Фабрика драконов - Джонатан Мэйберри

— Ух ты! — Сайрус начинал приходить в игривое настроение. — Нацистская! Гляньте! В недоумке начинает прорезаться искра разума, он находит правильные формулировки.

Геката стояла в замешательстве.

— Погоди… Ты что, нацист? С каких это пор?

— С исконных, моя прелесть. С самого что ни на есть начала.

— Начала чего?

— Национал-социализма. Nationalsozialismus, — произнес Сайрус с нарочито немецким акцентом. — Исконного, германского. Лично я впервые свои идеалы постиг, когда работал в бригаде медиков Пятой танковой дивизии СС «Викинг». Но лишь познакомившись в Аушвице с Отто, я проникся идеалами нашей партии в полном объеме.

— Ты что несешь? — фыркнул Парис. — Это же чушь времен Второй мировой. Тебя тогда и на свете не было…

Отто с Сайрусом рассмеялись.

— Вот дурашка, — махнул рукой Сайрус. — Да я был старше тебя, когда начал работу в Аушвице. Старше тебя, когда создал себе имя, которое у всего мира на слуху.

Парис лишь мотнул головой, не в силах усвоить услышанное.

— Отец, что за бред? — вмешалась Геката. — Ты же родился в сорок шестом году.

— А вот и не-ет! — Он шаловливо погрозил пальцем. — В сорок шестом родился Сайрус Джекоби. Как и дюжина других персонажей прикрытия. А я родился в одна тысяча девятьсот одиннадцатом.

— Этого не может быть! — вскрикнул Парис.

Сайрус демонстративно огляделся.

— Мы тут, понимаешь, стоим среди единорогов, летучих драконов, а ты мне талдычишь о невозможности генной терапии против старения? Да мы с Отто вот уже сколько лет балуемся этими генами. Есть от них, понятно, — он мельком показал на свою голову, — некоторые побочные эффекты для психики, но в целом… В общем, с ними мы справляемся.

— Но… Но… — Геката тоже начала заикаться. — Если Сайрус Джекоби — это имя вымышленное, то кто же ты?

За патрона ответил Отто:

— Это человек, перед которым вам следует стоять на коленях, молиться на него. Ваш отец — отважнейший, самый что ни на есть передовой исследователь медицины этого, да и любого другого поколения.

Близнецы стояли, распахнув глаза, Ведер и тот поглядывал с нескрываемым интересом.

Сайрус притронулся к своему лицу.

— Под всей этой пластической хирургией, под генной терапией, которой я изменил себе цвет волос и глаз, за всем этим фасадом… я остаюсь тем, кем был. Пусть и бывшим, но старшим начальником медчасти лагеря Аушвиц-Биркенау. Я есть тот самый weisse Engel — белый ангел, которого евреи боялись — и еще убоятся — больше, чем Бога или дьявола.

Он улыбнулся улыбкой демона.

— Я Йозеф Менгеле, — сказал он.

Глава 108

«Фабрика драконов».

Двадцать минут назад.

Звука караульный даже не услышал. Он лениво слонялся по дорожке от корпуса к докам и обратно, пожевывая мятную жвачку и время от времени поглядывая на звезды. Ночь в карауле — скучнее на свете нет ничего. За исключением той ночной атаки, месяцы работы на «Фабрике драконов» были нескончаемой, из месяца в месяц, унылой рутиной. Да к тому же и заступить нынче пришлось вне графика. Тогда команду атакующих сняли силами собаки-шершня и одного берсерка.

Берсерков охранники ненавидели. Этим уродам лосям доставались все пенки с варенья. Все так и тащились от их крутизны. Обезьяны, мутанты злобные. Караульщик выплюнул жвачку и пошагал обратно к доку. Он так и не расслышал шагов, да и ощутил лишь, как что-то ожгло горло: это его полоснул нож набросившейся сзади Грейс Кортленд. Чик — и все.

Брошенный ею труп двое бойцов быстро отволокли в кусты, подальше от тускловатого света китайских фонариков.

Темной тенью Грейс скользила по краю дорожки. Кинув в ножны нож, она выхватила пистолет с глушителем. За углом маячили еще двое охранников: один прикуривал от зажигалки, которую в сведенных ладонях протягивал другой. Оба схлопотали по две пули в голову.

Дорожка подходила вплотную к зданию, у высоких стеклянных дверей которого дежурили двое огромных мужиков — просто циклопы. При свете идти к зданию было рискованно, заметят. Грейс подала знак Рэдману, заму по команде, указала на «циклопов» и дважды изобразила двойное нажатие на спусковой крючок. Рэдман взмахом руки подозвал еще одного оперативника, вместе они залегли по обе стороны дорожки и приспособили к снайперским винтовкам приборы ночного видения. Винтовки были с «шумодавами». Это сказывалось на дальнобойности, но на таком расстоянии значения не имело.

