Первая просека - Александр Грачев

Захара бросило в жар.

— Благодарю вас, — заулыбался он. — А скажите, доктор, в армию я годен?

— В технические войска вполне!

— А вы можете дать мне такую справку?

— На какой предмет?

— Хочу, чтобы поставили на военный учет, а то я числюсь в военкомате как ограниченно годный.

— Моей справки для этого не требуется. Просто подайте заявление, и вас переосвидетельствуют. А справку для аэроклуба вы сейчас получите.

Счастливым было это лето для Захара. Диплом техника-механизатора строительных работ, перспектива годности по состоянию здоровья в технические войска — о чем еще он мог мечтать!

Сразу же, не заходя домой, он отправился в аэроклуб и положил на стол комиссара врачебную справку.

— Вот, годен! — сказал он, сияя.

Комиссар пробежал глазами бумажку.

— Очень хорошо. Сегодня в восемь вечера на занятия парашютного кружка. Будете заниматься в группе инструктора Гурилева.

Домой Захар явился запыхавшись. Настенька уже вернулась с работы и привела Наташку.

— Женушка, дочка! — кричал он еще с порога. — Ваш отец — парашютист!

— Чему радуешься, дурачок! — с укором сказала Настенька. — Тому, что теперь мне прибавится тревог?

За эти дни она уже как-то смирилась с идеей Захара стать парашютистом. Но кто осудит женщину, подругу и мать, если она тревожится о своих близких? Настенька не принадлежала к той категории людей, которые ищут подвига, славы. Ей просто хотелось хорошо и спокойно жить, растить дочку, любить мужа, трудиться, как трудятся все.

— Но это еще не самое главное, — возбужденно говорил Захар. — От переломов следа не осталось, так и сказал врач!

— Вот это настоящая радость! — просияла Настенька. — Правда, Зоря?

— Еще бы не правда! Иначе разве допустили бы меня в аэроклуб? Знаешь, мне сказали, чтобы я прошел в военкомате перекомиссию, — соврал Захар. — Должен стать на военный учет как вполне годный к службе в армии.

Захар щадил Настеньку и решил, что не грех и приврать.

Поиграв с Наташкой и пообедав, он заторопился в аэроклуб.

Настенька поцеловала его.

— Ну, счастливо тебе, Зоря!

Десять дней длилась теоретическая учеба парашютистов. Вел занятия в основном Гурилев. Захар немало подивился его командирским качествам: ведь Миша — Захар хорошо это знал — и дня не прослужил в армии. Строг он был и с Захаром, называл его не иначе, как «товарищ Жернаков», и всякие шуточки-прибауточки будто отроду не были свойственны Гурилеву.

Наконец настал этот долгожданный день поездки на аэродром. Накануне весь вечер парашютисты занимались тренировкой. Раз десять каждый из них сложил и разобрал только те парашюты — основной и запасной, — с которыми он будет прыгать. Гурилев в этот вечер был бледен от волнения. Он отстранил от прыжков трех человек, которые допустили ошибку на укладке. Захаром он остался доволен — внимательность и добросовестность Жернакова сказались и здесь.

Аэродром находился в шести километрах от города, на ровном зеленом поле неподалеку от Амура. Пока грузовик мчался по пыльной дороге, ребята, одетые в синие комбинезоны и шлемы, горланили песни. И пение, и мысль о предстоящем прыжке с парашютом, и специфический запах комбинезонов — все это наполняло душу Захара давно забытым радостным чувством.

Но вот и аэродром. В конце поля толпа людей в комбинезонах, самолеты ПО-2. В воздухе стрекочут моторы, кружится несколько машин.

Гурилев высунулся из дверцы кабины, крикнул ребятам в кузове:

— Сейчас подъедем, быстро спрыгивайте! Скомандую построение и доложу начлету. Понятно?

— Есть! — гаркнули в один голос парашютисты.

Грузовик развернулся, мягко затормозил. И тотчас же раздалась зычная команда Гурилева:

— Становись! Направо равняйсь! Смирно!

Миша четко печатает шаг и, подойдя к плотному пареньку в летной форме, рапортует:

— Товарищ начальник летной части, очередная группа парашютистов в составе девяти человек прибыла для прохождения практических занятий. Теоретический курс все закончили на «отлично».

Начлет мягким, пружинящим шагом приближается к строю, проницательно прощупывает всех глазами, спокойно говорит:

— Здравствуйте, товарищи!

— Здрасьть!

— Та-ак. Ну, не боитесь прыгать?

Строй загудел приглушенно, кто-то засмеялся.

— Конечно, нет!

— Значит, теорию закончили на «отлично»? Это хорошо. Даю вводную. Вы покинули самолет, раскрыли парашют. Ветер начинает сносить вас на Амур. К прыжку в воду вы не подготовлены. Ваше решение? Отвечайте вы, товарищ правофланговый.

