Вечный колокол - Ольга Денисова

— Новгород раздавит твою дружину, — презрительно ответил на это Волот, — и ты знаешь об этом.

— Я — воин. Что прикажет мне Псков, то я и сделаю. Прикажет отступить — я отступлю. Прикажет стоять насмерть — и я умру, защищая его землю.

— Ты говоришь так, словно ты наемник, проливающий кровь за того, кто больше платит! — скривился Волот.

— Я и есть наемник. И Псков платит мне так, как не согласился платить никто: любовью и доверием.

— Но ты же понимаешь, Псков не будет свободным никогда — либо мы, либо немцы. В свободе Пскова нет никакого смысла!

— Я — понимаю. И вече понимает тоже, будь уверен, — литовец посмотрел на Волота сверху вниз, — но Псков не станет расплачиваться за твои ошибки, князь. Псков не даст ни денег, ни людей на войну с татарами. Ты прохлопал мир на востоке, с таким трудом завоеванный твоим отцом. И когда Новгород ставил тебя на княжение, он не спросил псковичей, а хотят ли они, чтоб ими управляли новгородские бояре. С тех пор как умер Борис, псковские земли беззастенчиво грабят, прикрывая грабеж твоим именем и решениями твоей думы. И пока ты этого не остановишь, нам легче жить под угрозой войны, чем под гнетом твоего боярства. Псковские земли не так богаты, и не так велики, но, потеряв их, ты лишишься торговых путей и союзов. У тебя нет сил на войну с нами, и если ты ее начнешь, то потеряешь гораздо больше, чем приобретешь. Считай, что это наш ответ на год твоего княжения.

— Вы воспользовались минутной слабостью Новгорода. То, что вы сделали — предательство.

— Мы воспользовались твоими ошибками, а не минутной слабостью Новгорода. Твоими собственными, князь. И это не самая высокая плата за ошибки, поверь. И почему ты называешь предательством наше нежелание платить за них вместе с тобой? Мы не ставили тебя на княжение.

— Вы признавали власть Новгорода, а значит, дали ему право на принятие решений за вас.

— Пока власть Новгорода была в надежных руках — мы ее признавали. Но отдаваться на милость стервятников, разоряющих нашу землю — это не верность, а глупость. Платить своими жизнями за то, что пьяные новгородцы прирезали сотню татар? Зачем нам это нужно?

— Может быть затем, чтобы пьяные псковичи могли позволить себе прирезать сотню немцев и не опасаться войны? — вскинул глаза Волот.

— Псковичи миром дорожат, и торговыми союзами не бросаются. Наши крепостные стены держат на своих плечах всю тяжесть вражеских вторжений, а не ваши. Новгород мира не ценит, потому что не помнит войны. Одно дело ходить в далекие походы и возвращаться с победой и добычей, и совсем другое — встречать врага у себя дома, смотреть, как горят свои дома, как насилуют жен и сестер, как убивают отцов и матерей.

— Для войны не нужен повод. Для войны нужны благоприятные обстоятельства. Новгород совершает одни ошибки, а Псков — другие. Не менее дорогие, и для нас, и для вас.

— Ты сам отвечаешь на свой вопрос, князь, — рассмеялся Тальгерт, — Новгород придет на помощь Пскову в любом случае, а Псков может позволить себе этого не делать. Мы нужны вам больше, чем вы — нам. Поэтому мы будем изъявлять свою волю, устанавливать свою власть на своей земле, определять торговые пошлины, открывать и закрывать пути на свое усмотрение.

— До того дня, пока Новгород не повернет на вас свое войско!

— Новгород не повернет на нас свое войско, пока под ним шатается Москва, пока он воюет с татарами, пока усмиряет Киев, пока… пока власть в нем не вернется в твердые, надежные руки, которым мы, возможно, согласимся подчиниться.

— Почему бы вам тогда не подчиниться твердой руке Ливонского ордена? Или польского короля? — Волот сузил глаза, понимая: это проигранный спор.

