Незнакомцы - Дин Кунц

Жоржа посмотрела на обвешанные бриллиантами руки Пеппер, на ее вызывающе глубокий вырез, взглянула в ее алчные глаза и сказала:

— А что, вы полагаете, они принимают вас за богатую наследницу?

Не уловив сарказма, Пеппер от удивления раскрыла рот:

— Да. А как ты догадалась? Я заплатила за квартиру стодолларовыми банкнотами, сразу всю сумму, пусть думают, что я из обеспеченной семьи.

Жоржа не стала объяснять ей, что богатые наследницы не расплачиваются за квартиру пачками сотенных, а просто сказала:

— Может быть, поговорим об Алане? Что произошло? У него были неприятности? Я никогда бы не подумала, что Алан способен наложить на себя руки.

Бросив на консьержа настороженный взгляд и убедившись, что он не оставил свой пост и не может слышать их разговор, Пеппер затараторила:

— Я тоже так не думала, милочка. Я никогда не считала его способным на такое. Это был настоящий самец. Поэтому-то я и хотела, чтобы он жил вместе со мной, заботился обо мне, был моим менеджером. Сильный, крепкий парень. Правда, несколько месяцев назад он начал вдруг странно себя вести, а в последнее время совсем опустился, так что я уже подумывала, не подыскать ли себе другого менеджера. Но я не ожидала, что он подложит мне такую свинью... Вот ведь как можно вляпаться, правда?

— Некоторые люди не привыкли считаться с другими, — заметила Жоржа и, не дав проститутке и рта открыть, продолжала: — Должна ли я понимать вас так, что Алан был вашим сутенером?

— Послушай, милочка, — нахмурилась Пеппер, — мне не требуется сутенер. Это дешевым шлюхам нужен сутенер, а я не дешевка. Шлюхи работают за пятьдесят долларов и пропускают по десять мужиков в день и потом полжизни залечивают триппер. Это не для меня, сестренка. Я оказываю эскорт-услуги джентльменам со средствами.

Мой телефон есть в самых дорогих отелях, в прошлом году я намолотила двести тысяч зеленых. Что ты на это скажешь? У меня есть капиталовложения, а у дешевых потаскушек их не бывает. Алан не был моим сутенером, он был моим управляющим. Он занимался еще и делами двух моих приятельниц, я его с ними познакомила, когда он еще не задвинулся и был в форме.

Несколько озадаченная таким очевидным ее заблуждением на собственный счет, Жоржа спросила:

— Алан брал вознаграждение за свои услуги — с вас и тех двоих?

Слегка смягчившись, Пеппер выпалила не без тщеславия:

— Нет. Таков был наш уговор. Он ведь работал в казино, там он делал деньги. У него были связи, но за свои услуги он ничего не требовал, кроме бесплатной любви. Он был очень похотлив, по-моему, слегка задвинут на сексе. Ему всегда было мало. С тобой он тоже был таким, милочка? По правде говоря, в последние две недели он так меня достал, что я уже начала подумывать, не замочить ли его. Он доводил меня и себя до полного изнеможения, пока уже не способен был что-либо сделать. Тогда он начинал смотреть видеопорнуху.

Жоржа вдруг разозлилась на Алана за то, что он, сделав ее своим душеприказчиком, вынудил выслушивать все эти мерзкие подробности. Она злилась еще и потому, что нужно было как-то объяснить его смерть дочери, а девочка и без того была на грани психического срыва. На Пеппер Каррафилд она тоже, в общем-то, скорее не рассердилась, а разозлилась, потому что даже такой человек, как Алан, заслуживал хоть какого-то уважения и сожаления со стороны той, с которой жил, но от этой акулы и этого трудно было ожидать: что ж, нельзя осуждать хищников за то, что они хищники.

Двери одного из лифтов распахнулись, и из него вывалились полицейские и санитары, катившие тележку с трупом в мешке.

Жоржа и Пеппер поднялись с кушетки.

Тотчас же подъехал другой лифт, и из него вышли еще четверо полицейских, двое из них были в форме, а двое других — в штатском, видимо, детективы. Один из них подошел к Пеппер Каррафилд и стал задавать вопросы.

Жоржу никто ни о чем не спросил. Она в полном оцепенении молча смотрела на пластиковый мешок, в котором лежал труп ее бывшего мужа.

Тележку подкатили к дверям. Двое полицейских подержали створки, пропуская санитаров на улицу. Жоржа проводила тележку взглядом, и ей стало грустно и немного обидно оттого, что так все кончилось. А ведь могло быть и совсем иначе...

Пеппер крикнула ей из лифта, держа дверь открытой:

— Давай поднимемся ко мне!

Все время, пока они понимались на лифте на 14-й этаж и даже в коридоре, но только слегка понизив голос, Пеппер продолжала описывать сексуальную неуемность Алана. В последние дни жизни он буквально помешался на сексе. Жорже было противно все это выслушивать, но заткнуть рот проститутке было просто невозможно, так что приходилось терпеть.

В последние недели Алана ничего не интересовало, кроме любовных утех. Он целыми днями готов был не вылезать из постели, отпрашивался, сказавшись больным, на работе и проводил время в объятиях Пеппер или ее подружек, доводя их своими фантазиями до исступления. Пеппер взахлеб перечисляла ухищрения, к которым прибегал Алан: всевозможные штучки из секс-магазинов, наручники, туфли на шпильках, специальное белье, возбуждающие препараты...

— Пожалуйста, прекратите! — взмолилась наконец Жоржа, у которой после созерцания мешка с трупом и без того дрожали коленки и кружилась голова. — Зачем все это теперь? Он мертв, слава богу!

— Мне казалось, тебе будет интересно об этом узнать. Он тратил уйму денег на свои забавы. А поскольку ты распорядитель его наследства, тебе следовало бы это знать, моя милочка.

Последняя воля и завещание Алана Райкоффа, оставленное им Пеппер на хранение, было написано на обычном бланке, который можно купить в любом магазине канцелярских принадлежностей.

Жоржа села на модный кобальтово-синий стул за лакированным черным столиком и пробежала завещание. Самое удивительное в нем было не то, что Алан назначил Жоржу душеприказчиком, но то, что он оставлял все имущество Марси, хотя раньше и отказывался признать свое отцовство.

Усевшись возле окна на черном лакированном стуле с белой спинкой, Пеппер заметила:

— По моим расчетам, после него не так уж и много осталось. Он довольно свободно тратил деньги. Но есть машина, драгоценности.

Жоржа обратила внимание на дату: нотариус заверил документ всего четыре дня назад.

— Он, видимо, все заранее решил, — сказала она, поеживаясь, — иначе не стал бы этого делать.

— Думаю, так, — снова передернула плечами Пеппер.

— Неужели вы ровным счетом ничего не заметили? Никаких перемен в его настроении?

— Я же говорила, что в последние два месяца он вообще был каким-то странным, милочка.

— Да, но в последние-то дни должны же были в нем произойти какие-то резкие перемены! Вы не удивились, когда он отдал вам на хранение завещание? И ничего странного не заметили в его поведении, во взгляде, умонастроении?