Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

очень много водки, потом пива, потом драка, потом… А что потом?

– Антоша! – Оксана погладила его по голове. – Я такая дура. Извини меня, пожалуйста. Я тебя не ждала и только что приехала, я не хотела брать трубку, когда вы с Борей звонили. Васечка испугался и заплакал.

Он хмыкнул, изо всех сил пытаясь придать лицу суровое выражение. Ему это удалось. Оксана снова подскочила, виновато убрав руки за спину.

– Сейчас принесу тебе опохмелиться и закусить.

Антон милостиво разрешил.

Через минуту высокий холодный стакан с виски был стиснут в дрожащей руке. Потом осторожно, сдерживая рвотные позывы, был выпит Шелестовым. В качестве закуски выступил небольшой бутерброд маслом, сыром и ветчиной, как говориться в «одном флаконе”*. Голова снова закружилась и на лбу Антона выступила лёгкая испарина.

– Оксана, сколько времени?

– Ровно восемь утра. Поспи.

Он закрыл глаза и просто провалился в сон.

Смерть опера.

Снова он проснулся только после часа дня. После продолжительного сна и лёгкого опохмела, в общем-то, самочувствие было неплохим. Повалявшись ещё пол – часа, Антон решил встать. Как обычно, он рывком поднялся с постели, но его немного качнуло, всё – таки лёгкая слабость напоминала о вчерашнем дне. В квартире была тишина, Оксана, видимо, пошла погулять с сыном. Приняв обязательный утренний душ, Шелестов сделал пару отжиманий, и пошёл на кухню. Крепкий горячий чай с лимоном, пара бутербродов с докторской колбасой, вполне сносный завтрак для поправки здоровья после опохмелки.

Щелчки замков открываемой двери и весёлая детская болтовня возвестили о приходе Оксаны с сыном.

– Эй, Антоша! Как ты себя чувствуешь? – весело спросила из прихожей Оксана, снимая куртку и вешая её в шкаф. – На улице начался такой дождь, ужас! Ещё немного, и мы промокли бы насквозь!

– Дядя Антон, здравствуй! – в кухню вбежал розовощёкий карапуз в синем детском комбинезоне.

– Ну, здравствуй – здравствуй, Василий! Как поживаешь?

– Холосо поживаю!

– Василий! Куда с грязными ногами? А ну, быстро раздеваться и в ванную! – пытаясь придать голосу строгость, Оксана смешно сдвигала брови! – А ты, большой дядя Антон, хватит рассекать в плавках, а ну, быстро, накинь халат!

Она сегодня была не похожа на себя, даже речь ее была необычной, не говоря об отношении к его вчерашнему состоянию. Обычно она и после более легких вариантов находилась в состоянии панического ужаса, предаваясь разговорам о том, какой кошмар для семьи таит «пьющий» мужик. Антон вдруг понял, каких сил ей стоит заставить себя делать вид, что ничего не произошло.

– Оксана, – позвал он, прожевав кусок бутерброда, – подойди сюда, пожалуйста.

– Подожди минутку, сейчас Василия раздену! – она затолкнула ребенка в ванную и закрыла дверь.

На ней был короткий простой трикотажный халатик в цветочек выше колен, подчеркивающий безукоризненные ноги. Оксана подошла сзади и обняла его за шею. Он подумал, что давно не видел ее в домашнем халате, всё больше в верхней одежде, либо без неё. Его рука легла на ее колено и поползла вверх. Она наклонилась и поцеловала его, обдав знакомым запахом духов.

– Антоша, не сходи с ума. Васечка сейчас выйдет!

Он почему-то вспомнил, какой она была в постели в первую их близость, и как быстро освоила все женские премудрости любви, которые нравились Антону.

– Вечером, – она ласково погладила его по щеке, – уложим спать ребенка, и всё будет.

Шелестов снова подумал, что она сегодня абсолютно на себя не похожа и как тонко она прочувствовала все, что ему надо.

– Дядя, Антон! Будешь играть со мною? – Васечка радостно вывалился из ванной, с растрёпанными волосами и закутанный в мягкое мохнатое полотенце, тем самым сообщив, что он помылся. От ванной до кухни за ним осталась цепочка мокрых следов.

– Конечно, дорогой! – Шелестов кивнул,-только чай допью.

В голове еще слегка шумело.

Оксана потащила ребенка в комнату одеваться.

Он налил себе еще холодного чая. Бросил дольку лимона.

Было хорошо и спокойно. Слишком хорошо.

