Оправдание Шекспира - Марина Дмитриевна Литвинова

на руках Юлия Брауншвейгского-Люнебургского, автора пьесы «Винцентий Ладислав». Говорилось и о том, что Август Брауншвейгский-Люнебургский мог быть прообразом Горацио, друга Гамлета – у меня в этом нет сомнения. И о его книге, о разного вида тайнописи [235], титульный лист которой раскрывает в картинках историю авторства Шекспира. Принц Август был на коронации короля Иакова, его дальняя родственница (средний Брауншвейгский дом, жена Юлия Брауншвейгского) была родной сестрой жены короля Иакова и короля Нидерландов Кристиана, у которого летом 1603 года гостил в Эльсиноре Ратленд в качестве посла нового английского короля. Там Ратленд видел знаменитый гобелен, на котором вышиты все норвежские короли, что нашло отражение в «Гамлете». Гобелен этот и сейчас там висит.

Август Брауншвейгский-Люнебургский родился 10 апреля 1579 года, он был седьмой сын в младшей ветви герцогской семьи Брауншвейгского и Люнебургского домов. Оба Брауншвейгские дома восходят к одному предку Магнусу II, правившему с 1362 по 1372 год.

Август положил начало новому дому этого германского рода в 1634 году в разгар Тридцатилетней войны после смерти слабовольного сына Юлия Брауншвейгского Фридриха-Ульриха. Август получил тщательное воспитание, учился в Ростоке, Тюбингене, путешествовал по Европе и, вернувшись, домой, как младший сын поселился в Гиццакере, где тридцать лет предавался своей склонности к научным занятиям. Был замечательный шахматист, его книга «Das Schach oder Koningsspiel» (1616) пользовалась большой известностью, писал он под псевдонимом «Gustavus Selenus». Став правителем, Август оказал большие услуги своей стране, водворил в ней порядок после страшного расстройства, произведенного войной. Издал превосходный школьный устав, заботился об урегулировании права и податной системы, учредил богатую библиотеку, не оставляя при этом ученых занятий. У современников он заслужил прозвание «Божественный старец» – «Senex divinus». Умер Август на восемьдесят восьмом году жизни, оставив дневники, в которых, думается, можно найти много интересного, помимо того, что уже найдено, – еще одно поле исследований. Два его сына опять разделили Брауншвейгский дом. Младший, получив Беверн, положил начало побочной Брауншвейгской-Бевернской линии.

В России в тридцатые годы XVIII века правит Анна Иоанновна (годы правления 1730-1740), вторая дочь царя Иоанна Алексеевича, брата и соправителя Петра-Первого.

Помимо прочих государственных дел и забот, была у нее забота, которая в то столетие почиталась труднейшей, – о престолонаследии. Детей у Анны Иоанновны не было, молодая вдова отказывала женихам царских кровей из европейских стран. Она «решилась не выходить замуж, а упрочить русское наследство в линии царя Иоанна посредством брака своей племянницы Анны Леопольдовны, дочери герцогини Макленбургской Екатерины Ивановны» [236]. Герцогиня Екатерина Ивановна с дочерью жили в России: ее брак с герцогом мекленбург-шверинским Карлом-Леопольдом оказался неудачным, и она покинула мужа. В женихи Анне был избран под давлением Вены принц Антон-Ульрих Брауншвейгский-Вольфенбюттельский (1714-1774), племянник императрицы Марии-Терезы, потомок нашего Августа Брауншвейгского и родной брат знаменитого прусского полководца Фердинанда Брауншвейгского, героя Семилетней войны, воевавшего против России. Это обстоятельство было одной из причин будущего разлада в его семье. Антон-Ульрих прибыл в Россию в начале июня. Суженого Анна с первого взгляда невзлюбила: в нем не было мужской привлекательности, невысок ростом, заика, правда, человек скромный и мягкий в обращении. Она наотрез отказалась выйти за него замуж, ее сердцем завладел молодой австрийский посланник граф Карл-Мориц Линар. Отвращением ее попытался воспользоваться Бирон, вознамерившийся женить на Анне своего шестнадцатилетнего сына, чем навсегда упрочил бы свое положение при русском дворе. Услыхав это предложение, принцесса оскорбилась и объявила, что готова пойти за принца Антона. На его беду. Несмотря на неказистую внешность, АнтонУльрих был храбрый солдат. Он участвовал в турецкой кампании в 1635 году, сопровождал фельдмаршала Миниха в рукопашном бою с турками под Очаковом.

Принц Антон-Ульрих был единственный Брауншвейг в России, стало быть, именно у него был пажом барон Мюнхгаузен и наверняка участвовал именно в этой турецкой кампании. Из биографий барона Мюнхгаузена известно, что он долгое время оставался в России на военной службе, к 1750 году стал ротмистром. Вот что пишет об этом А.Н. Макаров: «Такому успеху способствовала личная храбрость барона и, по-видимому, то обстоятельство, что он состоял при одном из главнокомандующих русскими войсками. В 1744 году в Риге Мюнхгаузен командовал почетным караулом, встречавшим княгиню Иоанну Елизавету Анхальт-Цербскую и ее дочь Софью Августу Фредерику, будущую российскую императрицу Екатерину II. Кроме того, исторический барон принимал участие в Русско-турецкой войне. Таким образом, барон Мюнхгаузен хорошо знал жизнь Российской империи, побывал в различных слоях общества и многое повидал. Вернувшись, домой, он рассказывал в кругу своих друзей об удивительных похождениях в “стране белых медведей”» [237].

Можно попытаться реконструировать пребывание сочинителя небывалых историй в России. Принц Антон-Ульрих отправился в Россию по приглашению русской императрицы, когда ему было девятнадцать лет. По обычаю того времени, у него должен быть паж. И пажом стал юный барон Мюнхгаузен, который был на шесть лет моложе принца. Пажей выбирают из близких ко двору благородных семейств. К этому времени Лейбницем, знаменитым философом и математиком, была уже написана, по заказу герцога, история Брауншвейгской династии. Повторяю, в Волфенбюттеле была замечательная библиотека, созданная еще Августом Брауншвейгским. И Лейбниц был ее первый назначенный библиотекарь. Думаю, что пьесы Юлия Брауншвейгского, друга пражского императора Рудольфа II, в этой библиотеке были, и юный Мюнхгаузен имел возможность их читать, в том числе и пьесу про великолепного враля Ладислава. Возможно, уже тогда у него пробудилась тяга к путешествиям. Как бы то ни было, он в тринадцать лет оказался в России, сильно поразившей его воображение.

Вот кусок из его «Восьмого морского путешествия» [238]; после успешной борьбы с тысячами белых медведей барон отослал медвежьи шкуры русской императрице на шубы для ее величества и для всего двора.

«Императрица выразила свою признательность в собственноручном письме, доставленном мне чрезвычайным послом. В этом письме она предлагала мне разделить с ней ложе и корону. Принимая, однако, во внимание, что меня никогда не прельщало царское достоинство, я в самых изысканных выражениях отклонил милость ее величества. Ambassadeur’у, доставившему мне письмо императрицы, было приказано дождаться и лично вручить ее величеству ответ. Второе письмо, вскоре полученное мною, убедило меня в силе овладевшей ею страсти и в благородстве ее духа. Причина последней ее болезни, как она – нежная душа! – соблаговолила пояснить в беседе с князем Долгоруким, крылась исключительно в моей жестокости. Не пойму, что такое находят во мне дамы! Но императрица – не единственная представительница своего пола, которая предлагала мне свою руку с высоты престола». Ну как тут не вспомнить Винцентия