— Есть отвечать, — четко сказал Захар. — Убираю слегка стропы со стороны Амура, внимательно слежу за скоростью и направлением скольжения. Если скорость скольжения мала и угол спуска велик, начинаю убирать соседние стропы — справа и слева — до допустимого предела. Отпускаю стропы, когда скорость и угол спуска показывают, что опущусь на землю, но не ниже пятидесяти метров.

— Решение правильное!

Потом начлет поставил еще несколько вводных задач и сказал Гурилеву флегматично:

— Готовьте товарищей к прыжкам. Сейчас закончится тренировка учлетов, и начнем вывозить ваших.

Начальника летной части Комсомольского аэроклуба Петю Кныша долго будут вспоминать добрым словом все те, кто учился у него парашютному делу.

В свои двадцать пять лет он уже многое испытал. В детстве беспризорничал, воспитывался в детдоме. В восемнадцать лет поступил в летную школу, окончил ее, служил в истребительной авиации. В одном из ночных учебных боев истребителей он своей машиной случайно протаранил «противника», и оба самолета развалились по частям. Петя Кныш успел выпрыгнуть с парашютом, его же «противник», закадычный друг, так и упал на землю вместе с обломками. Возможно, что он сразу погиб или был тяжело ранен еще во время столкновения истребителей и не мог выпрыгнуть.

Кныш был осужден на три года. Но вскоре его освободили без права служить в военной авиации. Пригодился он в аэроклубе.

Петя Кныш отошел к группе инструкторов и учлетов и, запрокинув голову, стал наблюдать за самолетами, кружащими в небе.

— Где машина Маресьева? Ага, вон он, на виражах. Та-ак, та-ак. Хорошо, хорошо, — комментировал он. — Эх, черт, поглубже бы! А это, кажется, Ткачев там делает перевороты через крыло? Ах, как он торопится, нельзя же так насиловать машину!

Он водил глазами по небу, где одновременно кружились в разных зонах четыре машины, и делал замечания. Это была своеобразная лекция для учлетов и инструкторов, которые окружали его.

— Товарищ начлет, Маресьев заходит на посадку, — доложил инструктор. — У него скольжение на крыло почти до самой посадки.

— Ясно, — сказал Кныш и повернулся к западу, откуда должен начинать скольжение Маресьев.

Там почти на километровой высоте подходил к аэродрому самолет. Вот он ближе-ближе. Даже Кныш не вытерпел, ругнулся:

— Ведь промажет, стервец, не успеет сбросить высоту!

Но тут шум мотора приутих, машина круто склонилась на левое крыло и стала быстро скользить вниз, вбок. Потом спокойно перевалилась на правое крыло и продолжала скользить. Так, перевалившись три-четыре раза, самолет оказался почти у самой земли, неподалеку от взлетного поля. Тут он мгновенно лег в горизонтальное положение, мотор взревел, и машина почти ровно, лишь чуть склоняясь к земле, пошла к полю.

— Молодец! — вырвалось у Кныша. — Классически сбросил высоту, у самой точки!

Он первый кинулся навстречу самолету, когда тот, подняв клубы пыли, подруливал к командному пункту.

В последний раз качнулся вправо-влево пропеллер, мотор чихнул, и машина замерла. Из кабины неторопливо вылез на крыло невысокий плотненький паренек со смуглым лицом, соскочил на землю и расторопно подошел к Кнышу. Приложив ладонь к шлему, он звонко доложил:

— Товарищ начальник летной части, учлет Маресьев закончил выполнение очередного упражнения — виражи и скольжение на крыло.

— Ставлю вам оценку «отлично», товарищ учлет! Молодец, Алеша, — добавил он запросто, пожимая руку своему любимцу.

Кто же знал, что пройдет время и этот паренек, рабочий мехкомбината, станет человеком-легендой! Даже Петя Кныш, который неизменно ставил Алеше Маресьеву оценку «отлично», даже он не мог бы предвидеть этого.

Легендарный город родил легендарных героев — в этом, наверное, была какая-то своя закономерность.

…Наконец очередь дошла и до парашютистов. Все это время они сидели на травке возле своих парашютных ранцев, жадно наблюдая за тем, что происходит на аэродроме.

— Построить парашютистов, — приказал Кныш Гурилеву.

Десять секунд — и все в строю.

— Ну так вот, — заговорил Кныш перед строем. — Сейчас мы вас обкатаем. Знаете, что это такое? Просто повозим по воздуху. А потом посмотрим на ваше самочувствие, и уж тогда повезем на прыжки. Инструкторам — по машинам! — скомандовал он. — Новикову — отставить, я сам полечу на вашей машине. Та-ак. — Он бегло окинул взглядом строй, остановился на правофланговом. — Вот вы, товарищ, полетите со мной. Залезайте в кабину «семьдесят пятой» и пристегивайтесь ремнями.