Солнце бессонных - Юлия Колесникова

Больше всего доктору не нравился мой учащенный пульс. Я не могла объяснить ему, что у меня новая и одновременно очень старая болезнь, которая лечиться только ответной любовью — разбитое сердце.

Когда я въехала на школьную стоянку Бет и Ева поджидали меня с возбужденными лицами. Они чуть ли не подпрыгивали на месте от счастья и радости. Команда поддержки моих малышей, — устало и без какого либо намека на сарказм, подумала я. Они нужны всем, только не мне. Что я за ужасная мать!

— Ну как? — в два голоса крикнули они. Их пугала мысль, что детей все же может оказаться не двое. Да уж, мне бы их проблемы.

Двое таких разных людей, Бет и Ева, были такими до смеха наивными.

— Их у меня по-прежнему двое, — не смогла я скрыть своего раздражения. И оно удвоилось, когда я отметила отсутствие синего джипа.

Через стоянку к нам шел Теренс, кивнув нам он смотрел лишь на Бет. Только Бет кинулась к Теренсу, Ева сразу же прошептала мне:

— Его сегодня не было. Что бы это значило?

Сегодня ее настрой относительно Калеба был более мирным. Значит, она с ним говорила, — задумалась я.

Не хочу знать! Не хочу знать! Не хочу знать!

Я промолчала, но Ева не ожидала, что я что-нибудь отвечу. Ее лицо было понимающим и слишком уж добрым.

Уроки прошли для меня в каком-то тумане, вполне уже ставшем нормальным для этой недели. Я не до конца выполняла домашнее задание, иногда вообще про него забывала, но никто из учителей не посмел поставить мне плохие отметки, конечно же, кроме мистера Чана. Но я чего-то подобного ожидала от него. Честно говоря, я просто надеялась, что его сарказм заставит меня очнуться. Но нет, он странным образом удерживался от комментариев в мою сторону.

Иногда только болтовня Дрю, приводила меня в чувство, он рассказывал такую чушь, что волосы дыбом вставали.

На последнем уроке, астрономии, где я сидела с Дрю, он говорил, не умолкая, и я удивлялась, как на это не обратил еще внимание мистер Чан. Точнее говоря, я очень надеялась, что мистер Чан, наконец, заметит это.

Дрю подергал вдруг меня за рукав, и я поняла, что он отметил мое полное игнорирование его слов.

— Прости, — сказала я с сожалением. — Со мной не слишком весело сегодня.

— Не грустнее, чем обычно, — быстро отозвался Дрю. — я провожу тебя к машине, после уроков. Окей?

Я со скрытым смехом посмотрела в его сторону. Дрю был так тошнотворно услужлив, что я иногда просто поражалась, что же его привлекает во мне.

К машине, так к машине. Отделаться от него не стоило труда.

Добираясь, домой я вспоминала, сегодняшний ленч, и удивлялась, что же такое происходит со мной. Мне хотелось надеяться, что ленч в компании друзей принесет облегчение. Но нет. Я была слишком враждебна по отношению к Сеттервин, Оливье и даже Лин. К сожалению, они не дали мне повода нагрубить им. Слишком уж все были понимающими, что я беременна.

Я ехала домой как бешеная. Злобная, разбитая и одинокая, вот что нужно было наклеить на мой бампер. Казалось, вся душевная боль внезапно разлилась по моему телу. Затормозив перед домом, я смотрела на окна, но не видела их. Я думала лишь об одном Калебе.

Мысль пришла так быстро и кажется, облегчила в половину, всю мою боль, мне стало даже легче дышать.

Маму я нашла в библиотеке. Она полулежала на диване с книгой. Но ее не удивило мое стремительное появление, она следила за мной спокойными глазами, казалось, она даже ожидала от меня чего-нибудь подобного.

— Объясни, как проехать к дому Гроверов. — нетерпеливо попросила я.

Теперь она уже взглянула с тревогой. Отложив в сторону книгу, Самюель выровнялась на диванчике.

— Рейн ты уверена…я знаю тебя, не наговори в злобе того, что потом не сможешь исправить.

— Ты за кого переживаешь? За меня или за Калеба?

Меня раздражало, как она начинала ненужный разговор. Не знаю, как выглядела сейчас я, но, наверное, не лучшим образом, раз она побледнела, более обычного.

— Просто объясни, — устало сказала я.

Самюель осталась недовольна моими краткими словами. Но все же объяснила дорогу. Оказывается, я вполне могла сориентироваться без карты, так как жил он не так далеко от Евы. Понятно теперь почему они были более близкими друзьями, чем со всеми остальными.

Узнав путь к его дому, я побежала наверх за палаткой, и в нерешительности зависла над его спальником. Его я оставлю себе, решила я. Я проспала в нем всю эту неделю, мучаясь от стыда, боли и разочарования. Если теперь он скажет, что никогда не захочет быть даже друзьями, у меня останется, хотя бы этот спальник, как жалкое воспоминание о том вечере в лесу. С палаткой мне расставаться было, не жаль, с ней не сохранится никаких воспоминаний. А вот в своей палатке я провела лучшую ночь. В его объятьях, возможно, прошла и не вся ночь, но того что я помнила — достаточно.

Я ехала слишком быстро, нарушая почти все правила безопасной езды. По дороге я несколько раз смахивала слезы, и уговаривала себя не поворачивать назад. Я хотела знать, что же произошло тогда. Почему он уехал с утра? Думаю, я имела на это право. Пусть возможно так и не думает он.

Я не знала, что скажу ему, или, что сделаю, когда увижу, но задумываться было поздно, я все настойчивее гнала вперед. Чудо что по дороге мне не встретилась патрульная машина.

Казалось, во мне закрутилась пружина, и она заставляла ехать так быстро, быть собранной и вытирать предательские слезы. Сердце билось слишком усердно, и я уже ощущала неприятные последствия этого, но времени проверять пульс, у меня не было. Я знала, если сейчас остановлюсь, мне не хватит смелости продолжить этот путь.

К его дому я поднеслась так же, как когда-то к своему, когда сбегала от неизвестного в то время мне вампира, который, казалось, разрушил мой первый день в школе. Я почти врезалась в ограду с осенними последними цветами, но на шум никто не вышел. Это, почти выбило почву из под моих ног, пока я не заметила синий джип. Он был дома. Должен быть. Второй такой поездки мне не совершить.

Вытянув с усердием палатку, я пошла уверенно к дому. Злость закипала во мне, не знаю, о чем я думала, когда спешила сюда, да только теперь ни одной мысли не осталось. Только злость.

Я постучала, совершенно не тихо и не скромно, и еле сдержалась, чтобы не забарабанить ногой. Но тишина оставалось все такой же угнетающей. Возможно, его и правда нет дома?

Входная дверь была открыта, я вошла и громко хлопнула нею. Приятный звук, если учитывать мои явно разрушительные намерения. Звук разнесся как выстрел в безлюдном помещении. Я была столь взвинчена, что даже не заметила красоты убранства в доме.