Без права на ошибку - Ли Чайлд

что отправить вице-президенту сообщение напрямую, минуя Секретную службу, невозможно. Кто знает адрес Фролих. Вы когда-нибудь слышали об утином тесте? Если нечто выглядит, как утка, плавает, как утка, крякает, как утка, и ходит, как утка, значит это и есть утка.

Стайвесант ничего на это не сказал. Бэннон посмотрел на часы. Достал из кармана мобильный телефон и положил его перед собой на стол. Немного помолчал, а затем добавил:

– Я продолжаю придерживаться своей версии. И теперь я уже практически не сомневаюсь, что оба злоумышленника из ваших людей. Если, конечно, вот этот телефон сейчас не зазвонит и не окажется, что Ричер прав.

И телефон тут же зазвонил. Зазвучала скрипучая версия известной классической увертюры – нелепая в повисшей невеселой тишине. Бэннон нажал на кнопку. Глупая мелодия стихла. В трубке, должно быть, кто-то обратился к нему словом «шеф», поскольку он сказал «да». Секунд восемь или девять Бэннон молча слушал, затем дал отбой и положил мобильник обратно в карман пиджака.

– Из Сакраменто? – поинтересовался Стайвесант.

– Нет, – ответил Бэннон. – Местный. Нашли винтовку.

Все, за исключением Суэйна, отправились в Гувер-билдинг – в лаборатории ФБР. Там, впрочем, собрались эксперты, очень на Суэйна похожие, – ученые-теоретики, которых вытащили из дома. Одеты они были как отцы семейства, рассчитывавшие остаток дня проваляться перед телевизором, наблюдая за футбольным матчем. Кое-кто успел выпить пару кружек пива – это было заметно с первого взгляда. Одного из экспертов Нигли немного знала: они виделись, когда она стажировалась в лабораториях много лет назад.

– Ну что, «Вайме Mk-два»? – спросил Бэннон.

– Без всякого сомнения, – ответил один из специалистов.

– Серийный номер?

– К сожалению, вытравлен кислотой, – покачал головой специалист.

– И ничего нельзя сделать?

– Нет, – снова покачал головой тот. – Если бы номер был штампованный, мы могли бы проникнуть в структуру металла под ним, найти разрушенные кристаллы и восстановить цифры, но эта фирма использует не штамповку, а гравировку. Тут уж ничего поделать нельзя.

– Где винтовка сейчас?

– Обрабатывается специальным паром для получения отпечатков пальцев, – ответил специалист. – Но, кажется, надежды нет. Рентгеноскоп ничего не показал. Лазер тоже. Все отпечатки стерты.

– Где нашли оружие?

– В том самом здании склада. За дверью одной из комнат на третьем этаже.

– Полагаю, там преступники и выжидали, – сказал Бэннон. – Затаились минут на пять, а потом в разгар хаоса незаметно выскользнули. Хладнокровные типы.

– А что с гильзами? – спросила Нигли.

– Не нашли ни одной, – ответил специалист, – видимо, ребята за собой убрали. Зато есть все четыре пули. Три сегодняшние от удара о твердую поверхность расплющились. Но образец из Миннесоты сохранился практически целым благодаря мягкой почве.

Он подошел к лабораторному столу, где на чистой белой кровенепроницаемой бумаге лежали пули. Три от удара действительно расплющились и превратились в бесформенные сгустки металла. Одна из этих трех осталась чиста – та самая, что пролетела мимо Армстронга и врезалась в стену. Две других были испачканы почерневшими остатками мозгов Кросетти и кровью Фролих. Остатки человеческих тканей пригорели к раскаленной поверхности, отпечатались на медных оболочках характерным узором. Но потом, когда пронзившие тела пули столкнулись с еще одним препятствием, узоры разрушились. В случае Фролих таким препятствием стала стена приюта. В случае с Кросетти – скорее всего, стена коридора. Пуля же из Миннесоты выглядела как новая. Земля фермерского двора очистила ее от любых следов.

– Принесите винтовку, – велел Бэннон.

