Владигор. Римская дорога - Николай Князев

«Дурной знак», — подумал Владигор так, как на его месте мог бы подумать любой римлянин.

— Что случилось?

— Персы перешли границу. Захватили Церцезиум и осадили Нисибис. Нисибис долго не продержится — слишком маленький гарнизон. Далее на их пути — Карры и Антиохия… Это значит… — Он замолчал.

Это означало одно — войну. Войну, которую прежде Рим так любил и от которой начал постепенно уставать. Еще желая побеждать, еще веря в свое величие, он уже не хотел сражаться.

Они сидели в библиотеке в Палатинском дворце. На следующий день было назначено заседание сената. Все догадывались, какое решение примет император, но мало кто знал, как ему не хочется его принимать. После смерти Максимина империя не воевала. Мирные годы промелькнули как краткий миг.

— Что ж, Мизифей, настало время проверить, каков из тебя префект претория, — сказал Владигор.

И он окинул выразительным взглядом фигуру бывшего ритора, на котором красная военная туника и военный плащ смотрелись как наряд актера.

— Представь себе, пока что он зарекомендовал себя отлично, — отвечал Гордиан. — Преторианцы его обожают. Он так о них заботится, что бравые ребята все до одного растолстели и едва влезают в доспехи. Гвардейцы клянутся, что давно мечтали о таком префекте, который будет кормить их мясом, а не розгами.

Мизифей сделал вид, что воспринимает слова Гордиана как похвалу.

— Выступить мы сможем не так скоро, как хотелось бы. Мы будем воевать с персами, и надо постараться не повторить ошибок, совершенных до нас. Против катафрактариев, то есть тяжеловооруженной конницы персов, наши легионы практически бессильны. Мы не можем превзойти их вооружением, значит, должны победить тактикой. Понадобится большое количество конницы, которая будет играть отнюдь не вспомогательную роль, и защитное вооружение, но гораздо надежнее того, что есть сейчас, и мечи получше, чем те, которыми вооружены легионеры.

— Это слишком дорого, — покачал головой Гордиан.

— Армия всегда стоит слишком дорого. Так же, как и любая победа. Я, предвидя возможность военных действий, основал в Риме две мастерских, где кузнецы-варвары куют новое оружие. Плохая сталь и слабая конница — вот уязвимые места римской армии.

— Я слышал о катафрактариях, но не верю в их непобедимость, — заметил Владигор. — Наверняка с ними можно бороться.

— У меня есть два отряда тяжелой кавалерии. В основном это сарматы, и вооружены они почти все трофейным оружием. Поглядим, как они сражаются, и подумаем, что можно сделать, — предложил Гордиан.

— Тише! — сказал Мизифей и предостерегающе поднял палец. — Вы слышали?

Поначалу Владигор решил, что префект хочет таким образом прервать обсуждение, ибо в библиотеке, кроме них, никого не было. Стояла необыкновенная, звенящая тишина. Чинно покоились в нишах спрятанные в футляры свитки. Мизифей перехватил тревожный взгляд Гордиана в сторону верхнего ряда, где хранился бесконечный свиток.

— Жаль, ты не до конца обучил меня, Архмонт, — со вздохом сказал Гордиан.

— Клянусь Геркулесом, ты и так уже почти все знаешь! Но я не могу посвятить тебя в Хранители. В данном случае решаю не я, а боги. Минерва обещала это сделать во время Столетних игр.

— Значит, мне нужно вернуться и провести Столетние… — сказал Гордиан и замолчал на полуслове — теперь все отчетливо слышали легкие шаги — кто-то невидимый шел по мраморному полу, приближаясь к ним.

— Вы говорите об окончании дела, еще не приступив к нему! Как это похоже на людей! — разнесся по библиотеке звонкий женский голос.

Первым ее увидел Владигор, когда она еще только возникла в дверном проеме, вторым — Гордиан, когда она миновала бордюр мозаики и ступила на медальон с растительным орнаментом. Последним — Мизифей, когда она была уже почти рядом и ее светлый пеплос волочился по бородатому лицу Аристотеля.

— Светлоокая богиня! Ты не оставила нас…

— Как вас можно оставить! — Она пожала плечами и уселась в удобное плетеное кресло, где обычно любила сидеть Юлия. — Вы видите только поверхность потока, но знать не знаете, что скрывается на его дне.

Она провела рукою над полом, будто хотела стереть мозаичную картину. Мельчайшие камешки, уложенные мастерами с таким тщанием, вылетели из своих гнезд и закружились в воздухе разноцветным сверкающим роем. Когда же камешки легли вновь на пол, то все увидели, что вместо прежней картины перед ним раскинулась подробнейшая карта римских владений. Ультрамарином сверкали моря, желтым кварцем — горы, хрусталем — снега на их вершинах. Леса из зеленого мрамора покачивались, как живые, под напором невидимого ветра. Крошечные деревья не должны были быть видимы при таком уменьшении, а между тем глаз на удивление ясно различал каждое дерево, каждый куст, каждый цветок. Владигор хотел спросить, в чем же загадка этой удивительной карты, но промолчал, не желая мешать задуманному.

— Ты думаешь, что опасность здесь… — Перст богини указал в сторону персидской границы, прополз, отмечая невидимую дорогу от Церцезиума к зубчатым стенам Нисибиса, на мгновение задержался в Каррах и наконец приблизился к расположенной в долине, окруженной роскошными садами и виллами Антиохии. — Ерунда! Вовсе не здесь! Вот где! — И Минерва резко махнула рукой наверх, в сторону Нижней Мезии, провинции не особенно благополучной в последние годы, ибо на границах ее объявились неведомые племена, воинственные и дерзкие. — Что ты знаешь об этом? — повернулась она к Гордиану.

— Наместником там Менофил, человек мне преданный…

Минерва рассмеялась, и смех ее был язвителен и горек.

— В самом деле, великое достоинство, ибо преданных людей в Риме нынче необыкновенно мало. Но разговор не о Менофиле. Смотри.

Она вновь провела рукой над полом, и закопошились, будто растревоженный улей, десятки и сотни племен. Бурля, людской поток почти мгновенно затопил всю Фракию, разлился вокруг стен осажденных городов, как река, выступив из берегов в половодье, окружает большие деревья на равнине. На время войска остановились, раздумывая, что же делать дальше. Крошечные дымки поднимались там, где когда-то находились деревни и поместья, и в библиотеке в самом деле запахло дымом.

— Это готы, — сказала Минерва. — Сейчас они довольствуются тем откупом, что получили несколько лет назад, в год, когда императоры сменялись один за другим… не буду напоминать о том времени. Возможно, Бальбин и сумел бы их остановить, если бы преторианцы не перерезали ему глотку. Но горевать о прошлом — занятие неблагодарное. Прошлое людям известно, а вот будущее — только богам. Если ты сейчас отправишься в Нижнюю Мезию, Гордиан, то во Фракии столкнешься с готами… Их пока что не так уж и много, пришли лишь отдельные племена, и римской армии вполне под силу их одолеть и очистить провинцию. Пока… Ибо это только начало. То, что ты сейчас видишь, — это будущее. Тебе придется сразиться с ними не раз — через десять лет ты должен будешь их победить, или они пожрут Рим, как саранча. Через десять лет ты соберешь огромную армию и I поведешь ее сражаться с готами. В этой битве император или погибнет со всем своим войском или блестящая победа твоих утомленных подданных. И возникнет новый Рим. И родится новая душа у Рима.