Феномен - Александр Шепиловский

— Не специалист. Отдаю это вам. Сделайте повесть или роман. Какие будут вопросы, я всегда к вашим услугам, всегда проконсультирую.

— Бесполезно! — махнул рукой фантаст и поведал мне о трудностях издания своей единственной книги, сколько было нервотрепки, волокиты и бесчисленных отсрочек. Посетовал, что фантастики не хватает, ее любят, ищут, но издатели с бессмысленным упрямством издавать не хотят. А классическая фраза-отговорка «ввиду загруженности портфеля издательства» ему уже во сне снится. Облегчив душу, фантаст показал папки с рукописями.

— Они не превратятся в книги, разве что после моей смерти. У нас это умеют. В союз уже стыдно ходить, в издательстве противно напоминать о себе. А вы не смотрите на меня, дерзайте, пишите. Не думайте, что кто-то будет читать и специально выискивать недостатки. Пишите как бы для себя, пишите так, как рассказывали, — замечательно должно получиться. А потом отдайте в союз, может, будете удачливее меня. Дай-то бог!

А что, если попробовать? Мне даже будет интересно вспоминать. За работу! А там уж как пойдет. Не выйдет книга, что ж, дети и внуки мои будут читать рукопись. А выйдет — прекрасно, хвала тому пока неизвестному издателю. Я не боюсь большой аудитории. Пусть люди имеют хоть самую малость представления о жизни в будущем и знают, что возможности человека беспредельны, что нет конца познаниям. Может, попадется книга и ученому, даже маститому, который прочитает последнюю страницу, если, конечно, доберется до нее, и усмехнется: «Наворотил!». Можно с уверенностью сказать, что он и мысли не допустит о правдивости прочитанного, он вовсеуслышание заявит, что многие явления, процессы и проекты в принципе неосуществимы, а кое-где и явной антинаучностью попахивает. Что ж, отчасти он будет прав, потому что судит об этом, исходя из развития науки своего времени, основываясь на последних представлениях о физике вакуума, о пространстве и времени. У него — твердо устоявшиеся концепции, разрушить которые могут только знания добытые колоссальным трудом последующих поколений. Меня методично и аргументировано, ссылаясь на незыблемость мировых констант, могут разгромить в пух и прах, забывая, что аргументы эти справедливы лишь на данном этапе познания мира. Я же со своим скудным умишком не сумею опровергнуть железных доводов оппонентов. Сюда бы Владимира с Геком Финном и Потапова с Поповым, они бы утерли нос кому угодно и поодиночке и вместе взятым.

К слову сказать, теорию относительности Эйнштейна когда-то не приняли его современники, пока отдельные положения теории не получили блестящие экспериментальные подтверждения. Скажи все тому же великому Ньютону, что можно слышать и видеть прямо перед собой людей и события, происходящие за морями-океанами, то вряд ли он в это поверил. Наука семнадцатого века сказала бы — это невозможно, антинаучно. А у нас школьник может рассказать принцип работы обыкновенного телевизора, хотя если вдуматься, то это тоже очень УДИВИТЕЛЬНО. Мы просто не замечем, привыкли к нашим очевидностям.

В общем, что было со мной, то было. И никуда от этого не денешься. До свидания! Приглашаю в гости, посидим, побеседуем. Чай индийский достал. Жить я буду долго, от многих болезней застрахован. И думается, что я должен получить весточку от Сьинги, она не успела сказать мне что-то важное. А может, и Владимир даст знать о себе, позовет на помощь Потапова и Попова, перевернет все вверх дном, но найдет способ связаться со мной. Он такой. Вовку жалко: вернется из гауцсика, а меня нет. Расстроится, маленький. А Юля будет меня ждать? Бестолковый, конечно, вопрос.

Но вопросы идут, их множество, а ответов нет.

Пока нет…

---