Не тревожь моё небо (СИ) - "Kiki25"

По завершении разговора я даю Александру обещание, что сделаю всё возможное, дабы Ричард отпустил меня в Лондон. И поскольку разрешение на подобное крайне сложно заполучить, на следующий день первым делом я как бы невзначай заговариваю об этом с Гвинет, которая всего за несколько минут беседы даёт мне своё согласие. Последующая же пара дней уходят у меня исключительно на то, чтобы с поддержкой Гвинет убедить Ричарда. Поначалу он с подозрением на меня косится, поскольку чувствует что-то неладное. Но лишь благодаря тому, что во время разговора я изо всех сил строю бесстрастную физиономию и говорю, что этого очень хочет именно Лиззи, а не я, Ричард мне верит и исключает вероятность того, что с предстоящей поездкой как-то связан Кинг. Когда он, в конце концов, даёт своё согласие, я с облегчением выдыхаю и приступаю ко второй части своего плана. А именно к Лиззи, которая ещё не знает о своей роли в нашей с Александром лжи. К счастью, у меня не уходит много времени на то, чтобы заручиться её поддержкой. Она даже приезжает ко мне домой, дабы создать видимость того, что мы якобы вместе планируем поездку, и в самом деле помочь мне собрать нужные вещи в Лондон. Но вся моя благодарность испаряется буквально через минуту, потому как она с довольным видом под мой ошеломлённый взгляд высыпает в мою дорожную сумку целую гору презервативов. За это смеющаяся Лиззи незамедлительно получает подушкой по голове, ведь, если это увидит Ричард, я из своей комнаты не выйду в ближайшую вечность. Но на одних презервативов она, увы, не останавливается. Пока я прячу средства защиты обратно в сумочку девушки, про себя думая, как она не постеснялась за раз купить такое огромное количество, она начинает рыться в моих ящиках с нижним бельём, выбирая лучшие комплекты, которые настроят как меня, так и Кинга на нужный лад.

— Кружева и сетка? Алексу нравится, когда почти ничего не прикрыто, — одобрительно заявляет она, когда подбирает на свой вкус самые удачные и откровенные комплекты. — Эм, я надеюсь, у нас с тобой нет проблем с тем, что я его бывшая, да? — она с беспокойством спрашивает, когда замечает мой недовольный взгляд на себе.

— Проблем никаких нет, но к твоему сведению я не для этого к нему лечу, — я говорю, когда забираю из рук девушки самое развратное бельё, которое у меня только можно найти, и кладу его обратно в ящик. — Слишком рано для этого.

— Нет такого понятия как Рано, есть только Поздно, — она изрекает с видом столетнего мудреца, когда присаживается на пуфик у меня в гардеробной. — Бонни сказала, что ты ещё девочка, но…

— Конечно же она сказала, — я в недовольстве протягиваю, поскольку в их глазах я выгляжу какой-то отсталой, раз ещё не стянула с Кинга штаны и не трахнула его.

— Не злись, зайчонок, это я из неё выпытала. Просто не понимала, зачем вы с Алексом друг друга мучаете, если понимаете, что это непременно произойдёт. Ты ведь… хочешь этого с ним? — она осторожно спрашивает, пока я упаковываю вещи, но после её вопроса я останавливаюсь и на мгновение задумываюсь.

— Это ничего не меняет. Мы встречаемся всего полтора месяца, — я честно ей отвечаю, ведь мы с Александром в самом деле состоим в отношениях совсем недолго.

— Почему тебя так волнует продолжительность ваших отношений? Как оно связано с сексом? Я понимаю, когда речь идёт о парне, с которым ты знакома всего неделю, но Алекса ты уже давно знаешь. К тому же у вас всё серьёзно. Чего ждёшь-то?

— Это будет мой первый раз, Лиззи. К этому надо подготовиться, — я с лёгким раздражением отвечаю, поскольку устала уже оправдывать причину, по которой мы с Кингом решили не спешить.

— Нила, вы сексом будете заниматься, а не ракету в космос запускать, — она смеётся, а я лишь закатываю глаза. — Ладно-ладно. Я здесь не для того, чтобы уговаривать тебя с ним переспать.

— Да что ты? — я с театральным удивлением протягиваю, ибо она только этим и занимается.

