Феномен - Александр Шепиловский

Издалека было видно, как из института выходили и входили, похоже, чем-то озабоченные люди. Выскочил Добрыня, махнул кому-то рукой и опять скрылся.

— Там что-то случилось! — забеспокоилась Юля. — Пойдем туда, Саша!

Юля не ошиблась. В лаборатории было шумно и людно. Контактики рассказывали неконтактикам, что происходит в сфере антивремени. А там, собственной персоной, находился Тока. Он стоял с расширенными от страха глазами и медленно поводил головой. Протянув вперед руки он сделал шаг, другой, наткнулся на кристогель и остановился. Что-то прокричал, в надежде услышать ответ. Отзываться было некому. К нам подошел Владимир.

— Видал, Шурка! Вот тебе и наш тихоня Тока. Спрятался! В коллектор охлаждения забрался. Глядим, вдруг оттуда задом вылазит человек. А это, оказывается, на разлюбезный Тока.

Да, Тока пошел на риск, уж очень он хотел принести людям пользу, пусть они даже ценой его гибели продвинут науку вперед. Тока был в темноте и тишине, тыкался, как слепой котенок, наверное, еще не зная, что находится в антивремени, и ему было страшно. А может, он думал, что ослеп.

Над нами повис Тимники. Лицо его было темным от скорби, глаза — щелочками, уголки губ опущены вниз:

— Трагично! Это горе. Тока сознательно причиняет вам и нам душевную боль. Не понимаем.

— В старину один наш микробиолог выпил холерный вибрион, — сказал Владимир, — чтобы проверить на себе действие страшной болезни — холеры — и найти средство лечения. Он причинил боль своим ближним, но спас тысячи и тысячи других.

— При желании это можно понять. Но здесь …. Тока сейчас очень плохо, страдает он, страдаем мы. Воздуха для дыхания в объеме сферы ему хватит только на трое суток, после чего наступит отравление углекислым газом. Кроме того, нас беспокоит отсутствие пищи и воды.

— Сферу раскрыть можно? — спросил Добрыня.

— Нельзя, в этом мы бессильны. Смена минуса на плюс запрограммирована на момент выхода Вовки из гауцсика, что дает импульс через суммарное поле-би вашей группы на наш энерговремятон. Программу изменить невозможно, машина уже пущена.

— Тока замурован, — мрачно сказал Добрыня. — В темноте и одиночестве он обречен. Господи!

— Без паники! — рассердился Владимир. — Мы сообразим Токе посылочку, кислород, побольше вкусной еды и питья, мягкую постельку, книги и хорошее освещение. Это можно устроить, Тимники?

— Задача очень и очень трудная, — задумался Тимники. — Будем искать ее разрешения.

— И это необходимо сделать за двое суток.

— В этом и состоит главная трудность, мы ограничены временем.

Разбросанные по всему свету контактики были немедленно оповещены о случившемся и приглашены на Совет. Отложив работы по вызволению глюссиян, они спешили в Атамановку, чтобы придумать, как быстрее спасти Току. Вытащить его из сферы было невозможно, в ней нет энергетических установок, поэтому оставалось одно — проникнуть туда и оказать помощь.

Тока постепенно успокоился, понял, что находится в замкнутом пространстве лаборатории и смирился с темнотой и одиночеством. Впрочем, к одиночеству он подготовился. Вернувшись наощупь к коллектору, вытащил из него объемистый саквояж и стал извлекать оттуда книги-открытки, спрессованную в кубики одежду, а также и постель, туалетные принадлежности и продукты.

— Водички бы лучше побольше взял, — сочувственно сказал Владимир.

Будто услышав его, Тока достал термос с каким-то питьем и принялся с аппетитом есть длинную сосиску. Странно было видеть его сидящим на потолке, а все, что он вытащил, лежало рядом, будто приклеенное.

В лабораторию неожиданно вбежала со сбившейся прической Серафима и сразу напустилась на Владимира.

— Я так и знала, что дружба с пространственниками к добру не приведет. Он там? — она кивнула на сферу.

— Успокойся, Серафима, — мягко сказал Владимир. — Тока жив и здоров. Он сидит на потолке и жует вкусную вещь.

— На потолке?

— Я имею ввиду на полу, просто перевернутое изображение.

— Но почему на полу?

— Ему так удобнее.

— Сделайте так, чтобы я его видела.

— Для этого нужен тайгот, а он разрушен. Но ты, Серафима, можешь видеть Току через Шурика, он тебе будет рассказывать и отвечать на твои вопросы. Ты согласен, Шурка? У тебя больше свободного времени.

Я согласился. А Тока, подкрепившись, отодвинул в сторону сумку, прислонился к стене и, вытянув ноги, запел. Кто-то по движению губ определил, что Тока поет шуточную любовную песню про мотылька и кузнечика. Это немного успокоило Серафиму. Она была сильно обижена на супруга, жаловалась, что он ее плохо слушается и, что самое обидное, скрывает от нее свои намерения. Почему бы не посоветоваться, прежде чем лезть в это проклятое антивремя, она бы поняла его.

— А поняв, пустила бы? — спросил Владимир.

— Ни за что! Он бы сидел дома под запором. А ты как думал! Так-то он хороший, но зачем тайком? Восемь часов назад ушел из дому, и вы бы знали, как грустно и нежно смотрел он на меня. Я чувствовала что-то неладное, но не знаю почему не остановила его. И вот только недавно случайно нашла записку, — Серафима достала из сумочки бумагу и развернула ее.

Я успел прочитать: «Дорогая Симочка! Я ненадолго…»

— Спасибо, хоть поставил в известность, — чуть не плача, проговорила Серафима и спрятала бумагу. — Оказывается, он жертвовать собой пошел, ненаглядный мой.

— Никакой жертвы не будет. Не надо так думать, думай о приятном. Как твой мастодонт живет?

— Динозавр что ли? Выдумал тоже, мастодонт. Он-то живет, развивается, а мой единственный … что б вас всех …. Делайте, что хотите, но чтобы муж мой был здесь, рядышком стоял.

— Делаем, делаем.

Тока шмыгнул носом, поковырял мизинцем в ухе и поднялся. Потянулся и зевнул. Подозрительно помявшись, направился искать, судя по всему туалет. Ориентируясь на ощупь и наткнувшись несколько раз на стенку сферы и оборудование, он понял, что туалет от него отрезан и стал мяться еще сильнее. Это осложняло и без того сложное положение. Но Тока — молодец, догадался залезть в отсек приемника несвежей одежды и захлопнул за собой люк. Скоро он вылез оттуда и не забыл закрыть люк.

— Обратите внимание! — взволнованно крикнул Гек Финн. — Родинка у Токи была в правой части подбородка, теперь она в левой.

Значит, и Тока стал шиворотом-навыворотом, мы видели его как в зеркале, но в отличии от изображения, мы видели живого человека, он стал левшой, сердце его — справа. Неужели организм Токи каким-то образом перестроился? Может, это и есть одно из главных свойств антивремени — самым чудодейственным образом изменять анатомию живых существ!