Так не бывает…

Телефонный звонок не застал его врасплох.

– Тебя! – Оксана принесла телефон. Глаза ее ничего не выражали. Номер сюда знали только два близких человека Борька Гудков и мама.

– Антон! Антоха! – голос Борьки слегка дрожал. – Тревога! Срочно приезжай! Всех собирают! Меньшиков в бешенстве.

– Да что стряслось-то? – в этот момент он проклинал свою работу.

– Славку Акимушкина со 114 – го знаешь?

– Ну, да! И что?

– Утром, обнаружен, у нас на Ленинском, 85.

– Убит?

– Пока говорят, падение из окна дома. Короче, прилетай быстро! – Гудков бросил трубку.

Почти минуту Антон неотрывно смотрел на телефон, не решаясь поднять глаза.

– Что случилось? – Оксана присела перед ним, заглядывая в глаза.

Васечка, просунув в дверь головку, сосредоточенно сопел, держа в руках коробку с шашками.

– Антоша, если надо ехать, езжай, только ничего мне не говори! – спокойно сказала она.

Ему даже не поверилось в ее спокойный тон.

– Василий, иди в комнату. Дядя Антон должен ехать на работу.

Она вышла.

– Дядя Антон, – внезапно позвал парнишка, снова влезая в кухню.

– Да?

– А ты еще будешь с нами жить?

В горле Шелестова запершило:

– А ты хочешь?

– Хочу! И мама хочет! – сказал Вася и быстро вышел.

Антон с трудом влез в джинсы, натянул свитер и куртку. Его покачивало.

Оксана снова вернулась к нему в комнату.

– Ты сегодня какая-то особенная, – пытался разрядить обстановку Шелестов.

Оксана поправила на нем шарф и чмокнула его в губы.

– Потом поговорим. Беги, а то Борьку подведёшь.

Расположение дома №85 было стандартным для Москвы – огромная буква «С», только не полумесяц, а полу – квадрат. Весь Ленинский проспект такими домами застроен. Внутри – двор, как правило, очень зелёный, иногда хоккейная площадка, из расчёта одна на пять таких домов. Есть некоторое количество гаражей, но еще остается изрядно пустого пространства, главным образом занятого дорожками и стоящими вдоль них скамейками. В некоторых домах в центре двора, как здесь летом разбивалась огромная клумба, поверхность которой делается плоской или немного приподнятой к центру. Это делают для того, чтобы в центре не застаивалась вода. В общем, район престижный, хотя и не центр, но при обменах и продаже квартир котируется неплохо.

Опера, едва ли не всех подразделений Октябрьского района, мрачно посмотрев на распластанную фигуру коллеги в нелепой позе, рассредоточились по этажам. Патрульно – постовая служба отделения грамотно организовала оцепление места происшествия, вокруг которого, словно по мановению волшебной палочки, стали собираться жильцы этого дома, зеваки и праздно шатающийся народ. Во дворе, вдоль дома теснилось с десяток машин, почти все в боевой милицейской раскраске, с мигалками и матюгальниками. Тут тебе и сыскари – убойщики из ГУВД, и ребята из нашего районного ОУРа, и прокурорские грифы – могильники. Опера из убойного отдела ГУВД уже плотно допрашивали молодого парня в милицейском «РАФе», который первым сообщил по «02» об лежащем на тротуаре молодом человеке. Дверь «рафика» была открыта, и едва взглянув в лицо трясущегося от страха пацана, Антон усмехнулся:

– Пустышка, он – просто заявитель. При раскрытии любого преступления,

первая версия гласит: «Кто первый обнаружил преступление, тот его и совершил!».

Это всё правильно, но в данном случае этот парень не при делах, и надо искать свидетелей. Оперов разных ведомств наехало уже полно, поэтому должны справиться. Однако, это не означает, что прямо сейчас, сию минуты все службы разом навалятся и через день – два, картина будет ясна: есть тут криминал, или обычная «бытовуха». Не каждый день, поутру, находят у себя на земле мёртвого коллегу и раскрытое окно на восьмом этаже, правда? Но, нет! Сотрудничество служб нельзя назвать дружественными, поскольку каждая служба блюдёт свои ведомственные интересы. Почему так? Шелестова всегда интересовала эта проблема. Хоть, кандидатскую пиши! Кстати, хорошая мысль! Когда будет свободное время, нужно будет попробовать! – Антон усмехнулся, стоя на первом этаже дома и смотря в окно.

Отношения между отделами ГУВД и городским РУВД примерно такие, как