Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский

подкатился приступ рвоты, потому что охреневший от ударной дозы алкоголя организм, яростно сопротивлялся. Оттолкнув Гудкова и Волченкова, первым выскочил из кабинета, и, вихрем промчавшись до конца коридора, где располагался туалет, опустошил свой желудок прямо в спасительное «очко». Прокашлялся. Умылся. Жизнь продолжалась. Теперь надо на свежий воздух, и немного проветрится…

Снаружи, у входа в отделение было довольно прохладно. Небо было звездное, чистое.

– Братишка, ты как? – спросил Боря Гудков, обняв Антона за плечи.

– Мне уже лучше, – сказал Шелестов, вдохнув свежего воздуха.

Постепенно собрались все и затем, не спеша, с шутками и весело балагуря, компания отправилась попить пива.

Драка в пивнушке.

В пивной, которая размещалась на втором этаже обычного магазина на улице Обручева, было сильно накурено, точнее – хоть «топор вешай». Стоял устойчивый запах прокисшего пива, солёной рыбы и перегара. Стук бокалов, разговоры мужчин за столиками, звон посуды образовывали один постоянный гул, словно в этом помещении поселился здоровенный рой ос, или даже шершней, что к некоторым посетителям данного заведения подходило больше. Однако, всех этих неудобств посетители не замечали, они были заняты важным делом – пили пиво.

Антон вместе с друзьями расположился в самом углу пивнушки, чуть наискосок от входной двери: очень удобно, видно входящих. Пока Волченков и Булкин «накрывали стол», а Андрей Шишкин пошёл за пивом, Шелестов продолжал рассматривать посетителей заведения, прислонившись спиной к стене. Самойлов и Парнов ушли пошептаться на улицу. Боря Гудков направился в туалет.

Почти все столики были заняты, а у стойки разлива пива даже стояла небольшая очередь из пяти человек, дожидавшихся своей порции несвежего, разведенного водой пива. По небольшому залу постоянно сновали люди: кто – приходил, кто – уходил, кого уже под руки выносили освежиться на улицу, ввиду «пьяности». Менялись лица, стоящие за столиками, в компаниях или порознь: бородатое лицо, меняло усатое, на смену ему приходило интеллигентное лицо в очках, снова бородатое и так далее. Одни стояли, хмуро насупившись, решая свои насущные проблемы, другие, кричали стоящему в очереди, спрашивая, что заказать, некоторые стояли молча, пересчитывая деньги и соображая, что же можно купить на оставшуюся мелочь. Несколько компаний молодых людей, у разных столиков, весело смеялись, скорее всего, это были студенты. Стоявшие же в очереди, мирно беседовали, в таких заведениях знакомятся быстро, а когда загруженные пивом отходили от стойки, тут же пропадали в общей массе. Они, как бы растворялись среди стелящегося слоями сигаретного дыма и столов, заставленных пустыми и полными пивными бокалами, и заваленными горой мусора, среди которого преобладали смятые пачки из – под сигарет, окурки и рыбья чешуя. Какую – либо уборку в зале невозможно было организовать – просто не протолкнешься. Поэтому все пребывали по щиколотку в объедках и окурках.

Зашуршала разворачиваемая газета за соседним столиком, и из неё, вдруг, появилась вобла. Воровато оглядываясь, невысокого роста ичок с испитым лицом, быстро и мастерски вылил себе в кружку с пивом половину четвертинки водки, и тут же на одном дыхании высадил всю кружку. «Ёрш» пошёл хорошо. Счастливо улыбаясь, теперь он уже победно осмотрел присутствующих и начал чистить эту воблу, и почему-то с головы. Через два столика от него, то же самое проделывали два пацана, лет по девятнадцать, только с пивом они мешали дешевый портвейн тёмно – красного цвета, который доливали из большой бутылки объёмом в 0,8 литра, в народе прозванной «бомба».

– Вот! Нате, травитесь! – с этими словами трезвенник Шишкин со звоном поставил на прибранный столик целый поднос пива. От лёгкого удара пена, стоящая в бокалах, слегка качнулась.

Волченков сглотнул слюну.

Ловко расставив пластмассовые стаканчики, Сергей Булкин не торопясь разлил в них половину бутылки 0,7 «Столичной», принесённой Михаилом Самойловым, и, подняв свой стаканчик на уровне груди, сказал коротко: «За нас!».

Все одобрительно зашумели, разбирая пиво с подноса для запивки.

В этот раз водка, запитая пивом, и заеденная куском колбасы, которую пожертвовал для общего Самойлов, особого впечатления на Антона не произвела. Так, слегка опять что-то пронеслось в голове и всё!

