Первая просека - Александр Грачев

Каргополову стоило немало труда разъяснить гостю разницу между изготовлением электрических лампочек и электросваркой. Поняв свое заблуждение, Киле Лук пришел в отчаяние. Как же это так он мог ошибиться — ведь смотрел кино, читал в книгах, видел своими глазами — и ошибся! А может, главный руководитель комсомола сам чего-то не понимает? Или нарочно сбивает с толку, думает, что перед ним просто мальчик и делать ему лампочки еще рано? Вот, пожалуйста, посмотри паспорт — восемнадцатый год весной пошел. Вот учетная книжка колхозника, посмотри, убедись, сколько выработал трудодней за полгода. Ну что, мальчик? А трех медведей, девятнадцать диких кабанов, с полдюжины сохатых, несчетно белок — кто это добыл в тайге, не Киле Лук?

Хорошо, он сам пойдет на ТЭЦ и своими глазами убедится, кто правду говорит, — Киле Лук или руководитель комсомола.

Он пришел в горком комсомола лишь на следующее утро. Уборщица рассказала, что он сидит здесь, на порожке, с рассвета и ругается, почему Каргополов так долго не является на работу. Рыбаки в колхозе в этот час уже бросают невода.

— Однако, ты правда говори! — Этими словами Киле Лук встретил Каргополова на пороге горкома. — А почему ты не говорил, что синие огоньки сибко интересно работают? Моя хочу там работа делать. Давай бумага! — выпалил он единым духом.

— Подожди, давай поговорим как следует, — отвечал Каргополов, вводя Киле Лука под руку в свой кабинет. — Ты где устроился-то, где ночевал?

— Моя на берегу ночуй, лодка сыбко много. Маленько холод, озябкал.

— Так прямо на камнях и спал?

— Зацем на камнях? Кабанья скура стели.

— А завтракал-то?

— Маленько юкола кусай.

— Да-а… Ну, ты прямо молодец, Киле Лук! — похвалил его Каргополов. — Быть, видно, тебе большим человеком.

— Хочу быть больсым целовеком, — подтвердил Киле Лук. — А то це, понимаес, знай охота да рибалка. Синие огоньки хоцу делай.

— А вещи где оставил?

— Знакомый стороз сказал — дербакадер неси склад. Вот бумазка дали. — Он вытащил документы из-за пазухи, достал из паспорта квитанцию камеры хранения багажа, торопливо протянул ее Каргополову.

Тот с подчеркнутым вниманием прочитал ее вслух, вернул юноше.

— Тогда все хорошо, — сказал Каргополов. — А деньги у тебя есть?

— Тебе плати надо? — с готовностью вскинулся Киле Лук и вновь торопливо полез за пазуху.

— Да нет же. — Каргополов едва сдержался, чтобы не рассмеяться. — Я спрашиваю: есть на что жить, пока зарплату получишь?

— Есть, сто двадцать рублей и пятьдесят две копейки. Однако, ты быстрее давай бамажка на ТЭЦ. Идти работай хочу, — нетерпеливо добавил он.

— Сейчас, сейчас организуем. — Каргополов взялся за телефонную трубку.

Оказывается, на ТЭЦ уже знали о Киле Луке и поняли, что он хочет научиться управлять электричеством, иначе говоря — машинами. Каргополову сказали, что для начала его обучат специальности электромонтера и направят в вечернюю школу. Поселят же нанайца в бараке Энергостроя, в комнате, где живут молодые электромонтеры.

— Ну что ж, все устроено, товарищ Киле Лук. — Каргополов поднялся, подал ему руку. — Желаю тебе успеха. Заходи.

— Молодец! — горячо воскликнул Киле Лук. — Тебе хоросый комсомола. Однако, зима таскай тебе сохатина торбаза. А бамага?

— Никакой бумаги не нужно, все так обговорили.

— Прощай. — Киле Лук дважды тряхнул руку Каргополова и валкой походкой вышел из кабинета.

Спустя неделю Каргополов позвонил на ТЭЦ.

— Ну, как там мой подопечный, будет толк? — спросил он главного инженера.

— Исключительно сообразительный паренек! — воскликнул тот. — И главное — послушный, дисциплинированный. Сначала его не оставляли без надзора — сами знаете, всюду токи высокого напряжения. Теперь понял сам и ни к одному предмету не прикасается, прежде чем не спросит, можно или нет. Прикрепили к нему инженера Марунина, чтобы обучал, ходит в кружок техминимума. Электромонтер получится из него хороший. Да, кстати, заметьте себе, если интересно, это тридцать восьмая национальность в нашем коллективе.

А еще месяца через три Каргополов увидел в местной газете портрет Киле Лука и большой очерк «Синие огоньки». В нем рассказывалось о том, как нанайский паренек стал электромонтером.

