документики, говорю, покажи, — повторил сержант.

Несколько секунд студент непонимающе хлопал ресницами, потом слегка отступил.

— Между прочим, — высоким напряженным тоном произнес он, — вы обязаны первым представиться. И удостоверение предъявить по моей просьбе.

Ишь ты, умный.

— Сержант второго класса Родонец Магаз Оразкимович, — процедил милиционер, чуть вытащив из нагрудного кармана краешек удостоверения. — Документы, говорю.

Парень вздохнул, приоткрыл чемоданчик и начал там копаться. Нагрудная сумка ему страшно мешала. Чего он ее по-человечески не наденет?

— Вот, — парень наконец вытянул и продемонстрировал небольшие коричневые корочки. Противу ожидания, на них оказалось выдавлено отнюдь не название вуза. Слова «Удостоверение сотрудника прессы» поблескивали в солнечных лучах полустершимся серебром, и при их виде сержант слегка отступил назад. С щелкоперами связываться не хотелось: так навонять могут, что потом замаешься писать объяснительные. Однако же милиционер аккуратно взял корочки, раскрыл их и прочитал содержимое. Студент оказался вовсе не студентом, а Свальским Семеном Фридриховичем, штатным корреспондентом газеты «Вечерний Новомар». Зачуханная, конечно, но все же газета облцентра.

— Понятно, — пробурчал сержант, возвращая удостоверение. — В сумке что?

— Фотоаппаратура, — в тон ему буркнул парень. — Не вор я, господин сержант, не волнуйтесь. Редакционное задание у меня. Не подскажете, как в гороно добраться? Я адрес заранее нашел, улица Народной борьбы, двадцать два, да только где оно?

— Ну… — сержант снова снял фуражку и протер лоб жестким рукавом, раздумывая. — Автобусом надо. Прямого нет, с пересадками. Вон там посадка, — он ткнул пальцем через площадь. — Столбик с табличкой видишь возле выхода из вокзала? Сядешь на двенадцатый, через три остановки пересядешь на тройку. Не знаю, где там гороно, только тройка через всю Народной борьбы идет, спросишь у водителя.

— А, ясно. Спасибо, — парень кивнул, сунул удостоверение в чемоданчик, щелкнул замками и повернулся было в указанном направлении, но тут же замер. — А дорогу, господин сержант, здесь переходить можно? Не оштрафуете?

— Да иди уж, пресса, чего там, — ухмыльнулся Родонец. Он снова достал бутылку, чтобы глотнуть воды, после чего продолжил неторопливый обход площади.

Шуганув парочку тихих алкоголиков, устроившихся с бутылкой и несколькими солеными огурцами между закрытых киосков, сержант закончил-таки обход привокзальной площади и доволок себя до входа в вокзал. Журналист добросовестно отирался возле столбика остановки, переминаясь с ноги на ногу. Он тоскливо взглянул на сержанта, потом принялся пристально смотреть вдоль площади, откуда, по его расчетам, следовало прибыть автобусу.

— Слышь, пресса, — сжалился Родонец, — ты на солнцепеке-то не парься. Автобусы днем через полчаса ходят, а то и дольше. Иди вон под навес, в тенек, а то солнечный удар схлопочешь. Автобус здесь долго стоит, конечная у него, успеешь сесть.