Ничто. Остров и демоны - Кармен Лафорет

В первый раз за этот вечер сердце Марты забилось от робкой нелепой надежды. Если бы Пабло взял ее за руку и помог, к ней вернулось бы утраченное мужество. Пабло в ее глазах был совершенным, высшим существом… Если бы он сказал ей, что напрасно она считает, будто было бы чудовищно убежать из дому сейчас, сразу после смерти матери, когда у них на окнах в знак траура спущены шторы… Если бы он сказал, что это вовсе не небесное знамение, что ей нечего бояться и тосковать… И, конечно, Пабло так ей и скажет, если увидит, что она напугана и действительно боится, как бы ее не убили. Он посмотрит на нее своим задумчивым, добрым взглядом: «Беги… Я помогу тебе».

Марта очень хорошо знала, что ничего подобного не произойдет. Пабло обратил на Висенту столько же внимания, сколько она сама. Пино можно назвать как угодно: больной, одержимой, но никоим образом не преступницей… Марта еще не настолько низко пала, чтобы подозревать пусть и не без некоторого основания совершенно невинного человека только потому, что ей так выгодно. Нет, это было бы слишком недостойно и подло.

Пабло пробудет в доме всю ночь, и она не увидит его. Никогда в жизни она больше его не увидит. Через несколько дней все уедут. Она знала теперь, что останется… Ведь в действительной жизни не бывает ни преступлений, ни побегов… По крайней мере, в той спокойной жизни, для которой по божьей воле она была предназначена, родившись в среде недалеких людей, скованных всевозможными правилами и традициями, занятых заботами о материальном благополучии, на острове, затерянном среди волн Атлантики, как сама ее судьба.

Несколько ночей назад Марта со страхом глядела на лицо Тересы, спрашивая себя: «Задержала бы она меня?» Тереса ответила. Никогда девочка не могла предположить что мать ответит ей так безжалостно.

Марта снова вышла из комнаты и направилась к лестнице, у края которой уже останавливалась в эту ночь, словно ей запретили спускаться вниз. Колени у нее дрожали. Она уселась на верхнюю ступеньку, прижав лицо к деревянным перилам, и скулами ощутила их твердость… Тереса лежала среди цветов, в мерцании огромных восковых свечей. Висента как собака сидела у ее ног.

Электричество было погашено. Горели только свечи. Цветы увядали в нестерпимой ночной духоте. Марта заметила, как ужасно тихо кругом… Кто-то остановил часы под лестницей, они не тикали. Это была ночь вне времени.

Отсюда, сверху, лицо Тересы казалось незнакомым. В своем последнем сне она не внушала ни страха, ни скорби.

Все эти годы Марта очень мало думала о Тересе. Когда маленькой ее разлучили с матерью, она долгие месяцы настойчиво звала ее. Но в тот день, когда девочке наконец показали Тересу, она отчаянно расплакалась, топала ногами и твердила, что это совсем не ее мать.

Повзрослев, она часто думала, что Тереса была бы намного ближе ей, если бы умерла по-настоящему. Тогда из глубин своего одиночества Марта разговаривала бы с ней, как говорила с отцом, с авторами, даже с героями, любимых книг. И вот теперь Тереса была мертва.

«Я не могу плакать о тебе… Но посмотри на меня оттуда, где ты сейчас. Я не хочу делать ничего, что тебе бы не понравилось. Посмотри на меня. Я не убегу».

После этой детской молитвы Марта зажмурилась и действительно увидела Тересу. Увидела и себя на том же самом месте, где сидела теперь, на верху лестницы, босиком и в пижаме. Тогда она была очень маленькой, наверное, ей еще не исполнилось четырех. В тот вечер к ужину приехали гости и ее уложили спать, но она вылезла из кроватки и, подгоняемая любопытством, прокралась к лестнице. Она знала, что, если ее заметят, отец безжалостно отшлепает ее, но игра, в которую сейчас играли взрослые, неудержимо притягивала девочку.

Внизу все смеялись, больше всех смеялась Тереса, так звонко и заразительно, как умела смеяться она одна: даже сейчас, через столько лет, Марта слышала ее смех. Тереса была очень красива, в декольтированном платье, с жемчугами на шее. Марте она казалась настоящей королевой. Девочка увидела, как она подносит к губам бокал с вином, и поняла, что, подняв глаза, мать заметила ее. Это был удивительный миг. Тереса не шевельнулась, чтобы не выдать Марту, но послала ей взгляд, смеющийся и нежный, как поцелуй. Девочку наполнило первое сильное, сладостное чувство, запомнившееся навсегда. Она узнала, что мать — ее друг, ее сообщница в заговоре против отца, против всех остальных… Нет, мать никогда не помешала бы ей осуществить свои желания. Она помогла бы, как никто другой.