В тот же день Киле Лук прибежал в горком комсомола. В руках у него была газета.

Как он изменился! Его крепкую, мускулистую фигурку облегала свежая голубая футболка с белым воротничком, черные брюки были отглажены, стрижка под бокс очень шла ему.

— Здравствуй, товарис Каргополов! — еще в дверях приветствовал он секретаря горкома. — Вот принес газета. Читай! — Он услужливо развернул перед Каргополовым страницы газеты. — Киле Лук знает весь город!

Он долго не уходил от Каргополова — во всех подробностях описывал, как устроена ТЭЦ, какое там высокое напряжение тока, как нужно обращаться с проводами и инструментом на прокладке линий электропередачи.

— Сейчас тянем новую линию, — докладывал он. — Норма выполняем не меньше полторы. Премия получил, купил хоросый костюм, вот брюки от него. — Он встал и повернулся кругом, словно на примерке. — Теперь к зиме куплю пальто с церным воротником, сапку меховую и портфель.

— Зачем портфель? — спросил Каргополов, пряча улыбку. Он знал о пристрастии нанайцев к портфелям, галифе, к военным фуражкам. Но в данном случае речь шла не о праздном увлечении.

— Как зацем? А в сколу с цем ходить? — удивился Киле Лук. — Пятый класс, понимаес, поступил, вецерняя скола.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Захар кончал строительный техникум. Ему потребовалось пять лет вместо обычных трех. Последний год учебы был особенно напряженным. Читались дополнительные лекции. Сам Викентий Иванович Саблин вел курс по сопромату, Прозоров — технологию строительных материалов, Липский — конструкции гражданских сооружений. Среди лекторов оказался и Марунин.

Захар ахнул, увидев его в аудитории. Директор техникума, знакомя с новым преподавателем, объявил, что Сергей Николаевич Марунин, по специальности инженер-электрик, будет читать предмет «электрические строительные машины». А Захар как раз заканчивал отделение механизации строительных работ.

Когда директор вышел из аудитории, Марунин, элегантно одетый, строгий, синеглазый красавец, улыбнулся и сказал:

— Ну что ж, друзья, давайте знакомиться. С теми, с кем не знаком. Кое-кого я уже знаю. Здравствуй, Жернаков! Очень рад видеть тебя здесь!

— Здравствуйте, Сергей Николаевич. — Захар почтительно, по привычке, встал со своего места. — Мне тоже приятно видеть вас нашим преподавателем.

После лекции, очень понравившейся всем своей простотой и доходчивостью, Захар подошел к Марунину.

— Еще раз здравствуйте. — Он пожал руку старому знакомому. — С приездом вас!

— Спасибо. Но как ты возмужал, дружище! И тот и не тот, строгости, собранности, я бы сказал, больше стало. Давай присядем где-нибудь. Кури! — Марунин протянул раскрытую пачку «Казбека».

— Спасибо, не научился.

Они подвинули скамейку к дверям, чтобы дым уходил в коридор, и уселись рядом.

— А я часто, брат, вспоминал в Ленинграде и друзьям рассказывал о нашей эпопее строительства шалашей. Помнишь рогожное знамя? — Он от души расхохотался, запрокинув голову. — А попытку к бегству на ручном моторе! Вот ведь авантюристы были! Я потом не раз в душе благодарил тебя и Брендина. Помнишь ту ночь?

— Еще бы! — Захар скупо улыбнулся. — Очень вы тогда правильно сделали, что отлупили Еремкина. Кстати, не знаете, где он сейчас? Я его что-то давно потерял из виду.

— Да он же сбежал в то же лето, в тридцать втором. Ну и прохвост был! И весь какой-то мутный и криводушный. — Марунин помолчал, сделал глубокую затяжку, подумал вслух: — Да-а, трудное и героическое было время. Настоящая школа мужества!

— А вы, Сергей Николаевич, давно вернулись в Комсомольск? — спросил Захар.

— Слушай, Захар, не обращайся ко мне, пожалуйста, на «вы», — мягко и весело запротестовал Марунин, — ведь я, можно сказать, в подчинении у тебя был!

— Да как-то не могу привыкнуть. То было одно время, а теперь совсем другое.

— Все равно. Ты говоришь, давно ли я вернулся? В середине августа. Потянуло, брат, да так, что невмоготу стало. Я ведь еще в прошлом году закончил институт, стал работать на реконструкции Балтийского завода. Не пропускал ни одной заметки в газетах о Комсомольске. Особенно взволновало описание встречи участников велопробега Орехово-Зуево — Комсомольск. На фотографии митинга увидел много знакомых лиц, в том числе узрел будто даже твое. Был там?

— Был, действительно.

— Видишь, как вглядывался! Как будто это мой родной город. И вот в конце концов не вытерпел, попросился в Комсомольск. Со скрипом, но откомандировали.