— Если вы всё-таки решитесь, я хочу тебя кое о чём предупредить, — она говорит, после чего делает небольшую паузу, дабы подобрать правильные слова. — У Алекса нет тормозов.

— Чего? — я с недоумением у неё переспрашиваю.

— В первый раз девушке больно. Всегда, как бы парень не старался, будет неприятно. А Алекс… Он не успокоится, пока у тебя ноги не отнимутся. Поверь, я знаю о чём говорю. У нас с ним было даже стоп-слово, потому что порой он забывался и переходил границы. Я не пугаю тебя, а предупреждаю, ибо он не отличается особой нежностью в постели. Из своего опыта я могу тебе сказать лишь одно — ни в коем случае не терпи, если почувствуешь какой-то дискомфорт или боль. Однажды я позволила ему делать со мной всё, что ему захочется, и молчала, когда мне становилось неприятно и больно. В итоге я оказалась в больнице с буквально избитой вагиной, — с вселенской грустью и содроганием заявляет девушка, пока я нахожусь в сильном замешательстве от её слов. — К тому же не стоит забывать о вашей разнице в весе и росте. Он ведь и раздвоить тебя может…

— Я не собираюсь с ним спать, Лиззи, — я уже не в первый раз ей это говорю, но она лишь отмахивается от моих слов, что раздражает.

— В любом случае будь готова ко всему. Как говорится, предупреждён — значит вооружён, — она с непринуждённой улыбкой подходит и даёт мне в руки упаковку презервативов, а затем идёт к шкафам с одеждой, переключаясь совершенно на другую тему.

Я всегда знала, что потеря девственности далеко не самое приятное чувство, которое я испытаю в своей жизни. К тому же я уверена, что, испытав хоть малейший дискомфорт, я непременно остановлю парня. Поэтому я практически не реагирую на слова Лиззи о том, что Александр может на мгновение забыться и ненароком сделать мне больно. Но вот неприятный осадок от её слов не покидает меня до самого утра, ведь меня беспокоит то, с какой уверенностью она говорила, что мы с Кингом непременно займёмся сексом. Даже Брайан, которому известно с кем я на самом деле проведу последнюю неделю зимних каникул, перед моим отлётом в Лондон в шутку говорит, чтобы я не смела возвращаться в Нью-Йорк беременной. И это в очередной раз пробуждают во мне сотню опасений о том, что Александр, также как и они, считает, что я лечу к нему с определённой целью. В конечном итоге подобные наваждения и переживания вызывают у меня сильную головную боль и невыносимое паническое волнение. Я смотрю в иллюминатор, когда уже третий час лечу в Англию, и пытаюсь отогнать навязчивые мысли, которые так или иначе выставляют Кинга насильником и монстром, который на протяжении нескольких дней заманивал меня к себе далеко не с добрыми намерениями. Но стоит мне увидеть ожидающего меня Александра в аэропорту, когда я, наконец, прилетаю в три часа ночи в Лондон, как причиной моего сильнейшего сердцебиения теперь становятся не гадостные домыслы, а неподдельная радость вновь его видеть. Когда я оказываюсь в его крепких объятиях все мысли о том, что он поймает и силком утащит меня к себе в спальню, из которой со своей девственностью я уже не вернусь, кажутся мне столь нелепыми и скудоумными, что я, в конце концов, успокаиваюсь.

— Надо будет заехать в аптеку по пути, — я устало говорю, уткнувшись лицом ему в грудь, ибо голова до сих пор разрывается от ужаснейшей боли. — А потом в кровать.

— Ну, знаешь ли, меня, неприступного, надо ещё завоевать, прежде чем в постель тащить, — он соблазнительно шепчет мне на ухо, при этом сильнее прижимая к своей груди, из-за чего мне так и не удаётся стукнуть его за подобный намёк. И когда он выпускает меня из своих стальных объятий, я не успеваю и слова язвительного ему сказать, ибо получаю жгучий поцелуй в губы. Не будь мы сейчас в столь людном месте, я позволила бы ему зайти куда дальше сдержанных поцелуев и властных прикосновений к моей талии. Однако я не желаю походить на озабоченного подростка, который не может держать свою страсть под контролем, поэтому я мягко отстраняюсь от парня и напоминаю ему, что сейчас глубокая ночь, а я, помимо огромного желания поспать, мучаюсь от дикой головной боли.