Сердце Марты смягчилось, и она заплакала, закрыв глаза. Да, это верно, мертвые никогда не уходят так безвозвратно, как живые. Мертвые часто посещают нас, и мы можем говорить с ними из глубины нашего сердца. Теперь Марта вновь ощутила близость матери, их утраченное и забытое родство.

Она открыла залитые слезами глаза и зажмурилась от блеска свечей. Там, внизу, лежала незнакомая мертвая женщина, совсем не та, что минуту назад говорила с ней. Висента курила, сидя в тени. Чувство, утешившее Марту, исчезло.

Действительность была тяжелой и печальной.

Дверь на пружинах, ведущая на кухню, бесшумно открылась, на пороге появилась Онеста, неся в руках чашку с липовым настоем. Осторожными шажками она обогнула гроб, пересекла столовую и, пройдя мимо лестницы, направилась в музыкальную комнату. Для девочки ее появление здесь было чем-то оскорбительным, срывавшим с ночи покровы тайны. При свете свечей, в духоте, в присутствии смерти, беспечный и прозаический вид Онесты казался зловещим и каким-то непристойным. Марте он был противен до тошноты.

Висента, сидя одна в душном полумраке, среди цветов, машинально вытащила пакет своих желтых сигар, взяла одну в рот и вдохнула ее черный дым. Потом почувствовала, как сигара тухнет; она услышала голос Тересы:

— Ах, Висента, не кури эту гадость!..

Она не удивилась и не шевельнулась — много лет подряд она слышала голос Тересы. Тереса не любила запаха этого табака. Но Висента не раз отправлялась по ее приказу в табачную лавку купить ей египетские сигареты, и Тереса курила их нервно и вместе с тем лениво. Почти всегда она бросала их недокуренными… Тереса приказывала тоном, не терпевшим возражений: «Висента, не кури», — и глаза ее сразу же начинали смеяться. В доме она была деспотом, всегда все делала по-своему. Хмуря брови, она требовала беспрекословного повиновения, но гордячкой не была. Вот Марта — гордячка, хоть никогда ничего не приказывает. Все новые господа тоже гордые — они хорошо обращаются со служанками, не ругают их, не вмешиваются в их жизнь, но смотрят поверх них, точно это не люди, а поленья.

Тереса была красивой, стройной, как пальма, кокетливой и чувственной… Быть может, поэтому она, подобно всем настоящим женщинам, любила подчиняться… Однажды Висента видела, как Тереса на коленях молила о чем-то своего мужа.

Тереса требовала, чтобы Висента отдавала ей все свои силы, часы отдыха, свою неизменную верность. Она принимала это как должное, но и сама слушалась Висенту. Она доверяла махорере, с неподдельным живым интересом вникала в ее жизнь.

— Ну, рассказывай же, рассказывай дальше… Ах, как интересно. Расскажи мне обо всем, Висента.

Не раз на протяжении рассказа ее большие глаза расширялись в испуге. Только для нее говорила махорера, для нее и больше ни для кого. Никого больше не интересовали ее дела, ее незаметная жизнь, подобная сотням других жизней.

— Висента, а какой была твоя деревня?

Это, собственно, не была деревня. Несколько домиков, сбившихся у дюн на пустынном берегу. Она вспоминала, что за домами, возле полей, ясно виднелись силуэты трех пальм, одна из них была финиковая. И еще на фоне неба поднимались деревянные крылья мельницы. Вокруг росли опунции, молочай и арника. Почти все дома были сложены из камней, поставленных один на другой. Некоторые побелены. У Висенты был беленый дом из трех комнат с маленьким двориком, окруженным каменной изгородью. Была у Висенты и своя земля, однако урожая с нее не всегда хватало, чтобы прокормить семью.

Над домами, надо всем островом Фуэртевентура сияло раскаленное небо, безжалостно глядя на иссохшую землю. Обычно мертвая и бесплодная, она в дождливые годы давала хорошие урожаи. А во время долгой засухи люди и животные умирали от голода и жажды. С детства Висента знала, что вода и великое богатство, и коварное божество, которое может иногда разбудить злые силы природы.

Девочкой ушла она служить в Пуэрто-де-Кабрас, единственный город на ее острове. Там она скребла лестницы и дворы, там научилась готовить, там стала взрослой — высокой, сильной и, как говорили, красивой. У нее были черные вьющиеся волосы, а грудь высоко поднималась под кофточкой, привлекая взгляды мужчин. В один дождливый и щедрый год мать прислала за ней и приказала возвращаться в деревню. В тот год Висента отпраздновала свою свадьбу. Ее сыграли шумно, весело, под звон гитар.