История российского мусульманства. Беседы о Северном исламе - Равиль Бухараев

Таким образом, в Поволжье XII века сосуществовали различные толки ислама. Более того, из наблюдений ал-Гарнати следует, что общины складывались по «национальному признаку», так что даже в таком издавна многонациональном, многоязыком и пестром городе, как Саксин, среди мусульман не было «наднационального» единства, которое проявлялось, видимо, только в случае необходимости совместно защищать город или отвечать на другие угрозы извне. Всякое разделение общин на правовые течения и народности могло служить причиной как «национальных», так и идейных трений, однако думается, что значительная удаленность северного мусульманства от основных дебатов эпохи не позволяла этим дебатам приобрести такую же ярую остроту и бескомпромиссность, которой они временами отличались в более древних мусульманских землях.

Судя по бурному развитию цивилизации Северного ислама до монгольского нашествия, схоластические богословские споры еще не были препятствием для развития практических наук и естественно-научных знаний, которые находили свой путь в Волжскую Булгарии и по караванным дорогам, и посредством обмена учеными и образованными людьми между пределами Северного ислама и древним мусульманским Востоком. Известно, что в Волжской Булгарии, помимо медицины и фармакологии, ученые занимались также смежной с этими науками химией, чрезвычайно важной не только для науки врачевания, но и для металлургических процессов, используемых в кузнечном и ювелирном деле, а также в производстве стекла. Археолог и исследователь булгарской культуры и цивилизации Ф. Хузин пишет:

«По данным археологии, булгары были хорошо знакомы с такими металлами и металлоидами, как железо, медь, свинец, олово, ртуть, серебро, золото, сурьма, сера и пр. Кузнецы еще в X–XI веке производили стал повышенного качества благодаря выплавке железа из различных по своему химическому составу руд с добавлением никеля, цинка и применению разнообразных режимов термической обработки. Большие знания в области химии требовались также в стекольном производстве. Спектральный анализ билярского стекла показывает довольно сложный химический состав его, который включал кремний, свинец, марганец, калий и другие элементы. Обнаруженная в последние годы при раскопках Билярского городища стеклянная посуда, специально предназначенная для производства химических реакций и экспериментов, как нельзя лучше показывает уровень развития этой отрасли у булгар[340]».

Археологические находки свидетельствуют, что волжские булгары первыми в Восточной Европе начали выплавлять высококачественный чугун. Больших химических и иных знаний требовали также хорошо развитые керамика и ювелирное дело. Среди находок, найденных по всей территории Волжской Булгарии и прилежащих территориях и перечисленных выдающимся археологом А. Халиковым, имеются удивительные и весьма затейливые ювелирные укращения и предметы быта:

«золотые и серебряные височные трехбусинные кольца, иногда с фигуркой водоплавающей птицы в центре, серебряные и редко медные плетеные, многовитковые браслеты и гривны, штампованные накладки с пышным растительным орнаментом, бронзовые зеркала[341]».

Интересно, что мотив утки или другой водоплавающей птицы в булгарских подвесках связывает культуру древних булгар со всеми культурами Дальнего Востока, где существует миф о сотворении суши водоплавающей птицей, которая специально ныряла на морское дно, чтобы добыть землю для людей. Этот замечательный языческий миф прекрасно ужился, как мы видим, с новой мусульманской культурой булгар, которая, таким образом, была открыта и для сохраненения древнетюркских художественных традиций и для лучших образцов мусульманского искусства той великой эпохи. Говоря о ювелирном искусстве булгар, другой татарский ученый, Р. Фахрутдинов, пишет в своей книге «История татарского народа и Татарстана»:

«В составе богатых кладов, зарытых в свое время в землю самими булгарами и случайно обнаруженных уже в последние столетия, накоплен весьма обширный ассортимент разнообразных изделий ювелирного дела: золотые, серебряные, бронзовые, медные, костяные, стеклянные украшения и предметы туалета. Это браслеты, перстни, височные кольца, шейные гривны, подвески, амулеты, очелья, бляхи, зеркала, поясные наборы, накладки, пряжки, бусы и другие изделия ювелирного искусства. Для изготовления и украшения этих вещей применяли разнообразную технику, например, скань, зернь, чернь, гравировку, чеканку, инкрустацию золотом и серебром по металлу и дереву, золочение, глиптику (резьба на драгоценных и полудрагоценных камнях[342]».

