Двуликий бог. Книга 2 (СИ) - Мэл Кайли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Повелитель в своём чертоге, Хельга? — после длительного безмолвия, наконец, поинтересовалась я. Лекарь кивнула, не переставая ласково улыбаться. Я понимала, что она права: поговорить с Локи придётся, сколько ни откладывай. Страх сдавил грудь ядовитым змеем, однако я признавала, что пришло время принять на себя ответственность за свои поступки и ошибки. Если не ради нашей погибающей любви, то, по крайней мере, ради маленького сына. — Позови Локи, попроси прийти. Скажи, что… Я прошу его.
Хельга удовлетворённо кивнула и, поклонившись, вышла. Я обратила взгляд на сына, ощущая, как сердце наращивает темп, как всё внутри сжимается от волнения. Вали, пригревшись, уснул и сопел у меня под грудью, рождая непроизвольную любящую улыбку на губах. Ожидая появления властелина, молодая служанка (кажется, её звали Герда) приблизилась ко мне, склонилась и хотела унести маленького господина.
— Оставь, — велела я, так и не налюбовавшись ребёнком. Да и разве может мать когда-нибудь налюбоваться на своё дитя? Девушка покраснела и отступила к дверям. Ида присела рядом со мной, с любовью взглянула на малыша. Я с радостью отметила, что рождение Вали и ей подарило вторую жизнь, открыло новое дыхание. Я не видела подругу такой светящейся с момента… Я не хотела вспоминать об этом, хотя знала, что никогда не сумею забыть. Локи не появлялся. За то время, что супруга не было, Ида помогла мне привести себя в надлежащий вид, омыть лицо и тело, расплести и расчесать блестящие длинные пряди. Вали безмятежно спал на руках Герды, однако я не позволяла унести его, словно боялась, что сына могут отнять у меня.
В конце концов, я освободила служанку за ненадобностью, отпустила её отдохнуть, оставшись вместе с Идой и Вали. Повелитель не приходил, и мы успели побеседовать. Ида вполголоса, чтобы не разбудить юного наследника, рассказала мне, как благосклонность судьбы и ловкость Хельги позволили ей спасти моего сына, родившегося бездыханным, — у меня колкие мурашки побежали по коже и каждый волосок на теле встал дыбом при упоминании этого страшного обстоятельства — как благодарен был повелитель, что даже решил подарить ей свободу. Я с удивлением узнала, что лекарь отныне не являлась служанкой в золотом чертоге, однако попросила дозволения остаться и продолжать свою работу, ведь он успел стать для неё домом. Оказывается, теперь Хельга была нам членом семьи. Что же, для меня это ничего не меняло.
Ида успела поделиться со мной всеми важными событиями и вестями, а бог огня так и не появился на пороге покоев. Сердце болезненно кольнуло, вынудив меня вздрогнуть и побледнеть. Ощущая, что не до конца владею собой, я попросила верную спутницу подождать за дверью и дать мне возможность собраться с мыслями. На самом же деле я хотела скрыть от неё свои слёзы, догадываясь, что они неизбежно проступят на глазах. Ида казалась мне такой светлой, радостной, беззаботной, к чему было снова огорчать её своими печалями? Тем более что я заслужила подобную участь. Лишь я одна. Плечи дрожали, и казалось, что на меня снизошёл могильный холод. Руки, обнимающие дитя, околели. Я склонила голову, готовая заплакать, когда двери распахнулись. Вздрогнув, я высвободила ладонь и утёрла глаза.
Локи ленивым грациозным шагом прошёлся по покоям, приблизился к постели, откинув голову назад, попытался смахнуть непослушные рыжие волосы с лица. Вновь промелькнула серебряная прядка и тут же скрылась в волнах расплавленной меди. Выходит, она мне не привиделась. Держа Вали одной рукой, я попыталась приподняться в постели, опираясь на другую, однако повелитель коротким жестом остановил меня. Я послушно опустилась на подушки, склонила голову в знак приветствия, но больше, чтобы скрыть смущённое и растерянное лицо. Щёки горели. Сердце рвалось из груди. Бог огня сел, вальяжно развалился на кровати, упёршись выпрямленной рукой в простыни.
Я не могла отвести от него глаз. Вроде бы знакомый взгляд — хищный, лисий, но в то же время какой-то безразличный, чужой — блуждал по моему лицу. Я больше не могла угадать, что скрывается на глубине его тёмных завораживающих очей. Растерялась. Красивый, невозмутимый и совершенно не мой — я ощущала себя перед ним, как в первые дни нашего знакомства. Только тогда он закрывался от меня, потому что не знал, а сейчас — потому что знал. Я ощутила горькое чувство вины, разлившееся в груди. Он выпрямился, молча протянул руки, не сводя глаз с сына. Я дрогнула, прижала спящее дитя к себе, обратила на него испуганный умоляющий взгляд.
— Я не заберу его, — произнёс Локи. Руки мужчины дёрнулись от нетерпения, а в ожесточившемся лице появилось нечто такое, чему я не смела противиться. Подавшись вперёд, я аккуратно передала Вали отцу. — Пока, — добавил он, глядя на сына. Холодок пробежал по спине после этого короткого слова. Я обратила внимание, что на него бог лукавства смотрит совсем иначе, нежели на меня, с любовью и нежностью.
— Ты исполнишь своё страшное обещание? — неверным голосом спросила я, силясь взглянуть в равнодушные глаза мужа. Отняв взор от наследника, Локи посмотрел на меня с невысказанным немым вопросом. — Разлучишь меня с крошкой-сыном? — уточнила, борясь с дрожью в голосе. Не в силах совладать с трясущимся телом и руками, я вздохнула, обняла себя за плечи, закусила губу, боясь услышать решение господина.
— Нет, — наконец, выдохнул двуликий бог, и словно гора обрушилась с моих плеч. Мы помолчали. Я украдкой глядела на него и понимала, что теперь, когда он, вероятно, утратил всякое чувство ко мне — по крайней мере, выглядел совершенно холодным — я люблю Локи больше, чем когда-либо. Люблю его, даже если это глупость и блажь, недостойная госпожи. Люблю со всеми достоинствами и недостатками — и ничего не могу поделать с собой! — Я сказал это в порыве гнева. Ты довела меня до полного исступления.
— Мне жаль, — тихо призналась я, правда сожалея о том скверном решении, поступке и разговоре. Хельга оказалась права: я не задумывалась ни о чьих чувствах, кроме своих. Как, должно быть, я ранила и обидела лукавого аса в тот вечер, использовала самое чувствительное место, обернула против него оказанное доверие. — Я испытала такую боль, что затмила мне рассудок. Не понимала, что делаю и говорю, — Локи молчал, склонив голову и укачивая сына. Вали спал сладким сном. Тишина давила, словно безмолвный укор, угрызения совести. Осознав, что не
