Феномен - Александр Шепиловский

— Мечтаю пожать руку Сьинге, — сказал Владимир. — Это произойдет через семьдесят лет. Я буду в расцвете сил, как мой отец сейчас. А вся программа полного вызволения рассчитана на четыреста лет. Жалость неимоверная! Но программа на то и программа, что ее можно сократить, пересмотреть и ускорить ее выполнение. А, сегодня, Санек, глюссияне решили между делом приступить к освобождению моего братишки Вовки из гауцсика, а затем и Кати. Ты же знаешь, как они, глюссияне, болезненно относятся к несчастью ближних, а мы для них не то, что ближние, а самая настоящая родня. Завтра, заметь, завтра, будем поворачивать время вспять, и как только пройдет семьдесят девять суток назад, так Вовка сам собой выйдет из гауцсика. Как просто, да? И как сложно!

Течение времени вспять казалось мне чем-то абстрактным и далеким, не имеющим отношения к нашей жизни, и я никак не мог предположить, что придется столкнуться с этим наяву. Неужели в этом пространстве следствие будет предшествовать причине? Естественно, напрашивался вопрос: можно ли жить там? Самое простое, что приходит для сравнения на ум, это смотреть фильм, крутя пленку с конца. Но в событиях, показанных в таком фильме никакого смысла нет: люди вслепую ходят, бегают и прыгают задом наперед, вдребезги разбитая, даже взорванная машина вдруг сама собой собирается и становится новой, огонь при этом превращается в бензин. Это всего лишь изображение, а как в настоящей жизни? По моему, жизнь в антивремени невозможна. Однако Владимир решительно заявил, что жизнь ко всему приспосабливается, по крайней мере, внешние условия в антивремени не изменятся, и воздух будет таким же, и пища такой же. Я поинтересовался, не есть ли это способ абсолютного омоложения организма? Ведь даже глубокий старик может стать мальчиком. Владимир мог только предполагать, что для постороннего наблюдателя человек в минус-времени будет, конечно, молодеть, но сам тот человек этого не заметит. Жизнь — это не только движение, мышление и эмоции, это, прежде всего, память. А будет ли память в антивремени? Очевидно, человек там должен знать о событиях в прошлом, в которых он принимал участие. Возвращаясь в прошлое, он не допустит какой-нибудь глупости или ошибки, совершенной им когда-то по молодости или незнанию. Не ясно, как же будут происходить те события? От конца к началу? Ерунда получается. Человек, живущий в антивремени, хоть и молодеет, но становится более глупым и несмышленым, он теряет свои накопленные знания, их просто стирает время. Интересно, а если пожить лет сорок в антивремени, а потом вернуться в обычное время, то, собственно, начнется новая вторая жизнь. Это еще один способ путешествия в будущее, правда, в недалекое. С точки зрения физиологии организма, в голову полезла всякая пошлость. Пусть это неприлично, но, в конце концов, естественно: человек в туалете принял в себя порцию теплой мочи, а спустя определенное время вылил изо рта в стакан вкусный холодный напиток. Тут уж явная нелепица. Но как бы то ни было, заманчиво пожить в анитвремени. И жутковато, черт возьми! Рождение — это смерть, и наоборот. Не знаю, но здравый смысл подсказывал, что если в антивремени жизнь и возможно, то она идет по другим законам, нелепицы и абсурда в природе быть не должно.

Группа из восьми человек под руководством глюссиян приступила к созданию условий для получения минус-времени пока для вызволения одного Вовки, потому что он был малой массы, и объем замкнутого пространства, который требовался был небольшим, где-то восьмую часть объема нашей лаборатории. Хорошо еще то, что гауцсик пронизывается полем тяготения, и все массы находящегося в нем вещества «привязаны» к тяготеющей массе и находятся по отношению к центру Земли в той же точке, откуда произошло проникновение в гауцсик, то есть, исчезновение из нашего пространства.

Никакой особой подготовки и особой аппаратуры не понадобилось. Приемниками энергии и своеобразными приборами являлись сами люди, контактики, связанные с кликьяном нитью времени. Как Сьинга через меня свечением моего тела доказывала свое присутствие у нам, на том же принципе глюссияне будут осуществлять процесс. Задача выглядела просто: в заданном куске пространства поменять ход времени с плюса на минус.

Изготовили больше ста отражателей помех, вызываемых флуктациями вездесущих планкеонов. В виде шаров, размером с апельсин, отражатели равномерно распределялись в лаборатории вокруг постамента, с которого исчез Вовка — это был центр сферы. Шары закреплялись на специальных стойках, образуя, таким образом, решетчатую шаровую поверхность.

Тока смиренно стоял в уголке, наблюдал за работой и, видимо, что-то мучило его. Выбрав момент, когда мы с Владимиром остались одни, он быстро подошел к нам:

— Вова, Шура, вы — единственные люди, которые могут понять меня и помочь. Пожалуйста, возьмите меня в подопытные. Я специализируюсь на этом, это мое призвание. Дайте мне возможность пожить в антивремени!

— Тока, милый, — ответил Владимир, — я отлично понимаю тебя. Я бы сам с удовольствием пожил там, и не только из-за научного интереса, но и мне любопытно было бы испытать, блаженство это или страдание, или так себе. Сочувствую тебе, Тока, но ничего не выйдет.

— Я согласен на любой риск, я готов пойти на верную гибель, лишь бы вы узнали воздействие минус-времени на живой организм. Вот я весь, берите, толкайте!

— Не говори, Тока, про погибель. Но глюссияне предполагают, что после пребывания в минусе обратные процессы в организме человека могут быть необратимыми.

— Можно поместить животное, — предложил я.

— Санек, ты ведь знаешь эволюцию глюссиян с их чрезмерной любовью ко всему живому. Из-за этой любви они в экспериментах по созданию антивремени не помещали в него животных, потому что для них это противоестественно, у них и мысли не возникало рисковать жизнью животных. Таковы они от природы, понимаешь?

— А насекомые? Они и всяких таракашек жалеют?

— В такие тонкости я не вдавался. Не могут они творить насилие над живым.

Мне почему-то стало стыдно за себя. Сколько я когда-то мух мухобойкой ухлопал, сколько тараканов кипятком ошпарил и дустом потравил. А как же быть, когда, сам того не ведая, гуляя, например, в лесу, топчешь сколько угодно букашек. Что же теперь, из-за каждой нечаянно раздавленной козявки переживать? Сказал об этом Владимиру. Тот хохотнул и повторил, что в такие тонкости не вдавался.

— Но мы-то, исходя из нашей эволюции, можем поместить в антивремя, скажем, мышей или того же вонючего скунса?

— Не понял ты, Шурка. Не можем мы показать себя живодерами, потому что процесс осуществляют глюссияне, и хоть они и знают наше отношение к животным, которых мы с аппетитом можем съесть, все-таки не надо портить настроение старшим братьям. В этом все дело. Потом как-нибудь без них, когда научимся получать антивремя, мы сами в него с мышами и с твоим вонючим скунсом залезем. А ты, Тока, все понял?