Его приказ исполнили. Винтовка все еще распространяла запах горячего суперклея, парами которого ее окуривали в надежде найти скрытые отпечатки пальцев. Угловатое, ничем внешне не примечательное оружие. Сохранилась заводская эпоксидная краска, черная. Короткий затвор, ствол тоже относительно короткий, удлиненный за счет толстого глушителя. С помощью специального кронштейна сверху прикреплен мощный оптический прицел.

– Прицел не родной, – заметил Ричер. – Это «хенсольдт». Винтовки «вайме» обычно используют с «бушнеллом».

– Да, – подтвердил другой эксперт, – ее модифицировали. Мы тоже обратили внимание и уже отметили это в отчете.

– Где модифицировали, на заводе?

– Не думаю, – покачал головой эксперт. – Качество работы, конечно, высокое, но явно не заводское.

– И о чем это говорит? – спросил Бэннон.

– Не совсем понимаю, – признался Ричер.

– «Хенсольдт» лучше, чем «бушнелл»?

– Я бы так не сказал. И тот и другой прекрасные прицелы. Как, например, автомобили «БМВ» и «мерседес». Как фотоаппараты «Кэнон» и «Никон».

– Значит, это вопрос личных предпочтений?

– Только не предпочтений того, кто работает на правительство, – сказал Ричер. – Например, что бы вы сказали штатному фотографу, который прибыл на место преступления и заявил: «„Никон“, который вы выдали, мне не нравится, я хочу работать с „Кэноном“»?

– Наверное, сказал бы, чтобы он проваливал к чертям собачьим.

– Вот именно. Он должен использовать тот инструмент, который есть в наличии. Не представляю, чтобы государственный работник отправился к тому, кто в организации отвечает за снабжение оружием, и сказал, что тысячедолларовый «бушнелл» надо выкинуть на помойку только потому, что этому работнику больше нравится тысячедолларовый «хенсольдт».

– Так зачем поменяли прицел?

– Не совсем понимаю, – снова сказал Ричер. – Может, прежний был поврежден? Если винтовку уронить, то прицел вполне может повредиться. Но в правительственной конторе при ремонте просто поставили бы другой «бушнелл». В таких организациях покупают не одни винтовки, а сразу вместе с ящиками запчастей.

– А если предположить, что комплектные прицелы у преступников кончились? Ведь прицелы повреждаются довольно часто?

– Думаю, в таком случае они вполне могли бы взять «хенсольдт». «Хенсольдты» обычно поставляются с винтовками «ЗИГ». Вам надо еще раз просмотреть списки покупателей оружия и выяснить, кто приобретает для своих снайперов и «вайме», и «ЗИГ».

– А «ЗИГ» тоже с глушителем?

– Нет, – ответил Ричер.

– А если, скажем, вот так, – предположил Бэннон. – Какое-то ведомство нуждается в двух типах снайперских винтовок, и оно закупает «вайме» как вариант с глушителем и «ЗИГ» как вариант без. А в ящиках с запчастями два типа оптических прицелов. Закончатся «бушнеллы» – начнут ставить «хенсольдты».

– Возможно, – кивнул Ричер. – Но повторяю, нужно навести справки. Отдельно уточнить, не устанавливал ли кто-то прицел «хенсольдт» на винтовку «вайме». А если ничего не найдется, прошерстите коммерческих оружейников. Начните с самых дорогих. У нас довольно редкие экземпляры. Это может быть важно.

Взгляд Стайвесанта вперился куда-то в пространство. Он нервно повел плечами.

– В чем дело? – спросил Ричер.

Стайвесант встряхнулся, а затем покачал головой, точно признавая поражение.

– Увы, мы покупали винтовки «ЗИГ», – тихо сказал он. – Около пяти лет назад закупили партию SG – пятьсот пятьдесят. Полуавтоматы без глушителей в качестве запасного варианта. Используем их нечасто, потому что автоматический механизм ухудшает точность стрельбы, а это нехорошо при больших скоплениях людей. В основном они просто хранятся на складе. Сейчас