Мы уже говорили об архитектуре Волжской Булгарии, ее культовых зданиях, караван-сараях, дворцах знати, некрополях и общественных банях, о которых упоминает в своих заметках и ал-Гарнати. Все это говорит о высокоразвитой материальной и духовной культуре северных мусульман, которые занимались не только посреднической торговлей, но и производили множество собственных товаров и изделий. Следы этих изделий археологи находят не только в Средней Азии и Иране, где хорошо выделанная кожа и изделия из такой кожи до сих пор называются «булгари», но и по всей Восточной Европе, в том числе на территории Новгородской и Киевской Руси и Владимиро-Суздальского княжества. Булгарские товары и изделия попадали в эти места по Волжскому речному пути, однако, как пишет российский ученый Е. Казаков,

«большая часть их оседала в землях финнов и угров по Волжскому и Камскому речным путям. Здесь товарообмен (в основном, ремесленные изделия, монеты или серебро за пушнину) происходил на сезонных прибрежных факториях или на территории колоний, где Болгарские купцы или их представители проживали постоянно… В конце XI века усилившаяся Северо-Восточная Русь активезирует борьбу за Волжский путь. В 1088 году на Волге и Оке были побиты булгарские купцы, и началась «торговая война» за обладание этим путем и землями поволжских финнов. В конечном итоге булгары потеряли контроль над значительной частью территории этого региона. С этого времени усилился поток их товаров в бассейн реки Чепцы, на Верхнюю Каму, в Вычегодский край. Даже на святилищах приполярного Урала встречается много изделий булгар (накладки, пронизки, подвески, круглые пластинчатые серебряные бляхи с позолотой и т. д.)[343]».

Как бы то ни было, известный нам андалусский путешественник ал-Гарнати пишет, что в 1136 году волжские (камские) булгары еще контролировали торговлю с северными народами, «которым нет числа» и которые «платят джизью царю булгар». Среди этих народов ал-Гарнати упоминает народы Вису и Йура, с которыми булгары вели зимнюю торговлю в собственных городах, а летом отправлялись на север сами, не допуская жителей севера до летней торговли в Волжской Булгарии, по всей видимости, с тем, что они не выходили на прямые контакты с зарубежными купцами с Востока. Более того, тот же пытливый наблюдатель отметил, что по Волжскому пути были и другие племена, которые также платили налог царю булгар:

«Когда я поехал в страну славян, то выехал из Булгара и плыл на корабле по реке славян… А вокруг них (славян) – народность, жтвущая среди деревьев и бреющая бороды. Живут они на берегах огромной реки и охотятся на бобров в этой реке. Я оставался у них с караваном длительное время, страна их безопасна. Харадж они платят булгарам. И нет у них религии, они почитают некое дерево, перед которым кладут земные поклоны. Так мне сообщил тот, кто знает их обстоятельства. И прибыл я в город славян, который называется «город Куйяв» (Киев). А в нем – тысячи «магрибинцев», по виду тюрков, говорящих на тюркском языке и стрелы мечущих, как тюрки. И известны они в этой стране под именем беджнак (печенеги)[344]».

Неизвестно, о каком именно племени ал-Гарнати говорит, что «харадж они платят булгарам», но, скорее всего, он имеет в виду племена муромы или мещеры в бассейне Оки. Интересно другое, что в одном случае, говоря о северных народах, он говорит о налоге «джизья», который платили за покровительство и охрану покоренные народы, а в другом случае – о налоге «харадж», который платили все мусульмане в исламском государстве. Впрочем, быть может, ал-Гарнати и не думал вкладывать в свои термины того значения, которое видится нам. Однако может быть и другое, а именно, то, что испанский путешественник тем самым отличал финские племена муромы, с которыми булгары состояли в давних мирных взаимоотношениях, от племен севера, предков нынешних ханты и манси, с которыми отношения складывались, по-видимому, не всегда гладко. В любом случае, и джизья, и харадж не превышали привычной в этих краях десятины, и потому не могли считаться обременительными.

Однако, сам факт, что булгары собирали налоги с окрестных племен, говорит и о том, что взамен они обязывались защищать эти племена от любых посягательств со стороны других народов, в том числе, со стороны набиравшей силу Владимиро-Суздальской Руси. Если это так, что столкновения Волжской Булгарии с Северо-Восточной Русью могли носить не только характер торговой войны, но и в некотором смысле политический характер, поскольку булгары обязаны были вступиться за племена, находящиеся под их покровительством. Думается, что взятие булгарами Мурома в 1088 году диктовалось как защитой собственных экономических интересов от произвола ушкуйников, так и необходимостью выполнять свои обязательства перед муромой и мещерой, в чьей среде орудовали эти разбойники.