Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

При каждом посещении Зимнего дворца придворные на него так смотрели, что у него все дыбом вставало, как у зверя во время опасности. В лицо улыбаются, а, как отвернешься, последними словами крыть начинают. Не глухой, прекрасно все слышал. Говорили, что обнаглел, все лакомые куски себе захапал; что к государю, как уж пролез; что простое быдло превыше дворянства ставит. И много другого рассказывали, отчего натуральным образом сердце перехватывало.

— Завидуют, аж ядом исходят.

А завидовать, честно говоря, было чему. Говоря современным языком, Пушкин был не просто чертовски богатым человеком, а полноценным олигархом, владевшим множеством самых разных активов. Он был медиамагнатом, владевшим совместно с братом Львом большей частью газет и журналов в Российской империи. Только в столице империи выходили в свет три десятка газет, доход от продажи которых шел именно в его кошелек. Одновременно, им был основан Первый крестьянский банк, аналогов которого, вообще, не было. Никто до него не давал ссуды простым крестьянам на организацию ремесел, а он давал, пытаясь развить так называемый мелкий бизнес. Он же был изобретателем, «выдававшим на гора» такие вещи, которые никто до него не делал. Одна только передвижная кухня для военных чего стоит. Про гранаты-колотушки и говорить было нечего.

— Черт, и не знаешь, откуда удара ждать… Почитай, каждый второй во дворец спит и видит, как бы мне под зад коленкой дать, и мое барахло поделить.

Словом, врагов, явных и скрытых тьма. Бывший наставник цесаревича ненавидит его просто лютой ненавистью. Был бы посмелей, точно бы на дуэль вызвал. Новый министр образования, сменивший Пушкина, всем рассказывает о завалах, которые ему достались на новом месте работы. Военный министр в открытую называет поэта пустым прожектером, и последними словами ругает изобретенные Александром гранаты и передвижную кухню. Еще были десятки других, которые он не знал.

— А не пойти ли вам на х…

Задумавшись, Александр громко выругался, отчего прогуливавшая рядом барышня испуганно дернула головой и густо покраснела. Удивленно посмотрела на Пушкина, а после, стуча каблучками, побежала прочь. Ее кавалер — бледный студент с горящим взором — несколько мгновение буравил злющим взглядом Пушкина, похоже, что-то сказать хотел, но так и не сказал. Прошипел что-то еле слышно и рванул за девушкой. Вот теперь пойдут новые разговоры.

— Да, и вы тоже идите на х… Чего мнетесь, краснеете, схватили друг друга в охапку и погнали наших городских.

Эта сценка так развеселила поэта, что он немного выдохнул. Почувствовал, что отпустило. Как-то сразу ушло напряжение, что до этого его мучило.

— А чего я мучаюсь? Как говориться, делай, что должен, и будь, что будет.

Пушкин осмотрел по сторонам, убедился, что никого рядом нет, и снова с чувством выругался:

— А пошли вы все на х… еще раз! Не уйду никуда, не буду прятаться. Пока есть возможность, буду рядом с Константином. Человека из него буду делать…

* * *

Зимний дворец

Император уже несколько минут сидел в полном молчании. Бледный, с плотно сжатыми губами, он с трудом сдерживался, чтобы не сорваться.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, — прошипел он, медленно выдавливая из себя слова. — Каждый сверчок, знай свой шесток…

У него только что был великий князь Михаил, его двоюродный брат, занимавший должность военного министра. И гость не пожалел «острых» слов, чтобы обвинить Пушкина во вмешательстве в дела армии и флота. Мол, этот поэтишка совсем с ума сошел, решил, что он лучше всех разбирается в военном и морском деле. Каждую неделю пишет многостраничные записки про то как, улучшить армию и флот. То какие-то странные гранаты придумал, то просил всех солдат в окопы закопать, то про какой-то танк говорит.

— Прожектёр…

До этого заходил новый министр образования, сменивший Пушкина на его посту, и то же жаловался. Говорил, что прошлый министр всю работу министерства развалил, завел любимчиков, какую-то странную школу открыл, где учатся только дети кухарок и мастеровых.

— Все, хватит! Пожалуй, я ошибся, когда допустил его до сына. Поспешил.

Николай Павлович нахмурился, и уверенным шагов вышел из кабинета.

— Ваше Величество! — в приемной перед ним тут же вытянулся его личный секретарь.

— Где сейчас мой сын? Господин Пушкин с ним?

— По распорядку дня у Его Высочества свободное время. Насколько я знаю, сейчас он в библиотеке.

Император кивнул и пошел в сторону библиотеки. Прежде чем распрощаться с новым наставником, решил поговорить с сыном, чтобы тот то же «сказал свое слово».

— Ну, если какую-нибудь дурь в голову сына вбивает, в Сибири сгною.

Накрученный, шел с таким злым видом, что придворные, как тараканы, в стороны разбегались.

— Где сейчас Константин? — в одном из закутков он схватил за рукав фрейлину, которая не успела спрятаться.

Та съежилась и, стараясь не встречаться взглядом с императором, показала рукой в сторону. После, еле слышно, выдавила из себя:

— У лестницы, где караул, видела. С солдатами разговаривал…

Император отпустил ее, и пошел к лестнице. Караул стоял у выхода из дворца, куда, значит, ему и нужно было.

— Что ему еще от солдат понадобилось? — бормотал он. — Никогда к ним не подходил. Странно.

Спустился с лестницы. Осталось свернуть направо, караул всегда там стоит.

— А это что еще за представление? — недоуменно пробормотал Николай Павлович, услышав непонятный шум. — Не понимаю.

Везде тишина, а тут какое-то собрание.

— Хм, Константин?

В любое другое время он бы сразу вышел, но сейчас, почему-то, остановился и стал слушать. Ведь, его сын стоял в окружении солдат и что-то рассказывал⁈ Когда такое было возможно, он же нелюдимый, из него лишнего слова не вытянешь!

— … Рассуди, Ваше Высочество, по-божески, — император широко раскрытыми от удивления глазами смотрел, как один из солдат, здоровенный детина с веснушками, с его сыном разговаривает. — Мы с Михаем, два родных брата. Нас пятеро прежде было, да лихоманка брата и двух сеструх унесла. Как родители Богу душу отдали, дом остался с вещами, да конягой Сивкой. Я вот говорю Михаю: мол, давай по справедливости делить, поровну. Он же уперся, и ни в какую. Говорит, что ты солдат, на всем казенном живешь, а мне дом и Сивка нужнее. Как же по правде-то, Ваше Высочество, подскажи.

Император даже дыхание затаил, стараясь ничего не пропустить. Таким сына он еще ни разу не видел. Подумать только, у Константина, несмышленого мальчишки, просили совета⁈ Как такое,