— Потому что они смотрят на нас, как на чужаков. Потому что они придут сюда не обирать — владеть нами. И зачем нам нужна чужая твердая рука, если Новгород все равно не оставит нас и войной на нас не пойдет?

— Ты так уверено говоришь об этом, как будто знаешь, о чем думает новгородское вече. Ты так говоришь, будто война не принесет псковской земле смертей и разорения!

— Отделение Пскова не приблизит и не отсрочит войны на западе. Дата ее начала решается не нами и зависит не от нас.

— А от кого? — спросил Волот, и тут же прикусил язык, так наивно прозвучал этот вопрос.

— От заключения военного союза между Крымом и Османской империей. Если этот союз будет заключен, война может и не потребоваться. Впрочем, не возьмусь говорить, но пару жирных кусков у Руси, наверное, оттяпают.

— Почему же война не потребуется?

— Тебе предложат военные союзы, на таких условиях, от которых ты не сможешь отказаться. Но рано или поздно эти союзы подведут тебя под их власть.

— А зачем им тогда эти жирные куски? Если они в конце концов рассчитывают получить все?

— Перекрыть тебе пути и встать под твоими стенами. В первую очередь на линии Копорье — Орешек — Ладога. Потом — Псков, потом, возможно, Смоленск.

Волот слушал литовца, раскрыв рот. Ивор никогда не говорил с ним о большой военной политике, он учил его ведению боя, построению войск, расположению обороны и переходам в наступление, размещению пушек и внутреннему устройству крепостей. Но никогда Волот не думал о том, что заключение союза между Крымом и османами может повлиять на начало войны с Западом. Никогда за все время своего княжения он не чувствовал себя настолько ничтожным, никогда не представлял всего размаха дел и явлений, с которыми легко справлялся его отец.

И постепенно, по мере того как Тальгерт раскрывал ему один секрет за другим, князь начинал понимать, в какую ловушку попался. Вернигора смотрел на мир со своей колокольни, и, какой бы высокой она не показалась Волоту вначале, псковский князь сидел гораздо выше и смотрел гораздо дальше. А ведь Волот едва не послушался главного дознавателя, едва не уверился в том, что Новгород нельзя оставить неприкрытым. Как только ополчение повернется к западным границам, так сразу турецкий султан вступит в войну на стороне Крыма. Как только ополчение уйдет из Новгорода на юг, обнажив северо-запад, так сразу шведы ударят по Ладоге, а Ливонский орден — по Копорью и Изборску. Потеряв всего одного союзника — Амин-Магомеда — Русь подставила себя под удар с обеих сторон. А ведь Амин-Магомед — это многотысячная конница, хоть и легкая, но быстрая и сильная…

Прошло немало времени, пока Волот решился прямо спросить:

— Как ты думаешь, что мне делать? Поворачивать ополчение на Москву или на запад?

Псковский князь усмехнулся и потер пальцами длинный ус.

— Мне было бы выгодно сказать тебе — поворачивай на запад. Пскову, которому я служу, тоже было бы выгодно именно это. Но я скажу тебе — поворачивай на юг. Потому что это выгодно Русскому государству. Поверни на запад, и сначала ты потеряешь Москву, а вслед за ней — Киев. Они раздробят Русь на куски, а потом возьмут каждый из них в отдельности, они будут то твоими союзниками, то добрыми покровителями, то ненасытными врагами. У них тысяча способов справиться с тобой. Русь обезглавлена, и никто не упустит своего. Твоя цель — не дать им раздробить государство. Псковское вече может кричать о свободе Пскова, но Псков никуда от тебя не денется. Киев же будет выбирать, кому платить дешевле — Великому княжеству Литовскому или османскому султану, Москва… Москва будет надеяться взять над Новгородом верх, и очень быстро превратится во врага, привлекая на свою сторону и восток, и запад. А за ними — владимиро-суздальские князья, а за ними — Нижегородские земли. Поворачивай на Москву, гаси этот пожар в зародыше. А Псковская земля прикроет Новгород. Как всегда. И никому не говори о том, что это мой совет — вече порвет меня на куски и спляшет на моих останках.