– Ну, вот! Стал алкоголиком! – Шелестову стало смешно.

– Ладно, парни, я поеду домой, мне завтра в группу! – сообщил всем Маркин.

– И мне тоже к моей старухе надо! – поддержал его стоявший рядом Парнов.

Тепло попрощавшись со всеми, они ушли.

Два классических субтильных интеллигента, с короткими рыжими бородёнками, в очках, заняли освободившийся столик, где ранее попивали пивко с портвейном два пацана. Минут десять назад, они, держась друг за друга, на заплетающихся ногах поплыли к выходу. Было очевидно, до дома они не доберутся.

Поставив два большие потёртых пузатых портфеля на подоконник витрины, интеллигенты взяли три кружки пива и, склонившись над газетой с кроссвордом, стали его разгадывать.

– Дурдом! – взглянув на них, грустно сказал Борис Гудков.

– Скучно! – подтвердил Антон.

Ждать веселья пришлось недолго, резко открылась дверь, и в пивнушку шагнул парень в синей джинсовой куртке на синтетическом меху, мощного телосложения. Не глядя по сторонам, с чувством собственной значимости, вальяжно, парень прошёл мимо Антона, скользнув по нему равнодушным взглядом, и встал в очередь. Минуту спустя, в пивняк вошли ещё четверо. Один взрослый мужик, лет пятидесяти, плотный, в лёгком плаще и серой кепке, в правой руке которого виднелись чётки, позади него, то пытаясь забежать вперед, то, отступая за его спину, вьюном вился узкоплечий парень с испуганно – вызывающим взглядом. Он был одет в короткую кожаную куртку и вельветовые синие штаны, заправленные в чёрные казаки с металлическим кантом на острых носках. За ними, настороженно осматривая пивбар, двигались два угрюмых черноволосый типа с короткой стрижкой и руками, густо покрытых татуировками.

В баре сразу стало тесно, и так запахло угрозой, что посетители торопливо допивали своё пиво и бочком, стараясь не задеть вошедших, выскальзывали на улицу. Однако никаких агрессивных действий со стороны только прибывших пока не было.

И действительно, представление только начиналось…

Шелестов давно понял, что человека, уже отсидевшего срок, легко узнать по манере держаться, разговаривать с людьми посторонними или своими друзьями, особому насторожённому взгляду и т. д. Особенно, когда человек расслаблен, тут же вылезают на свет привычки, какие отдельные слова – паразиты в разговоре, обращение к друзьям, с кем он находится в настоящий момент, не по имени, а по кличкам – погремушкам. Татуировки на теле, конечно, можно спрятать, надев дорогой костюм, и на пальцах, надев перчатки, а вот презрительное обращение ко всеми миру, никакой косметикой не замажешь.

– Эй, интеллигенция! Пошли вон отсюда! Трудовому рабочему классу отдыхать надо, а вы все столы заняли! – парень в джинсовой куртке легко водрузил на их стол два подноса пива, накрыв газету с кроссвордом, над которым трудилась интеллигенция, попивая пиво.

– Позвольте, позвольте, что вы себе позволяете! Это наш стол, мы его давно заняли! – попытался не очень уверенно выразить протест один из очкариков, стоящий за столом, напротив Антона.

– Пшёл вон, гнида, а то щас фотокарточку попорчу! – беззлобно сказал мужчина с чётками и плечом слегка оттолкнул его от стола, затем взял первый попавшийся портфель с подоконника и, не глядя, бросил назад.

Портфель упал на грязный мокрый пол и слегка обрызгал Шелестову правую брючину и ботинок грязью.

– Э! Дядя, нельзя полегче? – Антон в недоумении посмотрел на испачканные вещи.

Мужчина с чётками обернулся, насмешливо посмотрел на него, демонстративно сдул пену с кружки пива, сделал большой глоток, крякнул и блаженно закрыл глаза.

– Нельзя! – сказал он и отвернулся.

К нему подошли двое из его компании, черноволосый с татуированными пальцами и худой, в кожанке – косухе и сапогах – казаках.

В итоге, перед Шелестовым, стояли три безраличные спины.

Боря Гудков и Самойлов с интересом ждали ответной реакции Антона, даже перестали накачиваться янтарным напитком.

– Послушай, Вася! – Шелестов пьяно обратился к стоящему рядом с ним Гудкову. – Как же так получается. Стоим, пьём пиво, никого не трогаем, разговоры наши простые разговариваем, а тут заходит группа козлопасов и начинает нехорошо с людьми обращаться.

– Да! – согласно кивнул головой Боря, зажмурив от удовольствия разбойничьи глаза.

– Чужими портфелями в меня кидаться! – продолжал хохму