Династии Сперанских, Филатовых, Живаго, Овчинниковых и ХХ век. Записки счастливого человека - Алексей Адрианович Овчинников

теннис, хотя и пытался выходить на корт. Зато очень остроумно комментировал все удачи и особенно промахи других игроков. Приезжая, Эдик вносил в нашу компанию много веселья и легкости.

Другим, бесспорно неординарным приятелем братьев Коноваловых был Миша Дробышев. Выпускник Института востоковедения, он был очень начитанным и эрудированным человеком, способным и знающим специалистом. Его очень уважал Николай Васильевич и ценил академик Примаков, в отделе у которого Миша работал. Эдик, посмеиваясь, говорил, что официальная Мишина работа – это только «крыша», а основная – в Комитете госбезопасности. Может быть, он был и не далек от истины. Миша Дробышев был человеком очень высокого роста, и вместе с маленьким Эдиком они смотрелись немного комично, как Тарапунька и Штепсель. Миша неплохо играл в теннис и много времени проводил на корте. Миша был, пожалуй, одним из немногих близких друзей братьев Коноваловых, которым Эдик не придумал никакого прозвища. Но он часто сидел на скамейке у корта в старом пальто Николая Васильевича, которое с подачи Эдика называлось «добролюбовка» и ассоциировалось с Мишей Дробышевым.

Очень милым и интеллигентным человеком был Юрин сокурсник, архитектор Миша Жислин. В компании он был известен под именем «Царь». Это прозвище тоже было произведением Эдика Мотовилова, но какое оно имело отношение к Мише, никто не знал. Миша Царь был заядлым теннисистом, хотя играл похуже братьев Коноваловых и Миши Дробышева. Зато у него была страсть: он собирал и реставрировал картины своего дяди-художника Льва Зевина, современника и последователя известного в двадцатых годах Роберта Фалька. Он находил эти картины в разных местах, в подвалах и на чердаках у своих родственников и знакомых, часто в очень плохом состоянии, и тратил почти все имеющиеся у него деньги на их реставрацию. В конце концов он собрал большую коллекцию картин Льва Зевина, завесив ими почти все стены у себя в квартире. Среди них было немало очень неплохих произведений, так как Мишин дядя был художником бесспорно талантливым, хотя и не получившим широкой известности, а потом и вовсе забытым.

Еще один из друзей молодых Коноваловых, часто бывавший в Деденеве, назывался коротким именем Тин. На самом деле это был Юра Аксютин, студент Историко-архивного института, большой любитель и знаток книг. С Тином у меня был связан один из первых моих частных заработков. Думаю, что и его тоже. Я в то время учился в институте, а Тин только что окончил свой ИАИ и сидел без постоянной работы, подрабатывая то ли в нотариальной конторе, то ли в юридической консультации в качестве, кажется, секретаря-письмоводителя. Как-то раз мой дед попросил меня найти какого-нибудь адвоката, который мог бы грамотно написать несколько документов в суд, для пожилой женщины, бывшего медицинского работника, обратившейся к деду за помощью. Я решил, что профессии историка и юриста близки друг другу, тем более что Тин умел хорошо писать различные официальные бумаги. Дед обещал заплатить адвокату, и я предложил Тину подзаработать. Тот, естественно, не отказался, и мы отправились по указанному дедом адресу. Нас встретила несчастная, вся трясущаяся, почти полоумная старуха, лет под девяносто, которая была в претензии ко всем: соседям, родственникам, своим детям, домоуправлению, правительству. Сути ее претензий я совершенно не помню, да и понять их было невозможно. Но мы с Тином честно просидели у нее несколько часов, исписали ворох бумаги и в конце концов составили все заявления, которые она собиралась подавать в различные инстанции. Дед заплатил нам пятьдесят рублей, которые мы разделили пополам. В те годы это были неплохие деньги. Возвращаясь домой, мы уже подумывали об открытии нелегальной адвокатской конторы, но, к сожалению, больше подобных предложений нам не поступило. Пятьдесят лет спустя, когда у самого Тина уже начали трястись голова и руки, он подарил нам с Ларой свою очень серьезную книгу «Хрущевская оттепель и общественные настроения в СССР в 1953–1964 гг.», изданную в 2004 году. На первой странице дрожащим почерком он написал разноцветными чернилами трогательное посвящение: «Овчинниковым Ларе и Леше в память о годах нашей юности и со всяческими благими пожеланиями». В этой книге он описал именно то время, когда мы с ним выслушивали и оформляли жалобы старой больной женщины.

Среди гостей братьев Коноваловых было много и других молодых людей, например длинноволосый саксофонист Алексей Козлов, ставший очень известным в последующие годы. Он дружил с Юрой, и я помню, как они вдвоем как-то раз приехали на дачу на велосипедах. Был неплохой теннисист Андрей Смирнов по прозвищу «Волк» (тоже, естественно, с подачи Эдика). Была целая грузинская диаспора: потомок известного поэта, очень интеллигентный грузин Олег Чиковани (второй случай без прозвища), значительно менее интеллигентный грузин Георгий Магалашвили, известный как «Красывий», грузин Гоги Инаури и еще кто-то. Почти все они, каждый в свое время, работали или защищали диссертации в институте у Коновалова, а потом судьба разбросала их по всему свету. Почти все они были довольно колоритными фигурами, но не со всеми я был близко знаком.

Приезжали и приятельницы братьев Коноваловых. Впрочем, Юра вскоре выпал из категории женихов, так как уже в 1957 году, будучи студентом четвертого курса Архитектурного института, привез в Деденево очень красивую первокурсницу, Наташу Дюжеву, Таху, по терминологии Эдика Мотовилова. Через три года она стала Коноваловой, а в 1964 году родила Юре очаровательную дочку Анечку, которую тот обожал. Неженатым остался Александр Коновалов. Правда, истинным холостяком его назвать было нельзя, так как сразу же после института он «по уши» влюбился в особу, имя которой было «нейрохирургия», и стал по-настоящему интересоваться только ею. Бедные девушки, привозимые его приятелями в Турист, к сожалению, это понимали не сразу, что приводило к разочарованиям и сердечным трагедиям. Будет нескромно называть всех претенденток на Сашину руку и сердце, но могу сказать, что их было довольно много. Об одной комичной истории я все же расскажу, так как в какой-то степени был ее соучастником. Однажды в гости к старшим Коноваловым приехал известный композитор Тихон Хренников с супругой и дочерью Наташей, бледной, худощавой, маловыразительной девицей лет 18–19, студенткой консерватории. Она, несомненно, была привезена для знакомства с Сашей (Юра уже был женат). Как мне кажется, Саша даже не заметил Наташу, так как был всецело поглощен игрой в теннис. Бедная девушка, посидев на корте и полюбовавшись Сашиным торсом и короткими трусиками, решила в одиночестве прогуляться по нашему неразделенному участку. Я в это время выполнял очередное дедовское задание – перекапывал компостную кучу, перекидывая большой совковой лопатой содержимое выгребной ямы с одного места на другое. Неожиданно перед собой