Рэдман выстрелил на долю секунды раньше Фэйда. Два выстрела, оба в яблочко: «циклопы» дружно повалились на крыльцо. Грейс Кортленд, улыбнувшись хладной улыбкой убийцы, рванулась вперед.

В полусотне метров сзади из затенения деревьев, что за забором, выбежала еще одна группа темных фигур. Они приближались к территории с другой стороны и не видели ни Грейс, ни отряд «Альфа», ни того, как они снимают охрану и проникают в здание. А если бы это и заметил их старшина, жестколицый Борис Ивенко, он бы решил, что это одна из многих команд русского экс-спецназа обкладывает остров, как и планировалось, со всех сторон.

Глава 109

В полете.

Шестнадцать минут назад.

— До сбрасывания восемь минут, капитан, — сообщил пилот.

«Скорей бы, черт возьми», — подумалось мне.

Краем глаза я заметил, как Банни тихонько пихнул Старшего локтем и они переглянулись. Видно, физиономия у меня была еще та. Пришлось, отвернувшись, принять непроницаемый вид.

В ухе пронзительно пискнуло, и голос Черча сообщил:

— Ковбой, наши наблюдатели замечают вокруг острова какую-то активность. К Акульему рифу стянулось свыше двадцати небольших коммерческих судов, они спустили на воду лодки.

— Это что еще за чертовщина? Не хотите же вы сказать, что десант лезет в пекло впереди нас?

— Нет. Это не десант, и вообще не наши.

— Тогда кто, черт возьми?

— На данный момент неизвестно.

— Русские?

— Возможно. Но их неожиданно много. По предварительным оценкам, больше сотни.

— Бог ты мой. А от Грейс что-нибудь слышно? Пусковое устройство уже у нас?

— Она доложилась как раз перед этим моим звонком. Устройства у нее пока нет. И ситуация до конца все еще непредсказуемая.

— Ч-черт…

— Ладно… Поддержка пусть находится в режиме готовности. Нам семь минут до сбрасывания. Доложу сразу, как окажусь на земле.

Глава 110

Ангар, Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 31 августа, 2.21.

Остаток времени на Часах вымирания:

33 часа 39 минут.

Руди Санчес, отвернув крышечку с бутылки имбирного ситро, налил стакан Малому. На столике стояла тарелка сэндвичей, к которым мальчик не притронулся, и открытая пачка печенья; одна печенюшка была вынута, надкушена и отложена. Мальчик мельком глянул на газировку и, отвернувшись, вновь бездумно уставился на свое отражение в большом стенном зеркале.

— Не спалось, да? — участливо спросил Руди.

Мальчик молча качнул головой.

— У тебя, наверное, куча вопросов. Что ждет впереди, какое у тебя будущее.

В ответ — равнодушное пожатие плеч.

— Сигом?

— Это не мое имя.

— Извини. Предпочитаешь, чтобы я звал тебя Восемьдесят Вторым? Ты только скажи. Как скажешь, так и буду тебя звать.

— Тот парень, Джо, звал меня Малым.

— Тебе так больше нравится? Хочешь, чтобы все здесь тебя так звали?

Опять пожатие плеч.

— Ты просто скажи, как бы тебе хотелось.

Мальчик медленно повернул голову и посмотрел на Руди изучающим взглядом. Пригожий паренек, только глаза в данный момент какие-то холодные, как у рептилии. Потемневшая радужная оболочка придавала им странную не то остекленелость, не то зеркальность.

— А тебе-то что с того? — спросил мальчик.

— Мне? Мне не все равно. Ты подросток, а Джо сказал, что ты прошел через аховую ситуацию.

— Аховую! — язвительно хмыкнул мальчик.

— Ты предпочитаешь какое-то другое слово?

— Я не знаю, мистер, что это за слово.

— И еще мне не все равно, потому что ты хороший человек, — сказал Руди.

— Ты-то откуда знаешь? — Тон у мальчика был язвительным, словно Руди был в чем-то перед ним виноват.

— Ты пошел на огромный риск, чтобы предупредить нас о Волне вымирания.

— Откуда ты знаешь — может, это я просто из желания самому спастись?

— Ой ли? Так рисковать, выслать те два видео и карту — и все лишь затем, чтобы спастись самому? Ты решился на это, чтобы помочь другим. А это очень отважный поступок.

— Да ну.

— А то и героический.

— Скажешь тоже.

— Да, скажу, — кивнул Руди. — Ты вообще знаешь, что такое отвага?

— Ну, знаю.

— Тогда скажи.

— Ну, говорят, отвага — это когда ты что-то делаешь, даже если боишься. Боишься, а все равно делаешь.