Зови меня Лео. Том I - Ростислав Левгеров

маршрут, которым мы с красавчиком шли на первую встречу с Буном. Только вот в чем беда: до меня доносятся звуки. Порыкивание, хрюканье, бормотанье, вопли. Настораживает. Ладно, подойдем поближе, узнаем, в чем дело. Повернув на вожделенную улицу, носом к носу сталкиваемся с порченными.

Их около десятка. От зомбаков в традиционном понимании их отличает выраженная человечность. Это просто люди, только больные и чем-то одурманенные. Отличительная черта – у них не держится слюна. Иногда они втягивают ее. Фу! А еще порченные пытаются разговаривать, но язык не слушается их, получается мычание и остальные звуки, которые я уже слышала. Увидев нас, они начинают кричать, словно призывая кого-то. На крики сбегаются толпы таких же – женщины, старики и даже дети. С вилами, топорами, ножами, палками. Тянут руки, фырчат, прямо как статисты в малобюджетных зомби-хоррорах семидесятых. Смотрят на нас и как будто не видят.

– Ё! – восклицает Чош. – Как через них продираться-то?

– Даже не представляю, Чехонте.

– Не хотелось бы мясорубку устраивать. Похоже, это не упыри. Ты посмотри – скалятся, а клыков-то нет!

– Вижу.

Порченные медленно подходят. Странное зрелище.

Один из них – юноша – решает атаковать, но подошва моего сапога смачно впечатывается в его так-то смазливое личико.

Обожаю вертушки.

Парнишка падает, но удерживается в сознании. Изумленно притрагивается к своему раскуроченному носу. Морщится от боли.

Самые простые человеческие эмоции. Очень странно.

– Что, больно? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает он. Создается впечатление – парнишка только проснулся.

– Отходим, Лео, – говорит Чош, поигрывая топориком со следами Фнуфтовой крови.

Пятимся, а вот толпа останавливается, словно упершись в стену. Нет, ну не странно ли?

Идем назад.

– Я не пойму, Лео, – размышляет Чош на ходу. – Что с ними? На порченных не похожи.

– А много ты видел порченных?

– Нет, если честно. Только останки того бедолаги, которого ты тогда, в лагере разорвала, да пару балявых мужичков в той деревушке, где мы разжились припасами. Но они были похожи на мертвецов, или даже на прокаженных. С язвами, синюшные – ужас!

– Может ли Бун находиться в таком месте? И где вообще искать негодяя, если его там нет?

– Сложно сказать. В городе – полный хаос. Кто, кроме князя, тут командует? И к кому может Бун прибиться? И какие цели у него сейчас?

Я останавливаюсь.

– Не знаю, – говорю я. – Может, зря мы это затеяли? Поперлись хрен знает куда.

– Так что, возврат?

– Или возврат, или заныкаемся поглубже. Найдем – хоть кого, неважно, – разузнаем.

– Второй вариант предпочтительнее, – вставляет Пегий. – А найти лучше всего девицу помоложе.

– Да иди ты со своей девицей! – хором отвечаем ему мы и идем дальше.

– Есть предложения, где можно залечь на дно? – спрашиваю я.

– Знаю одно местечко, – отвечает Пегий. – Тут недалеко. Место надежное.

– Веди.

Мы углубляемся в какие-то дебри. Двух- и трехэтажные дома – темные, косые, одряхлевшие, со стесанными от времени лестницами и порогами, с крыш попадали черепички, булыжная мостовая колесом. Здесь сумрачно и пугающе тихо. Самый старый район города? И зачем мы сюда зашли, не зря ли? Что-то холодком обдало, но глядя на уверенную поступь Пегого, я думаю, может, и ничего…

Нет, точно зря – внезапно и совершенно бесшумно нас окружают тени. Одновременно с этим начинается настоящий ливень.

Присматриваюсь к темнеющим всюду – у дверей, на балконах, у стен, в окнах, – фигурам и понимаю, что это на самом деле тени. Самые настоящие. Шнеи. Закутанные в черную ткань призрачные воины с саблями, стилетами и арбалетами. Шляпы и плащи. Сапоги с отворотами. Все, как на подбор, одинаковые.

– Что-то ты проворонила наших гостей из подземелий, мать, – хмуро говорит Чош.

– Их трудно учуять, – оправдываюсь я, вытирая лицо. Дождь как из ведра. Как назло. Ненавижу дождь. Спрашиваю их: – Что вам надо, тени? Мы вам не враги!

Вперед выходит один из множества. Холодный кивок головой.

– Прошу вас, пройдемте с нами, – слышу знакомый скрим.

– Что? Опять куда-то идти?! – мгновенно закипаю я. Как тут не злиться – всем от меня чего-то надо. – Ну уж нет! Никакого принуждения! Я никуда не пойду! Если у вас есть дело – выкладывайте тут!

Один из множества оборачивается. Догадываюсь, что они перебрасываются мыслями.

– Хорошо, – отвечает шней. – Прошу вас немного подождать.

– У нас есть выбор? – насмешливо интересуюсь я.

– Нет, – отвечает он, не поняв иронии.

Ждем. Шнеи стоят молча, смотрят на нас, черными-пречерными, как самая глубокая бездна, глазищами. Жутковатые… твари. Еще общаясь с Кошичем, я неоднократно ловила себя на мысли, что никак не могу отделаться от воистину прилипчивого ощущения страха.

Тени могут пугать, как никто.

– Это, часом, не твои друзья? – спрашиваю я Пегого. – Не к ним в гости ты нас вел, а? Что за местечко имел в виду?

– Я? Нет! – говорит Пегий. – И как тебе это только в голову пришло?

Наконец, спустя пять минут, показавшиеся нам нескончаемо долгими, выходит некто в рясе, концы которой волочатся по земле. Лицо прикрывает глубокий капюшон. Руки спрятаны в рукавах. Некто останавливается перед нами. Молчит. Жду. Ничего, только хляби небесные. Стою как кошка бездомная, вода, кажется, проникла до косточек. Это уже начинает раздражать.

– Ну? Говори, что хотел? – не выдерживаю я.

Ага, он пытается вникнуть в мои мысли. Хрен тебе, думаю я, и ставлю блок. Проще говоря, начинаю петь про себя. С должной сноровкой – отличная вещь. Я вообще девка упертая и такие штуки у меня получаются хорошо. Мы с Кошичем этот приемчик опробовали не раз.

«Мама – анархия! Папа – стакан портвейна!» Хм… а что-то в этом есть.

После кратковременной телепатической борьбы, чувствую облегчение. Некто отступает.

– Либо ты скажешь что-нибудь, либо получишь нож в брюхо! – кричу я. – И нечего меня прощупывать! Еще раз так сделаешь – пожалеешь!

Один из множества дергается в нашу сторону, но некто останавливает его.

– Я с тобой никуда не пойду и вообще, нам не о чем говорить! – Я теряю терпение. – Валите своей дорогой!

Так же молча некто разворачивается и уходит. А вот это неожиданность! Даже немного обидно стало.

– Ты же не Мистерик?