Лотос - Дженнифер Хартманн

оба достигаем оргазма довольно быстро, – как будто находимся в спешке за ощущениями и чувствами, которых в прошлом, думали, уже не получим.

Сидни медленно опускается, ее слезы манят меня поползти вверх по ее телу и расцеловать их, пока они не исчезнут.

– Все в порядке. Я здесь, Сид.

Я пишу слова любви на ее лице, прогоняя воспоминания, которые пытаются украсть ее у меня.

– Займись со мной любовью. Пожалуйста.

Я не колеблюсь, освобождаюсь от боксеров и толкаюсь внутрь. Прижавшись лбом ко лбу и не сводя глаз, я двигаюсь жесткими, обдуманными движениями, нуждаясь почувствовать самые потаенные уголки ее тела.

– Ты со мной?

Она кивает, обхватывая ладонями мои щеки.

– Я с тобой.

Мне крайне важно знать, что она здесь, а не… там.

Я целую ее изголодавшимися губами, наши языки вступают в поединок и танцуют, а наши тела двигаются вместе в идеальном ритме. Наша близость не имеет себе равных. Мы так искусно сплетены и растворяемся друг в друге, что, кажется, ничего другого не существует.

Когда удовольствие охватывает меня, я со стоном падаю на Сидни и начинаю осыпать поцелуями ее Млечный Путь из веснушек. Покусывая мочку уха, я тихо шепчу:

– Я любил тебя раньше, я люблю тебя сейчас, и я буду любить тебя до конца своих дней.

Я перекатываюсь рядом с ней и притягиваю ее к себе, пока торопливые удары наших сердец становятся более спокойными. Сидни мгновенно засыпает, прижавшись ко мне, и я в последний раз целую веснушчатый изгиб ее шеи, загадывая свое желание.

Она – воплощение любого желания.

* * *

Сегодня день, когда Гейб возвращается домой после лечения в ожоговом отделении в городе. Мой брат перенес более серьезную травму, чем я и Сидни. И одна мысль о том, что он дважды вбегал в горящую спальню, почти не думая о собственной безопасности, чтобы спасти двух дорогих ему людей, наполняет меня благоговейным трепетом.

В течение последних нескольких недель мы регулярно навещали его, поскольку ему сделали пересадку кожи из-за особенно уродливого ожога третьей степени в верхней части правой руки. Он был в хорошем настроении, потому что в этом весь Гейб.

Предательство со стороны его отца – это настоящая травма, которая сеет хаос в его сердце.

Пожарным удалось вытащить Трэвиса из спальни вовремя, чтобы спасти ему жизнь, так как Гейб даже не видел его сквозь густую завесу дыма, но Трэвис получил серьезные ожоги и до сих пор находится в реанимации. Если он выживет, то сядет в тюрьму на очень долгий срок.

Действительно, достойный конец для него.

– Он здесь!

Сегодня Сидни особенно резво бежит вприпрыжку по коридору. Ее волосы теперь длиной до плеч, уложенные в очаровательную прическу боб после того, как пламя опалило заметный участок ее светлых локонов. Она получила довольно большие ожоги на обеих руках и левой стороне лица, но, слава богу, они были всего лишь второй степени, поэтому хорошо заживают.

Что касается меня, то я вышел из этого испытания с ожогами обоих бедер, а также левой кисти и предплечья. Но я считаю их не более чем досадной царапиной, учитывая ужасающую альтернативу.

– Ты прекрасно выглядишь, – говорю я Сидни, и искренняя улыбка озаряет ее лицо. Ее очки сидят на носу, который игриво морщится, когда она неторопливо подходит ко мне в огромном темно-синем свитере и обтягивающих легинсах. Она сегодня веселая. Оживленная.

Она снова Сидни.

– Ты очень добр. – Сидни приподнимается на цыпочки, чтобы подарить мне нежный поцелуй. – Я похожа на Фредди Крюгера.

Я моргаю.

– Я не знаком с ним, но могу предположить, что он очарователен. Особенно если он так же хорошо смотрится в эластичных брюках.

Фырканье достигает моих ушей, когда ее лоб прижимается к моей груди, а пальцы вцепляются в ткань моей футболки. У меня вырывается вздох, и ее голос целует меня в грудь.

– Я чувствую себя лучше.

– Правда? – Мои руки откидывают ее волосы назад, подбородок покоится на ее макушке. – Эмоционально?

Кивок.

– Он дома. Мы все дома.

Дом.

Сидни и Алексис временно переехали к нам, пока в их собственном доме идет ремонт. Это займет много времени, ведь хозяйская спальня была превращена в руины и пепелище. К счастью, пожар был потушен до того, как пламя распространилось слишком далеко и причинило больший ущерб остальным комнатам.

И я совсем не жалуюсь на то, что Сидни каждую ночь находится в моей постели.

Даже Афина прониклась к ней и ее кошке симпатией. Хотя Алексис все же старается избегать озорную енотиху. Обычно ее можно найти прячущейся в комнате Гейба под его кроватью или за диваном. Я надеюсь, что однажды эти двое животных смогут сблизиться, поскольку они будут соседями всю жизнь.

Гейб протискивается через парадную дверь, Табита плетется за ним, а Сидни ерзает рядом со мной, у нее перехватывает дыхание при виде его.

Он наш герой.

Лорна тоже. Соседка побежала за Гейбом, предупредив его о ситуации, которая едва не привела к летальному исходу. Мой брат, недолго думая, схватил свой перочинный нож и прыгнул в пламя, чтобы спасти нас. Ни один из нас не был бы сейчас здесь, если бы не их сообразительность и смелость.

– Еще раз спасибо за все, – бормочет Гейб Табите, стоящей в дверях в таком же черном и длинном пальто, как и ее волосы. В глазах девушки появляется влюбленное выражение, когда Гейб наклоняется ближе к ней, чтобы поцеловать ее лоб, нос и розовые губы. – Ты была моей опорой.

Табита закрывает глаза, ее пальцы обвиваются вокруг его запястий, а улыбка становится еще ярче.

– Я просто очень рада, что с тобой все в порядке.

Мы стали свидетелями интимного момента. И это знакомая близость – та, к которой я стремился и страстно желал. Это сокровище, которое выпадает раз в жизни; настоящий подарок и падающая звезда, отделяющаяся от всех остальных и летящая свободно. Я улыбаюсь вместе с ними.

– Стукнись кулачками с Хоуп за меня, – поддразнивает Гейб, в последний раз целуя ее в лоб и отстраняясь, подмигнув. – Я позвоню тебе вечером.

Зачарованный кивок – вот ее ответ. Прежде чем уйти, Табита дружески машет нам, пока мы смотрим на них сверху вниз через перила.

В итоге Гейб закрывает за ней входную дверь, в нерешительности прижимая руку к окрашенной в хаки стали. Склонив голову, напряженные от эмоций, мы ждем, когда он повернется к нам лицом. Он собирается с мыслями – обуздывает разнообразные чувства, которые, несомненно, бушуют в нем.

У Сидни, похоже, кружится голова, она