Прекрасные дьяволы - Ева Эшвуд

когда волна ослепляющего наслаждения схлынула, я чувствую себя опустошенной. Мои руки дрожат, и как только Мэлис и Рэнсом покидают меня, мое тело бросает попытки держаться прямо. Я без сил падаю на пол, пытаясь справиться с пульсом. Я чувствую себя измученной и липкой, но гораздо более полноценной, чем раньше.

– Пошли, красавица. – Тихий голос Рэнсома нарушает тишину. – Давай уложим тебя в постель. На этот раз по-настоящему.

Я просто киваю, позволяя ему заключить меня в объятия и отнести наверх. Я едва соображаю, когда он быстро приводит меня в порядок, а затем укладывает в свою постель.

Как только я оказываюсь в мягком, знакомом тепле его простыней, то тут же засыпаю, свернувшись калачиком в его объятиях.

39. Виктор

Уже поздно.

Мэлис поднялся наверх, чтобы лечь спать, вскоре после того, как Рэнсом отнес Уиллоу наверх. Я навел порядок в гостиной, а затем тоже поднялся в свою спальню.

Но заснуть не могу.

Тело гудит, я на взводе, в состоянии повышенной готовности после того, что произошло внизу. Каждый раз, когда я пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом, мой разум продолжает прокручивать эту сцену – образ Уиллоу, то, как она отдавалась нам, ее мольбы прикоснуться ко мне.

Она выглядела такой несчастной. Такой разбитой.

Я никогда раньше не испытывал ничего подобного, и это было невероятно. Но в то же время это отвлекло меня от привычной деятельности, и я чувствую себя странно и не в своей тарелке.

Мне всегда трудно заснуть, когда я чувствую, что что-то не так, поэтому вместо этого сижу перед компьютером и пытаюсь извлечь что-нибудь полезное из отснятого материала, который мы получили во время нашего последнего визита в место сдачи.

Я просматриваю кадр за кадром, обращая внимание на все – от теней в каждом кадре до размытых изображений на расстоянии. Все, что может направить нас в правильном направлении.

На данный момент я прогнал всю эту информацию через систему уже бесчисленное количество раз, но все равно продолжаю проверять, отчасти из-за того, что хочу убедиться, что ничего не упустил, а отчасти из-за нервоза. Это меня успокаивает. Методичная рутина, к которой так приятно вернуться после того, как ранее я ужасно отклонился от намеченного курса.

Через некоторое время я встаю и потягиваюсь, разминая шею и позволяя напряженным мышцам расслабиться. Хотя уже почти два часа ночи, я совсем не чувствую усталости, поэтому спускаюсь вниз, чтобы выпить стакан воды, но резко останавливаюсь в дверях кухни, когда вижу Уиллоу, сидящую за столом.

Я и не заметил, что она проснулась.

– Как ты? – спрашиваю я, и мой голос затихает в тишине кухни.

– В порядке, – бормочет она в ответ, отрывая взгляд от столешницы.

– Ты вообще спала?

Она пожимает плечами.

– Недолго, но потом я просто… – Она качает головой. – Я не хотела будить Рэнсома, поэтому спустилась сюда.

Перед ней стоит стакан воды, и, даже не задумываясь об этом, я начинаю доставать из шкафчиков продукты, чтобы приготовить ей что-нибудь перекусить.

Просто мне кажется, что сейчас это самое подходящее занятие.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, наблюдая, как я достаю арахисовое масло из шкафчика.

– Ты голодная?

Ее желудок урчит, отвечая на этот вопрос за нее, и она слегка краснеет.

– Да, похоже на то.

– Я приготовлю тебе что-нибудь, – автоматически произношу я.

Уиллоу мягко улыбается. Я чувствую на себе ее взгляд, пока разбиваю яйца в миску, стараясь не запачкать их скорлупой. Добавляю молоко и корицу и взбиваю до получения однородной массы. Затем намазываю ломтики хлеба арахисовым маслом и формирую из них маленькие бутерброды, пока разогревается сковорода.

– Я помню, как ты впервые готовил для меня, – бормочет Уиллоу. – Когда я была больна, а ты злился, что я ем слишком много рамена. Помнишь?

Я фыркаю, но киваю. Кажется, это было так давно. Это был один из первых случаев, когда эта яркая, необыкновенная девушка заставила меня сделать то, чего я обычно не делал.

– Тебе нужна была настоящая еда, – говорю я.

– Это было вкусно.

Я добавляю масло на горячую сковороду, и комнату наполняет звук шипения.

– Мисти никогда по-настоящему не готовила для меня, – бормочет Уиллоу, впервые заговаривая о своей приемной матери с тех пор, как мы покинули морг. – Она даже не знала, как это делается. У нее бы и вода сгорела. – Уиллоу выдыхает, водя ногтем по маленькой царапине на столе. – Я все продолжаю… думать. Чувствую внутри какой-то конфликт. Она ведь была моей матерью, понимаешь? Меня бы здесь не было, если бы не она. Не знаю даже, куда бы меня забросило. Я чувствую грусть по поводу ее смерти, но в то же время… будто просто оцепенела.

– Думаю, это нормально, – говорю я ей, затем оглядываюсь через плечо. – Хотя от меня это, наверное, звучит странно.

Она кусает губы, ее взгляд становится рассеянным.

– Я сказала Мисти, что больше не хочу ее видеть. Что она больше не нужна мне в моей жизни. И я говорила серьезно. После всего того дерьма, которое она вытворяла, после всего, через что она заставила меня пройти, я и правда больше не хотела ее видеть. Она едва ли была мне матерью, так о чем я вообще горюю? Даже не знаю.

Ее голос звучит тихо, и я слышу, какой потерянной она себя чувствует. Жаль, что у меня нет ответов для нее или, по крайней мере, я не знаю, как поднять ей настроение.

Но утешение людей никогда не было моей сильной стороной.

Я превращаю бутерброды с арахисовым маслом во французские тосты, обжариваю их на сковороде, выкладываю на тарелку с маслом и сиропом и подаю Уиллоу.

– Это нормально – оплакивать того, кто этого не заслуживает, – говорю я, усаживаясь за стол рядом с ней. – Чувствовать пустоту, которую они оставили в твоей жизни. Твоя мать являлась в каком-то смысле твоей постоянной. А теперь этой постоянной нет.

Уиллоу, похоже, обдумывает мои слова, разрезая французский тост и откусывая кусочек.

– Ты говоришь так, словно знаешь, каково это, – говорит она.

– Так и есть. Я ненавидел своего отца. Мы все ненавидели, но ко мне он проявлял особый интерес.

– Мэлис как-то сказал мне, что отец хотел сделать тебя своим солдатом или типа того.

Я киваю.

– Да. Он измывался надо мной с самого раннего возраста, утверждал, что это должно сделать меня сильнее.

– Какой-то кошмар, – выдыхает Уиллоу, на мгновение откладывая вилку.

– Да. – Я придвигаю ее тарелку чуть ближе и наблюдаю, как она снова принимается